Прочее

Казалось бы, нет места для сомнений и раздумий о счастье. Казалось бы, ровный и сверкающий путь лежит перед Нурмурадом, как эта сверкающая, словно река, гудронная лента проспекта Свободы, в конце которой плавится огромное солнце. И все же порой непонятная тревога охватывала Нурмурада, и тогда он не находил себе места, раздражался по пустякам и даже самый смысл существования начинал подвергать сомнению. Хотел иметь крылья, чтобы подняться ввысь и полететь. Куда? Этого он не знал. Как не знал и…

Казалось бы, нет места для сомнений и раздумий о счастье. Казалось бы, ровный и сверкающий путь лежит перед Нурмурадом, как эта сверкающая, словно река, гудронная лента проспекта Свободы, в конце которой плавится огромное солнце. И все же порой непонятная тревога охватывала Нурмурада, и тогда он не находил себе места, раздражался по пустякам и даже самый смысл существования начинал подвергать сомнению. Хотел иметь крылья, чтобы подняться ввысь и полететь. Куда? Этого он не знал. Как не знал и…

Казалось бы, нет места для сомнений и раздумий о счастье. Казалось бы, ровный и сверкающий путь лежит перед Нурмурадом, как эта сверкающая, словно река, гудронная лента проспекта Свободы, в конце которой плавится огромное солнце. И все же порой непонятная тревога охватывала Нурмурада, и тогда он не находил себе места, раздражался по пустякам и даже самый смысл существования начинал подвергать сомнению. Хотел иметь крылья, чтобы подняться ввысь и полететь. Куда? Этого он не знал. Как не знал и…

Казалось бы, нет места для сомнений и раздумий о счастье. Казалось бы, ровный и сверкающий путь лежит перед Нурмурадом, как эта сверкающая, словно река, гудронная лента проспекта Свободы, в конце которой плавится огромное солнце. И все же порой непонятная тревога охватывала Нурмурада, и тогда он не находил себе места, раздражался по пустякам и даже самый смысл существования начинал подвергать сомнению. Хотел иметь крылья, чтобы подняться ввысь и полететь. Куда? Этого он не знал. Как не знал и…

– Пошла ты. Кирилл рывком встал и с досадой ударил кулаком по стене. Он любил Лескову – любовью болезненной, не всегда оправданной, той самой, которая есть «вопреки»: вопреки ее характеру, вопреки ее чувствам к его собственному брату, вопреки обстоятельствам. Однако Алина вела себя так, словно хотела специально унизить Кирилла, лишний раз показать ему превосходство Антона. А может быть, она просто отыгрывалась на нем за ту боль, которую доставил ей его брат. Они ведь очень похожи. Близнецы. Не…

Но присмотритесь: вы заметили? Нет? Что ж, тогда я, богиня войны и мудрости, одарю вас крупицей своих знаний, объяснив, что хитрые цари этих земель не могли бы найти лучшего подножия для своего трона, чем похожая на панцирь земля Итаки. Она, словно крепость, возвышается там, где встречается множество морей, и ни одному мореплавателю не миновать ее берегов, если нужно привести свой корабль в Калидон или Коринф, в Эгий или Халкиду. Даже Микены и Фивы посылают свои торговые суда через ее порты, не…

Когда он подрос до того, что стал выходить гулять с няней, ведя за собою на веревочке игрушечную тележку, одетый в коротенький белый килт [2] и белую широкополую шляпу поверх золотых кудряшек, все вокруг восхищались тем, какой он крепенький, красивый и розовощекий. Няня, вернувшись домой, рассказывала его матушке, как важные дамы останавливали свои экипажи, чтобы полюбоваться на малыша и поговорить с ним, и как их приятно удивляло, когда он отвечал им в своей милой добродушной манере, словно давним…

Прежде всего в первые годы душистого табака должно быть о-о-очень много. Мы в Подмосковье на площадке около 0,5 сотки начинали с 70 – 80 стеблей. И пусть в меня любители-цветоводы швыряют чем угодно, но пикировать рассаду не обязательно. У нас два подоконника шириной 10 см. И разместить на них такое количество рассады после пикирования просто невозможно; а молочный пакет спокойно ложится на один, не занимая много места. Душистый табак растение неприхотливое и если ком с корнями положить в тазик…

Потратил на поиски несколько минут, но, когда взял его в руки, на таймере отсчитывались последние минуты, и я спешно начал вытаскивать из машины все пожитки, отбрасывая их подальше. В отдельную кучку сложил телефон, часы, и все что могло иметь доступ к интернету, на всякий случай достал и отключил радио, скинул клеммы с аккумулятора. В старенькой "буханке", по слухам разработанной еще неандертальцами, электроники особо нет, но чем черт не шутит. Мельком заглянув в телефон, лежащий на земле, увидел…

Сказать, что я поражен — ничего не сказать. Мозг взорвался — вот, как можно описать мое состояние. Хорошо хоть министры, видя мое перекошенное лицо, от вопросов воздержались. — Мне нужно срочно к патриарху. Где он? — В здании Синода или в Лавре, — откликнулся Перфильев. — Заканчивайте без меня, — хмуро буркнул я, упаковал обратно пакет и стремительно покинул комнату. * * * Святейший Владыка Платон, к счастью, нашелся в здании Синода, Его хоть и упразднили, но помещения Церковь…

