Прочие Детективы

Я пропала. Мои поиски продолжались несколько месяцев. Меня искала полиция, подразделение К-9, специальные поисковые отряды. Мои фотографии распространялись по всем штатам и округам. Меня так и не нашли. Из-за отсутствия улик выдвигались десятки теорий: убийство, киднэппинг, секс-рабство, продажа на органы. Однако никто не подозревал, что девушка, родившаяся в обеспеченной и влиятельной семье, исчезла по своей воле и желанию. Где-то вдалеке раздается пение горлицы. Я вновь устремляю взгляд на…

– Знаете, я люблю свою работу. Нет, поймите меня правильно, иметь дело приходится с на редкость отвратительным контингентом. Но мне нравится выяснять правду, выводить мерзавцев на чистую воду и пускать их по этапу. Или даже казнить, в зависимости от тяжести преступления. Нравится восстанавливать справедливость. Вот только для этого мне нужны ответы, Виола. Я уже опросил всех, кроме вас. И хочу отметить ваше мужество. Немногим хватило бы смелости поступить так, как поступили вы. И Аливетта. Я искренне…

«Да или нет»? Если бы кто-то, из сторонних наблюдателей их окружения, застали Магду за подобными занятиями, то наверняка решили, будто женщина рехнулась. Они-то наивные, предполагали, что у нее счастливая семья, крепкий брак и вообще всё тип-топ. И только сама Магда знала, точно знала, что что-то не так. Это не выражалось в том, что муж стал менее ласков, или к примеру, перестал проводить выходные с семьёй. Но их любовь, их отношения дали трещину. Магда это знала наверняка. И ничего, ничего не…

Вместо этого я пригласила их войти. 2 За чаем они рассказали о себе. Его звали Антон Мансуров: тридцать лет, собственный бизнес – две автомастерские в Москве и планирует открыть еще одну. Загорелый, белозубый, с вертикально стоящими, точно густой кустарник над крутым обрывом лба, иссиня-черными волосами. Пожалуй, красивый, если вам по душе люди с волчьими улыбками. Хозяин жизни. В этом нет ничего дурного, пока они распоряжаются только своей. У его жены руки были совсем детские, с обгрызенными…

Значит – что? Блокнот доставать не обязательно. Разыскивать аферистов не то чтобы неблагодарная задача, можно, конечно, и разыскать, но Бабкин такие дела не любил. А в свете мыслей о полном прекращении сотрудничества с Макаром Илюшиным он не взялся бы за него ни за какие деньги. Если уходить, то оставив за собой раскрытого серийного убийцу, а не ушлого продавца женского счастья в кителе и при усах. – …уже два дня прошло, – всхлипнула женщина. – Нет, погодьте… Двадцатое же сегодня? Значит, уже третьи…

Дверь в кабинет отца оказалась открытой. Мира захлопнула за спиной толстую створку. Дрожащие пальцы защёлкнули замок. Заметалась взглядом по комнате в поисках подпорки. Стул оказался единственным, что смогла поднять. Резная спинка подпёрла ручку. – Мира, ты где? Отзовись немедленно! Это фотомонтаж! Любимая, слышишь! Где ты? Крики мужа внушали страх и в то же время надежду. Сейчас он найдёт её и сможет всё объяснить. Должно быть объяснение. Силы покинули её. Она сползла по стенке. Пальцы обхватили…

Даше казалось, что попала в страшный сон, сейчас откроет глаза и проснётся в ночи, где одуревшая от счастья, занимается любовью с самым лучшим мужчиной на свете. Она прижимала руки к груди. Слёзы потекли из глаз, хоть давала себе слово не плакать. Понять бы, в чём её обвиняют и тогда решить, что делать. – Я никогда тебе не изменяла! Сам знаешь, что был у меня первым. – Думал, что первый! – Ухмылка скривила рельефные губы. – Любовь с первого взгляда? Поверил, дурак, в твои сказки. Забрал к себе,…

Я закрывала глаза и отчётливо слышала звук капающей воды в грязном, сыром подвале недалеко от вокзала, в котором ночевала несколько месяцев после побега из приюта. Мои пальцы не забыли ощущение шершавых страниц зачитанной до дыр книги "Граф Монте-Кристо", во время знакомства с которой в очередном детском доме ко мне впервые пришла мысль о мести. Бесстрастным голосом я рассказывала родителям о том, как сознательно выбрала их в качестве приёмной семьи, потому что они обладали нужными мне качествами.…

2 – Сколько вам лет, молодой человек? – спросил он, когда я вошёл в его кабинет и доложил, что явился по его вызову. – Двадцать пять, Николай Васильевич, – ответил я, всё ещё не понимая, зачем я ему понадобился. – Гм… Не густо… Давно работаете следователем? – Восемь лет. – Раненько начали. Какие предпочитаете дела? Я слыхал – убийства? – Да, пожалуй. – Может, это чисто возрастное? – усмехнулся Крыленко. – И с годами пройдёт? Но, помнится, вы расследовали и должностные дела. Например, дело…

– Что случилось? Кого вызывать? «Скорую»? Пожарных? – Слышишь странные звуки? Я навострила уши. – Как будто что-то стеклянное бьется! И вопит женщина! Похоже, ей плохо! – Пойду посмотрю, – решил Макс и отправился на балкон. Поселок, в котором мы живем, привлек нас близостью к столице и малым количеством домов. И большинство соседей приезжают только на выходные или праздники, а кое-какие особняки постоянно закрыты, где их хозяева, мы понятия не имеем. Неподалеку от нас расположен лишь один…

