Социально-философская фантастика

Первый обход вокруг корабля не прибавил ничего нового к данным приборов. Я находился на равнине, поросшей унылой голубой травой, невдалеке струилась быстрая речушка, синеватые кустики росли по ее берегам. Пойдя вдоль реки, я через пятнадцать минут наткнулся на небольшой деревянный мостик и, поколебавшись некоторое время, как буриданов осел, перешел на ту сторону и зашагал по наезженной колее. От быстрого шага, да еще после вчерашнего я вспотел, начал тяжело дышать и, в последний раз сверившись…

Кир Булычев …Но странною любовью Корнелий Иванович Удалов шел со службы домой. День был будний, погода близкая к нулю, вокруг города толпились тучи, но над Великим Гусляром в тучах находилась промоина и светило солнце. Виной тому был космический корабль зефиров, который барражировал над городом, не давая тучам на него наползать. У продовольственного магазина «Ильдорада» продрогший зефир, из мелких, покачивал чью-то детскую коляску, чтобы успокоить младенца, которого мамаша оставила на улице,…

От разучивания букв и цифр мне часто хочется окочуриться. Зачем их разучивать, никто не знает, включая самого Умника. Цифры еще куда ни шло, мы хотя бы знаем, что у нас по пять пальцев на руках, а день длится двадцать четыре часа. Но буквы… — Знать грамоту необходимо каждому цивилизованному человеку, — поучает Умник. — Так же необходимо, как владеть счетом. — Что такое «цивилизованный»? — спросил как-то Кир после того, как мы с ним десять раз кряду хором повторили алфавит от «а» до «я» и столько…

- Или остаться здесь и постараться выжить? Эва понимала, что любой здравомыслящий человек бы выбрал - остаться. На корабле тепло и безопасно. Но дочь оружейника чувствовала фальшь в собственных рассуждениях. Всё их поселение перебили только потому, что там жили здравомыслящие люди. А они, как правило, полагаются на порядки предков и на ложное чувство защищённости. Да, может какое-то время они поживут на этом корабле, но чем дольше здесь задержатся, тем сильнее будет уверенность в безопасности…

Дверей нет и в помине. И это вселяло тревогу. Но это чистейшая ерунда, по сравнению с тем, что Иван приметил почти сразу же. Но на что не фокусировал внимание до поры до времени. В свои восемнадцать, он являлся очень умным парнем, прочитавшим уйму детективов. И знал, что в таких ситуациях, главное не впадать в панику и с первого момента начать искать выход. Выход, которого здесь нет. Иван вздохнул, протёр воспалённые глаза ладонями. И опустил взгляд на пол, где возле стенки лежал ещё один…

При всей близости Сити, офисные здания центрального Лондона принадлежали уже другому миру – и во времени, и в пространстве. Зеркальные стены и антенны связи терялись в автомобильном смоге. Полгода назад, бросив дом в Челси и переехав в надежную высотку, Лэйнг перенесся на пятьдесят лет вперед – прочь от запруженных улиц, автомобильных пробок, поездок на метро в час пик к студентам и к тесному общему кабинету в старой учебной клинике. Здесь измерениями его жизни стали пространство, свет и по-своему…

Есть у меня и еще один резон. Хронисты и барды то и дело оговариваются: «Это я слышал там-то», «Вот это поведал такой-то». Я же всех действователей моей истории знал лично и очень хорошо — Ланселота же знал, пожалуй, лучше, чем он сам себя. Я был причастен ко всем значительным и незначительным ее поворотам и, клянусь богом, владыкою этого мира, — хоть не своей рукой уничтожил Дракона, но за гибель его ответ держать чуть ли не в первую голову мне, послужит ли мне сие на беду или во славу! …

— Вам, вам. Именно вам. С вашими внешними данными… — Какое это имеет значение… теперь? — она спросила это специально, в расчете, может быть, на то, что он более определенно намекнет, что есть, мол, еще один выход. — Все имеет значение, — заулыбался Дауненок. — Коллега пишет диссертацию по социальной психологии. Мотивация поступков сотрудниц нашей фирмы — одна из глав этой работы. Тема, конечно, закрытая. Для внутреннего пользования. Итак, зачем? — Слишком долго рассказывать. — Женщина в смущении…

Я встал, подойдя к одной из камер, словно желая донести до неё сакральный смысл понятого мной. — Когда изо дня в день ты испытываешь страдания, когда ты прожил хоть сколько-то эту жизнь, то ты знаешь, что такое боль, что такое удар, болезнь, что такое утрата, что такое тоска. Но за ними следует что-то ещё. Я видел другую тень, ранее не ведомую, она следовала за мной. Это страдание — не замечать того, что должно быть осуждено. Мы изо всех сил старались молчать об этом, о людях, которые живут сегодня,…

Солнце пекло просто немилосердно, и ноги сами собой тянули меня в тень. Я уже не помню точно, каков был алгоритм моих перемещений, но в конечном итоге я оказался на старой раскидистой иве, что росла рядом с перекрестком, от которого шла дорога в наш городок. Лежа на ее мощных ветвях, я рассеяно наблюдал за проезжающими по шоссе машинами, придумывая себя различные «задания» и выполняя их. Ну, например, определить, сколько легковушек приходится в среднем на один грузовик или сосчитать количество автомобилей…