Самоубийцей из здания Сан-Пабло был сорокалетний мужчина с ухоженным лицом, его волевой, почти лишенный морщин лоб украшали пепельные волосы средней длины. Его эрудиция, накопленная многолетними упражнениями, вот-вот обратится в прах. Он владел пятью языками, но ни на одном из них он не мог изъясняться с самим собой; ни один из них не подходил, чтобы понять, о чем говорят внутренние призраки. Его душила депрессия. В его жизни не было смысла. Он ничем не восхищался. Теперь его манил только последний…

Вечером в столовой, после спагетти, которые все ели торопливо и сосредоточенно, поднимая на вилке так, чтобы концы отделились от тарелки и можно было опустить их в рот, или же отправляя их сразу в рот, а затем просто втягивая, и запивали вином из галлонной бутыли в соломенной оплетке, что болталась в металлической корзине, – бутыль нужно было наклонять за горлышко указательным пальцем, и вино, рубиново-красное, терпкое и ароматное, струилось в бокал, придерживаемый той же рукой, – после спагетти…

– Понимаю, – согласился мистер Уортон. Они немного прошлись. Дети шли за ними. – Приятный денек, совсем без ветра, – сказал мистер Уортон. – Здесь прохладнее, потому что к побережью ближе. Я приехал из Сан-Рафаэля. Там очень жарко. – Не выношу сухую жару, как в долине, – поддержал мистер Уортон. Оба они привыкли раз за разом повторять эти слова всем, кого встречали в течение дня. Иногда они обсуждали, какие лекарства прописывал доктор Теранс и какие предлагал фармацевт в Каркинезе тем,…

Поделитесь своими мыслями и впечатлениями о книге Благодарим вас за покупку и прочтение «Под колёсами» . Мы очень признательны и надеемся, что вы нашли в ней что-то ценное. Пожалуйста, поделитесь ею с друзьями или семьёй и оставьте отзыв в интернете. Мы всегда будем рады вашим отзывам и поддержке и сможем продолжать заниматься любимым делом. Оставить отзыв довольно просто, это не займет много времени. Отзывы читателей От ScholarReader «Под колёсами» – это глубокая и трогательная…

Он переворачивает крышку бенто. С обратной стороны прикреплены палочки для еды и маленький клочок бумаги с надписью «Приятного аппетита!» и нарисованной улыбающейся рожицей. Постаралась Оби, ничего не скажешь. И вообще в последнее время она просто лапочка лапочкой, вся сияет как будто. И с Чон Джа общий язык нашла, вроде ее младшей сестренки теперь. И с утра на кухне чем-то шуршит, готовить пока не умеет, свинину Чон Джа готовила, но уж рис в рисоварке она сама сварила и овощи нарезала и моти из…

– Я в порядке, – закашлялась мать и сжала руку Элис, а потом выпустила. – Просто утренняя тошнота. Не волнуйся, зай. – Она запрокинула голову, пытаясь отдышаться, и светлые волосы, загораживавшие лицо, откинулись назад и открыли новый синяк, фиолетовый, как море на рассвете. Синяк окружал рассеченную кожу за ухом. Элис отвела взгляд, но слишком поздно: мама заметила. – Ах, зайчик, – засуетилась она, вставая. – Это я на кухне забегалась и упала. Из-за малыша голова кружится. – Она положила руку…

– Как настроение? – Папа повернулся ко мне лицом, отложил кроссворд. То ли потому, что действительно переживал, то ли потому, что ему надоело ломать голову над номером пять по диагонали. – Нервничаю, – созналась я. Но это ж нормально, разве нет? Когда делаешь что-то впервые в жизни. – Но и предвкушаю тоже. – Ну, счастливо, – сказал папа. От уголков глаз побежали морщины: он улыбнулся. – И аккуратнее. Возвращайся целой и невредимой. – Постараюсь. – Я выглянула наружу – там ярко…

Родители мои были иного толка. Они меня обожали, как в китайских семьях 1970-х годов принято было обожать дочерей: обожание смешивалось с легким неудовольствием (брат мой тогда еще не пришел в этот мир). Но главное, по всей видимости, было в том, что мы были совершенно несовместимы. Папа был человеком добрым – и высоконравственным. Однако все мое детство он оставался на расстоянии, хотя виделись мы ежедневно: утром, когда я просыпалась к завтраку, и вечером, когда он возвращался с работы. Мне…

Она позвонила сегодня утром, когда Деде была в своем небольшом музее. Дамочка интересовалась: можно ли ей приехать и поговорить с Деде о сестрах Мирабаль? Сама она родилась в Доминикане, но много лет живет в Штатах, поэтому извиняется за плохой испанский. О сестрах Мирабаль там совсем ничего не знают, и ей от этого очень горько, мол, попросту преступно их забывать, ведь они настоящие героини подполья, и всё такое. Бог ты мой, – думает Деде, – неужели опять? Теперь, спустя тридцать четыре года после…

В помещении царит тревога. Запах слюны, пота, ожидания. Мех на плащах, в которые укутались студенты, дрожит, выдавая их страх. В руках зажаты смятые перчатки. Понимаю, как вы устали. Понимаю, что вам хотелось бы, чтобы этот день поскорее закончился. Но время не сократишь и не растянешь – нам лишь кажется, будто мы им управляем. Нет, время не приручить, а если нам вдруг покажется, что это так, знайте, что оно просто дарит нам миг передышки. Так что послушайте. Забудьте о своих темных аккуратных…