Прочие Детективы

Поэтому я просто сказал: – Конечно, я вас знаю. Вы уже как-то заходили. Второй парень процедил: – Слышь, он нас узнает… – Как не узнать, – ответил первый. – Мы уже как-то заходили. Жизнь вечно подделывается под искусство. И все же я готов был биться об заклад, что ни один из них никогда не читал Хемингуэя. – Чем могу служить? – спросил я, надеясь, что они просто принесли какой-нибудь сверток для передачи и сейчас уйдут. Я устал. Кабы не эти «Высокие горы», я прикрыл бы лавочку уже в час…

Приятный и пронзительный аромат исходил от роз. Они заполнили квартиру везде – стояли на подоконниках в роскошных вазонах, на полу в корзинах, украшенных блестящими лентами из фольги, на столах. Там где не было цветов, пол был усыпан их лепестками. Розы заполняли все комнаты, лепестки их были рассыпаны в ванной. Прекрасные живые розы, некоторые ярко-красные, а некоторые – с бархатистыми алыми лепестками, пронизанными чернотой. Отдельные цветы были рассыпаны по полу, пряча сквозь нежную зелень листьев…

– Третий этаж, квартира двадцать два. Автоматчики бросились в подъезд. Толкушкин с Маркеловым, поприветствовав лейтенанта, двинулись следом за ним. Силантьев остановился не доходя несколько ступеней до лестничной площадки третьего этажа, а автоматчики – перед металлической дверью, оклеенной пленкой под красное дерево. Один из них, который был повыше, взялся за ручку и, повернув ее, потянул дверь на себя. Другой, выставив вперед оружие, ринулся внутрь. Подождав, когда оба автоматчика скроются…

Шляпа была розовая, сарафан розовый, и босоножки тоже розовые. С розовым случился перебор, но Марина Викторовна решила ничего не менять в своем облике. Она даже добавила розовые сережки и розовую помаду. Лето так лето. Жара так жара. Пусть все будет легкомысленным, непредсказуемым и немного безвкусным. Она зашвырнула в чемодан еще один купальник, пластмассовую бижутерию, которую ни разу не надевала, и два парика – рыжий и… очень рыжий. В рыжих париках ее лицо становилось неузнаваемым. …

Директор, кажется, относился к знаменитому узнику подвластной ему тюрьмы если не с симпатией, то, во всяком случае, с восхищением, как подростки относятся к поп-звездам. Священник почувствовал, что волнение нарастает. Неужели тот сейчас предстанет перед ним? И сообщит ему тайну? – Прошу! – директор галантным жестом предложил адвокату и священнику пройти в камеру. – Как видите, никаких камер для свиданий. Все равно профессору осталось жить всего два с небольшим часа! Профессор, к вам посетители……

– Печенье, бутерброд? – любезно поинтересовалась она. – Ни того, ни другого, – шутливо отмахнулась я. – Диета, что ли? – с недоумением посмотрела на меня Маринка. – По-моему, твоей фигуре ничего не грозит. – Спасибо, конечно, только я так не считаю. – Я припудрила нос и подбородок и поправила прическу. – Да не смотри ты на меня так, на диету я не села, просто уже позавтракала. – Классный у тебя костюм, – окинула меня Марина восхищенным взглядом. – «Шульман», – небрежно сказала я, – практично…

Дрюня развалился на лавочке, глядя в темнеющее летнее небо, усыпанное целой кавалькадой звезд. – Ясно завтра будет, – пробормотал он. – На пляж поедем? – Какой пляж! Да чтоб я еще раз с тобой куда поехала? Ни за что! – Ну и зря, – ответил Дрюня и сладко потянулся. – Эх, выпить бы! У тебя денег не осталось? – У меня ничего не осталось! – в отчаяньи прокричала я. – Я, как дура, еще и подарок на свои деньги купила! Знала бы – сроду не покупала! – Леля, Леля, нельзя быть такой мелочной! – укоризненно…

И победно посмотрев на приятелей, добавил: – Вот тачка и наша. А вы… Как, да как. Молча, б…! Захотели и взяли. Закурив и молча понаблюдав за пыхтящим рыжим, пытавшимся утрамбовать водителя на заднем сиденье, очень тихо спросил: – А ты, член конопатый, на хрена меня по имени при клиенте назвал? Я же сколько раз напоминал, – ни звука! А если он потом вспомнит? Как ни тих был голос, от него повеяло таким холодом и угрозой, что рыжий побледнел так, что даже в тусклом свете единственного стояночного…

«Ничего», – собирался ответить, но сказал совсем другое. – Если ты выйдешь на улицу, то тебя постигнет несчастье, – даже голос сделал каким-то грозным и страшным. – Дурак что ли? – Даша покрутила пальцем у виска. Девушка меня услышала. Видимо, она уменьшила громкость музыки в плеере, так как наушники оставались на прежнем месте. Мне казалось, что я был прав, ведь на улице вовсю поливал дождь. Я просто должен был предостеречь девушку от него, но она меня не послушала. Даша открыла дверь. Каково…

Роман Сапрыкин к своим тридцати пяти годам много чего повидал и испытал. Служба в разведвзводе морской пехоты отшлифовала его физически, навсегда заложила любовь к спорту. Работа в торговом флоте открыла мир, и она же внесла и сумятицу в душу парня. Он вконец запутался в том, что хорошо, а что плохо. Попытался самостоятельно разобраться и еще больше увяз в сомнениях, помноженных на недоверие к социалистическому бытию. Проклятая заграница задавала все новые и новые вопросы, на которые не было ответов.…

