Социально-философская фантастика

Другая группа привлеченных мною специалистов произвела содержательный анализ футурограммы с целью определения возможной картины того будущего, которое ожидает Империю в случае, если мы (то есть – Вы, мой Президент) не примем своевременных адекватных мер по предотвращению нежелательных рисков. Результаты этого анализа будут представлены Вам в самое ближайшее время. И последнее. Осознавая важность данного документа для судеб Отчизны и нашего народа, мною был принят ряд неотложных мер, которые,…

– Как можно во все это поверить, если это очевидная выдумка… ( 7 ) Ну какой же взрослый человек может в это поверить? ( 8 ) Это же все равно, что убеждать людей, что они никому не нужны… Оно, может быть, так и есть, да кто в это поверит?.. ( 8 ) – Да-да-да… Удивительно, удивительно… И ведь в самом деле, не пожалуешься, не обратишься… никто не поверит. Да и как тут поверить? ( 2 ) – Ты же и сам поверил, хотя и ученый… ( 9 ) – сказал Вечеровский, и это прозвучало, как приговор. ( 2 ) – Естественно!…

Гомон детских голосов переместился в следующий зал. Оставшись один, Симка подошел к стеклу и прижался к нему щекой. Стекло было холодным и непреодолимым. Как само Время. Внезапно кто-то тронул Симку за плечо, и мальчик оглянулся. Перед ним стоял мужчина средних лет со странной улыбкой на лице. Из-за этого Симка так и не смог вспомнить, почему этот человек ему кажется знакомым. – Не отставай от ребят, Сима, – сказал мужчина. – Они будут ждать тебя. Он долго провожал взглядом детскую фигурку,…

Тетя Маша скрепя сердце все-таки сообразила чайку, но протест свой выразила тем, что не стала его наливать в мою чашку. Мне даже смешно стало: неужели она считает, что я сам с этим не справлюсь? Уж если я могу шить и борщи варить, то вполне способен обслуживать себя сам при чаепитии… Когда я уже заканчивал запивать чаем жесткое, солоноватое печенье, дверь за моей спиной отворилась, и в комнату кто-то вошел. – Доброе утро, Иван Александрович, – сказал я не оборачиваясь. – Однако, однако! – как…

Сначала появляется идея, мысль, и чтобы воплотить ее в конкретные формы, приходится изрядно помучиться. Вот, например, сейчас у меня имеется некая, даже не идея – информация. По своей важности – это сверхинформация. От того, как и на сколько мне удастся сделать ее достоянием других людей, возможно, зависит вся дальнейшая судьба земной цивилизации. Именно поэтому я не имею права терять время на единение с природой. Именно поэтому я бросил все и удалился от общества в эту лесную глушь. Я уже тысячу…

Подземный переход. Мне – на ту сторону. Взгляд на часы: успеваю или нет? Успеваю. Хорошо. В голове крутятся разные мысли, но это не мешает мне даже на ходу наблюдать за окружающим миром. Взгляд выхватывает то, что может пригодиться будущим историкам и прочим специалистам. В этом отношении толпа – богатый материал… Вот так, например, они одевались. Вот так они ходили. Вот на таких машинах ездили. Вот этим они питались. А вот эти белые палочки, из которых они пускают дым, называются «сигареты», они…

Людмила Петровна появилась на верхней площадке трапа. Она плакала, и Ефрему теперь не надо было ничего объяснять. Он понял наконец, что это правда,— Аси нет. Ефрем вскипел. — Елки зеленые! Театр мне тут устроили... А ну-ка выходи из самолета! Все! Скрывать вздумали?.. Пилот рассмеялся: — Плохой из тебя командир, я гляжу. Растерял команду. Между тем друзья Ефрема спустились по трапу вниз. Первым сбежал шустрый Маратик, за ним его тетка Людмила Петровна, ее глаза были красны от слез. И последним…

« Наверное, бродит чья-то душа», – подумал он и еще сильней захотел увидеть ту, чей голос так сладко сжимал сердце. На третью ночь он спрятался уже в кустах на самом пустыре и стал ждать. Ян был не из пугливых. И вот на исходе полуночи из зарослей у пролома в кладбищенской стене, медленно и бесшумно ступая по земле, вышла девушка, одетая в снежное подвенечное платье. Лицо скрывала вуаль, которую стягивал венчик из платины. В руке – сложенный веер. Она шла так плавно, что ночные бабочки сатурнии…

Шагая по каучуковой дороге к центру города, Букхалтер невесело улыбался, периодически поправляя и без того неплохо сидевший парик. Незнакомые люди обычно удивлялись, когда узнавали, что их новый приятель — лысый, Болди, телепат. Особенно любопытным лишь вежливость мешала откровенно поинтересоваться, как же это он стал уродом. И дипломатичному Букхалтеру приходилось самому вести светскую беседу. — Мои родные жили после Взрыва под Чикаго. — О! Пауза. — Я слышал, что именно поэтому многие… стали…