Она бросила короткий взгляд на Линду. Та, как всегда в таких случаях, опустила взор к столешнице перед собой. И кусает поджатые губы. Напарница в ярости. Но пока молчит. Только сжимает под столом руки в остренькие крепкие кулачки. Ну почему, почему все эти коммивояжёры – такие идиоты?! Неужели они и правда думают, что раз красивые и следящие за своим внешним видом девушки сидят в баре – значит они – профессионалки? Из «доступных»?! С другой стороны, обычно ст о ило их «сладкой парочке» появиться…

Шеф что–то диктовал, наклонившись к речепису, но, увидев Адамса с бумагами, откинулся на спинку кресла и вопросительно посмотрел на секретаря. — В чем дело, Адамс? — В соответствии с последней инструкцией о своевременном изъятии нелиц из всех источников инофрмации, я составил для Министерства правды списки распыленных за последний месяц, — отрапортовал Адамс, ожидая одобрения. « Браэн нахмурился и для чего–то развернул воронку речеписа в сторону. — Никаких списков Миниправу посылать не нужно,…

Фамилия нечто необходимое. Сначала фамилия, потом остальное. У Джо фамилии не было — отсюда полисмены и нарядные мальчики с Бродвея не любили Джо, но Джо имел крепкую сметку и крупное торговое предприятие (папиросы и вечерняя «Трибуна»). Джо и улица — друзья. Улица — колыбель. Улица — кормилица. Улица и ничего больше… Мысли Джо, как улица, прямые и быстрые. Только ночью в пролетах старого моста, под колыбельную песню мутной и зеленой воды (нарядным мальчикам с Бродвея пели толстые няни), Джо…

Я-то? Да нет, ну что вы. Я-то этого и так никогда не забуду. Никогда. Ни в жизнь. Однажды вот забыл… нетушки, я умный теперь. Хватило, да. Что вы говорите? Случилось что? Со мной? Да нет, не падал я… Ясно ведь сказано: не заходите за ограничительную линию по краю платформы. Потому что может быть опасно. И дураку понятно. А я не дурак. Мне просто спать хотелось, вот и все… нет-нет, я не оправдываюсь, сам виноват. И все же, не по-человечески это… Нехорошо. Вначале ведь объяснить…

- Добрый день, - сказал я, доставая звенящую связку ключей. - Заходите, пожалуйста. Охрану можете смело забыть за дверью. - К-хм, - откашлялся диктатор. - Адъютант... - Он вам нужен? - Как бы... к-хм... Необходим. - Пусть заходит. - Я, в сущности, вот по какому... - произнёс диктатор. - Мне известна суть вашего дела, - перебил я диктатора. - Присаживайтесь. Несколько минут мы в молчании разглядывали друг друга. Кроме того, что диктатор был орёл, диктатор был красив и чрезвычайно…

Из краев освобожденных, С черной, выжженной земли К нам пригнали эшелоны И детишек привезли… Эшелоны не эшелоны, а десяток детишек по какому-то распределению доставили в Ташлинск. Еще в первую военную зиму к нам пригнали целый детский дом из Западной Украины. И Кима угодили туда. Нет, ничего плохого про это заведение не скажу. Из детдомовцев этих вышли совсем неплохие люди. Тот же майор С., например. Или (на свою беду) первый секретарь нашего горкома… Ну, конечно, и сволочи вышли, не стану…

– У меня соседи тоже не лучше – в секту пошли, крещение какое-то приняли. А я считаю – грех свою веру менять. Я как родилась, так и померла христианкой. – В эти веры идут только лентяи, которые не хотят даже ради себя поработать. Была я у таких в гостях: порядка в хате нет, обувь накидана, как попало, готовить не умеют. Я почему-то везде успевала: на заводе поработаю, в хате все перестираю, поесть приготовлю и на огороде еще повожусь. У меня все руки в мозолях, – она показала блондинке ладони.…

– Чем только снаряжаете ваши бомбочки, что так славно горят на любой поверхности. – Хотеть всё знать, не вредно, – улыбнулся про себя, – Вредно не хотеть. – Надо ещё раз предупредить девочек о сохранении тайны и готовиться к расставанию с ними. Говоря военным языком, к демобилизации. Сейчас они должны быть перевезены на место, где прошло всё обучение. Четыре гигантских транспортных самолёта, издалека очень схожие с творением Игоря Сикорского, «Илья Муромец», быстро доставили измотавшихся…

Металлическая дверь гаража пронзительно заскрипела, в гараж вошла Мирта с двумя судками в руках. — На, вот, поешь. Нечего голодным сидеть. — Некогда, — проворочал Типти, но судки придвинул поближе. Вот чего Типти не мог понять: зачем Мирта помогает ему, заботится, кормит? Неужто надеется, что он размякнет, исполнится добрых чувств и когда-нибудь женится на ней? Так ведь к гонкам допускаются только неженатые мужчины. Опять же, Мирта отлично знает, какой приз ожидает победителя. День, когда Типти…

Ирина включила компьютер, бросила недоверчивый взгляд на бокс с лабораторной крольчихой в дальнем углу лаборатории и, немного помедлив, все-таки решила ее навестить. Внимательно рассматривая Эмму через стекло бокса, Логинова заметила некоторые перемены в её поведении и даже во внешности. –  Что ты с ней сделал Сарти? Помыл или причесал? – пошутила Логинова. Было очевидно, что у Эммы улучшился аппетит. Вчерашняя морковка была полностью съедена, в то время как раньше ее хватало на два дня. Зверек…