Социально-философская фантастика

Может, нет, может, да  Гр. Флёр. «Кокон» Он сел на кровать и похлопал рукой по простыне. Я покорно подошла, разделась и легла, как делала много раз до этого. О чём я думала? О разном. Сейчас, к примеру, ни о чём: устала, намаялась с уборкой. В библиотеке столько книг, нужно каждую аккуратно вытрясти, вытереть от пыли, обработать специальным составом, а потом убрать на место. Хозяин любил меня нежно, мне вообще повезло с ним. У других рабынь были синяки, они с содроганием вспоминали…

— Питали мы их по нормам, товарищ Восьмичастный! Так им скажите! — раздраженно крикнул в трубку Циферблатов, с нескрываемой ненавистью взглянув на Поройкова поверх очков. — Хлеб, рыба, вода и крупа. Все по нормам! А у этой публики вообще такая практика. Когда их спрашивают, что они получали в дороге, так они ведь всегда врут, будто им в дороге ничего не давали. Мы их как принимали по количеству из вагонов, так и сдали в Александро-Ваховскую, потому что у каждого 20 фамилий. Делаем перекличку по этапным…

— Мясо готово, — позвал всех Крейг. Вскоре после ужина стемнело, взошла луна. Фитоны расселись по верхним ветвям и сложили крылья. Костер погас. Все ввернулись в одеяла, и сразу раздался дружный храп. По Крейг не спал. Он видел, что у Сидиса в главном отсеке всё еще горит свет. Потом Сидис выглянул из гравиплана. Он был экологом с Белконти и возглавлял предыдущую группу. В этой экспедиции он сопровождал их лишь затем, чтобы ввести нового начальника, Уайлда, в курс дела. И ел, и спал он только…

С 1932 по 1939 год Хемингуэй живет в Париже, путешествует, переписывается с Циолковским и Королевым. Он на время забрасывает писательство. В 1939 году писатель переезжает на Кубу, где возобновляет литературную деятельность. В 1940 году выходит роман «Куда звонит ракетчик» о тяжком труде конструкторов ракет. В романе используются элементы биографии талантливого инженера Сергея Павловича Королева. В 1952 году появляется повесть «Старик и море» – о героическом и обреченном противостоянии силам природы.…

– Так, – сказал Петр Васькин, – теперь едем к вокалисту, он ждет нас в «Славянском базаре». – Но … – начал было я возражение по поводу дороговизны заведения, однако тот опередил меня: – Я плачу. – Ты так богат? – спросил Пила с иронией. Но Петруччио, словно и, не заметив ее, откликнулся абсолютно серьезно: – Пока нет. Но собираюсь стать. … Через полчаса мы сидели в «Славянском базаре». Губастый вокалист Сергей Чучалин, по прозвищу Чуч, мне понравился сразу. Петруччио, разглядыая меню, возбужденно…

— Встаньте, редид Дамода. Я разрешаю вам угостить меня чаем. Кланяюсь. — Это большая честь для меня, сиятельный разветвленноживущий с алой лентой… — Разрешаю вам звать меня просто Дижакайд. — Благодарю вас, Дижакайд! — вновь рассматриваю светло-коричневые лубяные маты. К счастью, Светлана Егоровна ежедневно по нескольку раз протирает все полы тряпкой с «Филиа»: шерсть лодошей, как и любая инопланетная органика, очень токсична. Для нас. Лодоши спокойно едят нашу пищу, причем наш чай им особенно…

А это кто с карими глазами? Хорошенький! Привет!.. Ну, сними, сними эту дурацкую маску. Дай на тебя посмотреть. Ты меня слышишь?.. Не слышит. Подожду. Я терпеливая. Знаешь, ты мне понравился, честно. Хотя, у тебя, наверное, девчонок хоть отбавляй… Что это вы делать там собрались? Во, забегали!.. Забавный агрегат. Электрошок, что ли? Ай-ай-ай! Я туда не хочу! Оставьте, как есть! Я в эту уродину назад не хочу-у!.. То-то. Не выйдет, ребятки. Мне и так хорошо. А если я чего решила, будет по-моему……

Главная же подлость тут была в том, что распорядился своим выигрышем слабоумный сэгэбэшник совсем не по-людски – взял да и основал очередную религиозную школу, будто мало их, этих школ, по всему Содружеству было. Тоже мне – замолившийся пацифист-переросток. Ну почему, почему всегда везет таким дуракам!? Если бы повезло Передерову, он бы распорядился выигрышем совсем по-другому – в какое-нибудь серьезное дело деньжата вложил, чтобы, значит, их приумножить. Свиноферму, к примеру, открыл или зоопарк…

Ползти в туалетную комнату на четверинках было крайне, крайне унизительно. Пусть никто не видел этого, но это было безусловно унизительно. Вот уж воистину обезьяна с тигром!.. Покойный Дельвиг не упустил бы обидно съязвить что-нибудь по сему поводу. Посидев некоторое время на корточках, Александр Сергеевич тяжко оперся о смятую постель и снова попытался выпрямиться. Voila! на сей раз ему это удалось. Придерживаясь рукою за стену, он осторожно двинулся в выбранном направлении, памятуя смутно, что…

Послышался человеческий голос. Слов разобрать невозможно: говорили на незнакомом языке. Надо мной склонилось лицо. Пожалуй, это было мужское лицо. Полностью я не уверен, что мужское. Может быть, ангел? Рядом возникло второе лицо, ничем не отличимое от первого. Я зажмурился, а когда снова раскрыл глаза, ангелов стало три. Один из них что-то произнес. Я отчетливо слышал звуки, но слова были незнакомы. Я даже приблизительно не мог сказать, на каком языке он говорит, но тем не менее понял все. …

