Прочее

За последние пятьдесят лет в Охотском море такой ледовой скованности не наблюдалось, даже старожилы не помнят подобного. А ледоколам надо было ходить, проводить суда с грузами для всей Магаданской области: топливо, продукты... Накануне спасательных операций «Ленинград» уже провел три своих, «пароходских», судна и теперь пошел искать в море еще два. И в то время, когда ледокол, полосуя ледовые поля, искал по рации своих, его вызвал на связь Владивосток, попросил подойти к терпящим бедствие «рыбакам».…

— Возьми, — говорил мне новый кунак Пирин Пиринов, вручая перед отъездом целый набор ложек разной величины. — Зачем так много? — удивился я. — Подаришь, — сказал Пиринов. — Одному, другому... Не стесняйся, дари. Пусть знают о Дагестане. Древнее ремесло, как песня, не должно умирать... Об этих словах я вспомнил спустя несколько лет, когда оказался далеко на севере, в долганской фактории Попигай. Лезгинский юноша Руслан, узнав, что на фактории осталось всего два баргана — национальных музыкальных…

— Вы знаете, что наш заповедник организован всего год назад? Советую запомнить это... А теперь посмотрите сюда. — Юрий Дмитриевич всем корпусом лег на карту. — Вот восточный участок заповедника, острова архипелага Римского-Корсакова: Большой Пелис, Матвеева, Де-Ливрона, Гильдебрандта, Дурново... И в стороне от них — остров Стенина. Этот участок — один из наших резерватов, где строго воспрещается изъятие любых организмов, а между берегом и архипелагом, на участке от мыса Льва, видите, и до мыса Теляковского,…

Виктор Андреевич посмотрел на часы и в знак того, что располагает еще несколькими минутами, продолжил: — Надо было здесь жизнь создавать. Не только строить. — А дальше? — Дальше. Начали строиться — жилье, быт, поселок, и все это, как вы сами понимаете, в основном за десятую пятилетку. — Виктор Андреевич, на ходу предвосхитив мой вопрос, решил, не останавливаясь, ответить на него. — Понимаю. Хотя порт начал строиться в 1971 году, мы считаем — он детище десятой пятилетки, потому что все…

Пыльные бури случалось бушевали неделями. Черный буран гулял в степи — обжигающий непроглядный обдирающий кожу мириадами колких песчинок. Работать на участке было невозможно. Стояли час, и два, и три, слушая буйный посвист суховея, тщетно таращили глаза, силясь увидеть сквозь мятущуюся пыль силуэт скрепера, отъехавшего на пять метров в сторону. И возвращались домой, включив средь «бела дня» слепые фары. Разбредались по домикам-вагончикам, содрогавшимся под ударами ветра. В щели снаружи прорывалась…

А за два часа до этого... Автобус подошел почти к самой ракете. Из передней двери в ярко-оранжевом скафандре показался Гагарин. Несколько чуть неуклюжих шагов, и он, вскинув руку к гермошлему, докладывает. — Товарищ председатель Государственной комиссии, летчик-космонавт старший лейтенант Гагарин к полету на первом космическом корабле-спутнике «Восток» готов! Они обнимаются по-мужски, крепко. Потом — с Сергеем Павловичем, генералом Каманиным. Сергей Павлович смотрит на Юрия ласково и…

Когда мы прощались, я не выдержал и спросил: — А сколько вам лет, Николай Иванович? — Уренгойских запасов на мою жизнь хватит,— отшутился главный инженер Сибцентра. С Сашей Яковлевым я познакомился на строительной площадке. Подошел почему-то именно к нему. Может, из-за ослепительно белой каски, которая, горела под солнцем. Саша, как выяснялось, был бригадиром, его ребята строили компрессорный цех. Саша сразу предупредил: — Только не надо о романтике и о пейзажах. Я человек деловой…

— Внимание! — раздается команда из Центра управления полетом. Летим на высоте 350 километров. Смотрю в иллюминатор и думаю: «Странно, что нашу планету кто-то назвал Землей. Каждые два часа из трех под нами простирается вода. Более точное название для нее было бы Океан». К тому же у этого океана есть свой полюс и рельеф, внутреннее строение и климатические зоны — все то, к чему мы так привыкли на суше. Так, «океанический полюс» находится у Новой Зеландии. С высоты орбиты видимая суша…

Саске подскочил со своей кровати, и посмотрел на улицу, где собирались тучи, для того, чтобы потом превратиться в грозу. — Прошло четыре года с тех пор. — Прошептал он, и потер проклятую печать на левом плече. — Он пожертвовал рукой… — Еще немного посидев в тишине, которая воцарилась в комнате, после того как он замолчал, Саске встал, и направился в ванну, чтобы смыть с себя весь пот, что сошел с него во время сна. — Ты все же исполнил свое обещание… … — Зачем ты меня звал брат? — Спросил раскрашенный…

Автор этого талантливого и высоконравственного описания сам занимал довольно высокий пост в провинции, причем оставил по себе очень плохую память: ему удалось выжать все соки из богатой страны взятками и поборами; размеры этих взяток были так исключительны, что на них обратили внимание даже в то время, когда такой способ обогащения считался делом обыкновенным и общепринятым. Саллюстия предали суду; пришлось обратиться к протекции Цезаря; Цезарь ходатайствовал перед судьями за своего верноподданного;…