«Ладно. Пусть будет что будет. Ситуация расстраивает, но не нервирует», – сформулировал свои ощущения Трубадур. Единственное, что нервировало по-настоящему, – непрекращающийся собачий лай. – У независимых наблюдателей складывается впечатление, – Трубадур негромко импровизировал вслух, подражая манере известного телеведущего, – будто кто-то задался целью проверить жителей городка, подковой огибающего одну из самых живописных бухт испанской Майорки, на устойчивость к… – Тут он несколько замялся. –…

– Здравствуйте, – сказал вошедший. – Я – Андрей Сирота. Мне назначена встреча, если я не перепутал место. – Входите, санитарный инспектор, – пригласил мужчина у стола. – Я – ваш Благородный Дон. – Очень приятно, – ответил Андрей и смутился от банальности этих слов. – Давно у нас? – спросил Благородный Дон. – Да нет, только закончил подготовительный курс. – Я тоже только вхожу в эту должность, поэтому еще не ознакомился с вашим досье, – признался Благородный Дон. – К тому же в нашем отделении…

В ответ на вой человека совсем близко послышался вой лесного зверя. Ветер еще яростнее подхватил его тоску и плач. Раздробил на кусочки и разбросал по пустоте улиц. Убийца занес топор прямо над головой обреченной. Тупой удар и свет пропал. Обезумевшая от боли женщина сдавленно вскрикнула и, тяжело дыша, подскочила на диване. Что за хрень собачья! Третий раз подряд снится один и тот же сон! Прямо как в фильме ужасов. Бр – р! Екатерина поежилась. Страшный сон не желал отпускать жертву из тесных…

.Они не знали, и не могли знать, что по чьему-то злому умыслу им больше не суждено встретиться. Они не знали, и не могли знать, что над ними занесен меч зла, которому чужды уважение чужой жизни, чужая боль, жалость и сострадание. – Миша, ты иди домой, я почти сплю. Захлопни дверь. – Хорошо, Толя, спи дорогой. Желаю тебе приятного сна и хорошего отдыха. Только не унывай, держи хвост пистолетом. Свет в окне погас. Через минуту хлопнула дверь подъезда. Цок… цок… цок…, прозвучал в ночной тишине…

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero Рукопись неизвестного предка Эту рукопись я нашел случайно. Оказалось, написал ее мой предок, о котором я ничего не знаю. Деда своего помню с трудом, а о предшествующих представителях поколения не слышал ничего. В нашей семье, увы, так! И вот как-то случайно попалась пачка так называемых школьных тетрадей, из настоящей, хоть и сильно потемневшей бумаги. Непривычные записи, сделанные «шариковой ручкой». Пришло в голову, а вдруг кому-нибудь…

Где же ему найти новую работу? – Во время поисков Иван Иванович случайно наткнулся на объявление о том, что в школу требуется учитель географии. Вот же ирония судьбы! По диплому он был именно географом. – Ну, нет! – в последнее время у Ивана Ивановича появилась дурная привычка разговаривать с самим собой. – Там же дети в могилу сведут… – Он не допускал и мысли о работе в школе. Это и понятно, ведь учитель в России – специальность не мужская. Работа это низкооплачиваемая и не престижная, карьеры…

– Я мама Элеоноры Гусейновой, – кокетливо улыбнулась Виктору Семеновичу мама одной из теперь уже бывших его учениц, – хочу поблагодарить вас. Девочка просто обожает историю. Она много рассказывала мне о вас. Вы, должно быть, замечательный учитель! Элеоноры поблизости не наблюдалось. Какая блондинка! – Виктор Семенович с удовольствием разглядывал глубокий вырез цветастого сарафана. Как раскраснелась лицо этой молодой мамы, но может быть это просто от жары? – Вот бы никогда не подумал, что…

– Что говорят соседи? – Пока что ничего. Мы пока только здесь… – Ладно, соседями сам займусь. Надо же им стрелять именно в такую погоду! Инспектор заблаговременно поднял воротник пальто. На этот раз ветер оказался сильнее спиц, и зонтик пришел в полную негодность. Район был спокойный, тихий. Небольшие коттеджи, однотипные газоны, крылечки. Звонить пришлось целую вечность, пока в приоткрывшуюся дверь не выглянуло настороженное старческое лицо. – Полиция, откройте. Бабуля прикрыла…

Весь день Он ходил по городу и периодически размышлял над судьбами встречающихся ему людей. Всех их можно было условно разделить на три группы: те, кто не верил в осуществление Плана, вели себя так же, как и всегда, – ходили на работу, учились, общались с друзьями и тому подобное; те, кто верил в План, явно проявляли признаки беспокойства, но таковых встречалось крайне мало; ну и еще были те, кому все равно, для них абсолютно не имело никакого значения, есть ли там какой-то План, будет ли он приведен…

Участковый уполномоченный Толик первым вышел на воздух, кивнул головой помощнику – мол, оставайся за рулем, без тебя разберемся. Почти сразу из автомобиля появился Даниил Гирс, высокий блондин в сером костюме. Нахмурился. При его появлении галдеж на правом крыльце прекратился. Полицейские направились к дому. Из толпы любопытствующих, преградив им дорогу, шагнула вперед невысокая, одетая по всем правилам Скучновского шика тетушка с рыжим начесом на жидких волосах. Она резко поправила цветастый платок…