Тело человека, лежащего на полу позади стола с выдвинутыми и выпотрошенными ящиками, показалось ей не таким уж страшным. Оно должно было там лежать, и оно лежало . – Пётр Сергеевич, – позвала Светлана Ивановна и наклонилась над телом. – Петя!.. Что с тобой? Зачем ты здесь лёг? Было совершенно очевидно, что директор библиотеки ничего и никогда не сможет ей ответить, что это даже и не директор, а то, что от него осталось, – пустая оболочка, не нужная больше и не слишком на директора и похожая!..…

– Прекратите! – один из охранников бросил на неё удивлённый взгляд, но от больного отошёл. То был высокий темноволосый парень – худой, с заведёнными за спину руками. Он шагнул вперёд, и раздался звон – Хлоя поняла, что пациент был в наручниках. Его толкнули в спину, и парень, чуть не споткнувшись, приблизился к диванчику, что стоял напротив её стола. Второй охранник надавил ему на плечи, и он сел. Харрис показалось, что больной и сам бы справился, если бы с ним разговаривали, а не молча пихали…

Полутемный коридор, несколько кроватей. Бегу к той, вокруг которой суетятся медсестра, доктор, какие-то люди. Расталкиваю, вижу полураздетого мужчину. Слышу: «Судороги… хрипел… не дышал…» Лицо синее. Пульс на сонной артерии редкий, но ощутимый. Затрудненный шумный вдох с жутким прерывистым стоном. Клонические подергивания кистей рук. Осторожно завожу ларингоскоп в ротовую полость больному. Чувствую, как Анжела одевает на меня защитные очки. Больной тут же кашляет, и стекла покрываются брызгами мокроты.…

– Здравствуйте. Мне… назначено. Мягкий голос с отчетливой хрипотцой. Она едва доходила ему до плеча. – Проходите, пожалуйста. Макар Андреевич вас ждет. Каблуки негромко простучали по паркету. Ее духи были как тихий цветочный шепот. Он зашел за ней следом в гостиную. Илюшин поднялся навстречу гостье, поздоровался. Ратманская остановилась, словно не ожидала увидеть именно его. Она почему-то молчала, и Бабкин спросил: – Нина, хотите кофе? Чай? Ратманская, не отрывая взгляда от Илюшина, покачала…

«Поклянись, что никогда не пойдешь к реке». Марта пообещала, скрестив за спиной пальцы, и зажала между зубами язык. Кто зажмет – тот соврет. Шишига однажды сказала: самые хорошие истории начинаются с того, как кто-то нарушил запрет. И самые плохие тоже, добавила она, но эту часть Марта пропустила мимо ушей. 2 Она оставила под сосной пыльные кеды, спрыгнула на откос и заскользила вниз по теплому песку. Флакончик духов, украденный у Киры Михайловны, оттягивал карман. Обманчиво тихая вода…

Глаза у нее никакие не фиалковые, конечно, а неопределенного, то ли серого, то ли карего, цвета. Неприступные губы он тоже выдумал – губы как губы, так себе, ничего необычного. И гулять с ней некуда – как только рабочий день заканчивался, она в ту же минуту садилась в свою машину, и фьюи-ить, нет ее. Но красиво, красиво, черт побери, особенно вот это, про куртины старых московских лип – каково? Скажете, нет образа? Конечно, есть, вот он, образ: так и видится кривая московская улочка, пахнущая нагретым…

– Можно здесь и сейчас, – съязвила Трошкина. Она перестала быть доброй, как только поняла, что красавица положила глаз на ее любимого Зямочку. Уже без приязни оглядев пышнотелую деву, Алка брюзгливо сказала: – Этой особе надо очень, очень спешить: через год она будет весить на три килограмма больше, через два года – уже на шесть, а через три – на девять. – А через двадцать лет умрет от ожирения? – усомнилась я, максимально развив подружкин прогноз. Мясистая красавица не вызывала у меня…

В дежурной части быстро собрались эксперт-криминалист капитан милиции Семенов, пожилой грузный прокурор Белоносов и следователь Петр Лимакин – вихрастый, с университетским ромбиком на новом форменном пиджаке. Тут же появился лысоватый, располневший судебно-медицинский эксперт Борис Медников. Пригласив из подвернувшихся, кстати, прохожих двух понятых, все направились к машинам. Садоводческий кооператив «Иня», где была дача Туманова, находился недалеко от районного центра, на возвышенном берегу тихой…

* * * Часть 1 Ноябрь Днем Федор держался, а ночами с тоской смотрел в темный больничный потолок, пытаясь осознать, что человек погиб по его вине. Осторожно, стараясь не разбудить соседей, он вставал, пил воду и тихонько выходил в длинный коридор, где под потолком бездушно мерцали вполсилы лампы дневного света. Федор садился на банкетку, смотрел в темноту окна и думал, что его жертва ничего уже не видит и не слышит, и никаким раскаянием изменить это нельзя. Иногда к нему подходила…

Этим простым и понятным желанием Алису заразил супруг. Василий Ложкин к своим двадцати семи годам перепробовал множество занятий, но ни на одном из них не смог остановиться. В свое время он торговал вразнос эксклюзивной литературой, потом немного побыл челноком, а затем опрометчиво подставил свои плечи под финансовую пирамиду, которая рухнула, несмотря на посильную поддержку, оказанную ей Ложкиным и еще миллионом доверчивых граждан. Василий переквалифицировался в страховые агенты и некоторое время…