Но ему хорошо, этому Гонзе. Его отец — лавочник. Их лавка рядом с домом. Гонза часто сидит там вместе с отцом, и оба едят шоколадки. Одну за другой. Если кто вздумает Гонзу обидеть — его папаша Марк тут же выбегает на улицу и вступается за своего жирного сыночка. А у Илайена и отец, и брат на шахте работают. Устают так, что даже в свои законные выходные только и делают, что отсыпаются. Некогда им за Илайена заступаться. И матери некогда. Она с младшими сестрёнками сидит, весь дом на ней. От матери…

Смешно подпрыгивая, дьяк растерянно попытался разглядеть, где остался башмак. Жёлтая жидкая глина с его штанины капала на траву. Джеки хмыкнул и выдернул из земли лопату. - Стой, твоё святейшество маломудрое. Да не прыгай, а то в грязь свалишься. Сейчас достанем. Мариус растерянно оглянулся. - Да что ж ты делаешь, оглоед! - пискнул он, глядя на перемазанного глиной Джеки. - Ты что творишь, охальник! Пораскопал тут, нечестивец! - Но-но-но! - Джеки опустил лопату. - Сам свою башмаку доставать…

Он не ошибся. Когда на другое утро Жан Монье проснулся в одиночестве, он окончательно пал духом. Несмотря на черствость Фанни, он ее любил. Негритянка, как всегда, подала ему ломтик дыни, овсяную кашу, затем попросила денег. — Хозяйка где, мистер? — Уехала на время. Он дал ей пятнадцать долларов, после чего подсчитал свою наличность. Оказалось — без малого шестьдесят долларов. На эти деньги можно было прожить два, пожалуй, и три месяца… А потом? Он посмотрел в окно. Вот уже неделя, как в…

– Очень! – Она здесь с вечера. Просто не укладывается в привычную схему, поэтому ты её не замечала. – Почему же сейчас вижу? – Снова казалось – я смотрю с обрыва в бесконечную бездну. – Мои предки были рисовальщиками миражей. Воспользовался их методикой. Миражи видят все. Но ты-то способна не просто увидеть, ты могла прочувствовать иллюзию в полной мере: видеть, слышать, осязать… – Он осмотрелся и досадливо прищёлкнул языком. – А какие тут чинары! Эх! Но с меня хватило и яблони. – Что…

Из подворотни Кожевенного переулка рванул вор-щипач. За ним пытался было побежать растерянного вида интеллигент, потом увидел на себе насмешливые взгляды уличных зевак, осекся, замедлил ход, посмотрел грустными глазами вслед своим бывшим ценностям и повернул обратно. - Вот тебе новое общество. Один верит в него и потому проигрывает, другой не верит и отнимает у ближнего своего, может быть - последние деньги. - Деньги скоро отменят, и не будет смысла воровать. - Не будет смысла работать. Кто…

  А номер 655 в тюрьме прижился. Не было приказа, и никуда его не отправляли, служащие уже даже как-то привыкли к нему.   Сидел он уже пять лет. Шефер помнил биографию этого парня - местный, из приличной семьи, правда, родители делали вид, что такого сына у них нет. Был активным членом гитлерюгенда, группенляйтером, образцовый немецкий юноша - а в 36м отчего-то с общественной деятельностью завязал, а потом и вовсе пошел по скользкой дорожке. Чем он занимался, установить толком не удалось, нашли…

По тропе, словно не замечая любопытных взглядов, не спеша двигался Большой Человек. Иногда он замедлял шаг, вынимал из заплечного мешка какую-то блестящую штуковину и, приставив к глазам, деловито жужжал ею по сторонам. — Ловит мгновения, — прошептал Моготовак, и впечатления юности нахлынули, взбудоражив душу. Аналогичную картину он однажды наблюдал в Космопорту. Этим занимался Большой Человек по имени Репортер. В этом занятии, как помнил вождь, не было ничего опасного. Напротив. Забавно себя…

Путешествие египтянина Баурджеда поразило меня. И если бы только меня. Мои друзья (Виктор Татаринов, ныне доктор технических наук, профессор, и Юрий Ульихин, человек, безусловно талантливый, но, к великому сожалению, рано погибший) столь же жадно прочли книгу, и с этих пор мы начали активный поиск книг прежде нам не известного писателя — Ивана Ефремова. Оказалось, за тайнами совсем необязательно стремиться в Индию или Африку (хотя, само собой разумеется, там их немало), эти великие тайны всегда…

Ярлыки от всевозможных игр, пара-тройка программ, огромное количество музыки и картинок… и единственный документ: «Readme.txt». Откроем… «*************** Ver ion Information *************** 5121Ma Storage (WithLogo) Driver 6.0.6000.81_090203 Dll 1.0.0.8_090123» Вот черт. Похоже, он (или кто-то до него?) по ошибке разархивировал какую-то программу прямо в папку. Где же информация? А может, все это — фигня и он все забыл просто потому, что ему нечего вспоминать? Потому что жизнь…

— Да, да, понимаю, — вставил Избистер. — Но я окончил свое дело, — сказал раздражительно бедный больной. — Я добился своего. — Ценою бессонницы? — Да. С минуту оба молчали. — Вы себе представить не можете, до чего я жажду покоя — алчу и жажду, — снова заговорил незнакомец. — Все эти шесть долгих суток, с той минуты, как я кончил работу, в моей несчастной голове кипит водоворот. Мысли вихрем кружатся на одном месте, быстро, непрерывно… несутся бешеным потоком неведомо куда… — Он помолчал…