Не потому ли молчит Мережковский, что Имя, Которое он знает, и дело, которому он служит, уходят корнями в тихую темноту, в тот угол его души, где все слишком просто и безглагольно? Не знаю, почему многие не хотят верить – или, точнее, хотят не верить – Мережковскому. Такова, должно быть, привычка к озлобленному скептицизму. Скептицизм ко всему, что «не мое», ужасно легок; а вот если представить себе, что тихое «дело» свое Мережковский делает в момент почти полного торжества совершенно иных дел,…

Но дело не в этом, а в том, что, вероятно, и даже наверно, и эти люди знали одинокие восторженные состояния; знал их и Л. Андреев, но представить себе Л. Андреева вместе с редактором «Старых годов» было бы невозможно; представить их вместе можно было бы лишь в карикатуре. Гораздо ближе были ему некоторые символисты, в частности Андрей Белый и я, о чем он говорил мне не раз. И, несмотря на такую близость, ничего не вышло и из нее. Связь – моя с Л. Андреевым установилась и определилась сразу задолго…

Так, например, никогда не заслужат от поэта дурного имени те, кто представляют из себя простой осколок стихии, те, кому нельзя и не дано понимать. Не называются чернью люди, похожие на землю, которую они пашут, на клочок тумана, из которого они вышли, на зверя, за которым охотятся. Напротив, те, которые не желают понять, хотя им должно многое понять, ибо и они служат культуре, – те клеймятся позорной кличкой: чернь; от этой клички не спасает и смерть; кличка остается и после смерти, как осталась…

                         V Случилось так, что ты себе накаркал. Упрямец, не послушался меня. На високосный год, на первый кв а ртал нам назначалась эта западня. Так выпало, что реаниматолог тебя в твою палату не пустил, отдал хирургу, и наркозный полог отгородил остаток дней и сил. Ты отошел. А я не мог смириться и, как живому, все бубнил тебе, что твой блестящий слог                          и взгляд провидца не по нутру буграм и голытьбе; что важно…

Но если чемоданчик даже вдруг и вырвут из рук хозяина, до хранящейся в нем информации добраться будет непросто. Во-первых, чемоданчик, как уже сказано, это своего рода сейф, открыть который не так-то легко. А при попытке набрать неправильную комбинацию на цифровом замке или, скажем, просто прорезать стенку чемоданчика, чтобы добраться до его содержимого, или по команде хозяина, переданной по сотовому телефону, содержимое жесткого диска ноутбука или любых кассет с магнитными записями тут же исчезнет.…

Так называемое музыкальное расследование — вообще-то дело рискованное, хотя бы потому, что никаких окончательных суждений или юридических доказательств, никаких улик (ни за, ни против чего бы то ни было) мы все равно добыть не сможем — да и не стараемся, честно говоря. Законы музыки, гармонии и красоты предусматривают несколько иную меру ответственности, чем законы гражданские или уголовные. Убедило, проняло, заставило замолчать и прислушаться нас с вами то или иное произведение, а порой несколько…

Дверь с грохотом распахнулась, едва не опрокинув его на пол. Громадная тень снова нависла над ним. - Ты, урод, немедленно отправляйся в ванную. Смотри, не задерживайся там, быстро избавься от грязи. Ты должен быть чистым. Мальчик покорно последовал в ванную, напряженно ожидая удара. Его не последовало. Мужчина с какой-то странной задумчивостью впился в него взглядом… Странно. Почему он не ударил меня? И ванная.… С каких пор ему позволено пользоваться ванной? Мальчик внутренне подобрался,…

Он просыпался по утрам – потому что так было надо. Мылся, чистил зубы, завтракал, пил зелье, процеживал следующую порцию. Потом отправлялся гулять в парк – неважно, дождь ли, снег. Одежда была ненавистна: воротник раздражал шею, снова начиналось ложное удушье; он судорожно втягивал воздух ртом, ловя губами снежинки, заставлял себя дышать глубоко и ровно и не хвататься, не хвататься, не хвататься за горло. Брёл по улицам, месил зимнюю грязь, хотя больше всего хотелось остаться дома, сорвать с себя…

Директор оглядел Большой Зал, пестрящий мантиями всех цветов и оттенков, и внутренне поморщился: то ли дело было в старые добрые времена, когда каждый факультет ценил свои колера. Сейчас, в связи с новым постановлением Министерства Магии, дозволялось носить мантии любой расцветки. Лонгботтом рыбой об лед бился в Министерстве, отстаивая старые обычаи, но только выщипал от нервозности остаточные клочья бороды, надорвал горло до хрипоты и ушел ни с чем, потерпев фиаско в борьбе с модными новшествами.…

Эти совещаются что-то очень долго. Уж не хотят ли прервать допрос? Плохо. Надо заставить себя их позлить. Она открыла рот и выдавила из себя хриплый звук. Ничего другого не получалось. Тот, который с усиками, подошел, наклонился над ней: — Будешь отвечать? Вот и умница, вот и давно бы так... Еле двигая языком, она прошептала ему на ухо: — Ты кретин. Он с размаху ударил ее по лицу. — Дрянь! Поднял палочку... Хлопнула дверь. Кто-то вошел. Опять разговаривают. Что они ходят туда-сюда…