До Земли свет от взрыва добрался бы лишь спустя несколько веков, и, скорее всего, никто не обратил бы внимания на лишний светлячок, появившийся на небосклоне. Зато экипаж корабля, способного перепрыгивать сквозь пространство, мог наблюдать гибель звезды поэтапно, во всех подробностях. С соответствующего расстояния приборы запечатлели последнюю стадию перед взрывом: добела раскаленный комок, начавший сжиматься после того, как выгорело последнее нуклеарное топливо. Затем прыжок — и люди видели процесс…

Андрей остановился. Даже не из любопытства, а машинально. Днем в такой ситуации он всегда дожидался того, кто входил. Чтобы поздороваться. Чтобы не думали, что он кого-то избегает. Дверь распахнулась, и в подъезд вместе с клубами морозного воздуха ворвался молодой человек в кожаной куртке, в шапке похожей на летный шлем и с портфелем в руке. Что-то не помнил Андрей такого соседа. Однако, что с того? Соседи имеют обыкновение меняться. К тому же молодой человек Андрея явно узнал и обрадованно помахал…

Да. Однажды. Но я не сказал еще о тех случаях, когда я являлся домой нетрезвым. Чаще − слегка, но иногда и изрядно подшофе. А почему нет? Почему мужчина не может после работы выпить с коллегами, если он одинок и дома его, кроме кота, никто не ждет? Особенно если есть повод. А в тот день повод был, и повод более чем основательный. Дело в том, что уже несколько месяцев наша лаборатория изучала не те метеориты, что упали на Землю, а осколки, выловленные в околоземном пространстве космической…

Ефрем и Утяев переглянулись и стали оттаскивать трап. Самолет зачихал, вздрогнул всем телом, засвистел пропеллер, и ветром погнало в степь сухую траву. Белое чудовище на двух колесах стало медленно разворачиваться, клюнуло носом, повернулось хвостом к людям и покатилось с грохотом и ревом по ровной дороге. Маратик в испуге прижался к Людмиле Петровне. Все молча наблюдали, как самолет судорожно поднимался в небо, по которому плыли непривычные для глаза голубые облака. Утяев вздохнул. — Как…

Теперь мир затаил дыхание — на пять лет, в ожидании Второго Пришествия. Но с тех пор ни малейшего продолжения, никакого второго акта, ни даже выхода на бис не последовало. Пять лет — большой срок для существ, которые привыкли, что им во всём потворствуют. Брукс никогда не считал себя сторонником теории о благородстве человеческого духа, но даже он был поражён тем, сколь мало времени понадобилось, чтобы небо снова обрело прежний вид, а человеческие разногласия и дрязги — прежний накал. Из этого он…

Физрук свернул в кухню, чтобы не мешать. — Где ты это взял? — мама брезгливо указала на «Хейнекен». — Нашел! — Саня, ты что, фарцуешь?… — мама схватилась за дверной косяк, как будто собиралась упасть в обморок. — Ерунду не говори. Где слово-то это услышала? Саня не фарцевал — так, подфарцовывал, и не здесь, а в Петрозаводске. Одна нашлепка «Вранглера» обошлась ему в пятьдесят рублей, откуда бы он их, интересно, взял, если бы не заработал? — Ма, это просто банка. Ты же сама ее мне и принесла…

Она говорила с легким местным акцентом, и слушать ее было как-то особенно приятно. Может быть, потому что на чистом русском администраторы гостиниц нередко дарили меня совсем другим словом? Так, вот, значит, жить мне предстоит в номере шестом: Очень уютном и даже двухэтажном. Комната внизу и комната наверху — в мансарде. Правда, нижнюю комнату еще занимает человек, но он ночью уезжает. Вчера закончился семинар молодых писателей, а разъехались пока не все. Тоже, видимо, из дальних краев. Ну, что…

Ну, как-то мне дружбан, где-то через неделю после моего приезда и говорит, поехали мол де к девкам в ЦПХ. «Слон — говорю, дружбана Славкой звали — чё я там забыл? Давай лучше завтра на рыбалку.» Просто самому стрёмно как-то, я ведь тогда ещё толком только дрочку освоил. Баб ещё не было, но хотелось, конечно, да и понтовался, что уже не мальчик давно. Ну, Слон естественно своё гнёт, у него там зазноба, а у той подружки ну и так далее. — А что такое ЦПХ? — Ааа… хы-хы…это так зашифровали центральное…

— Дууурак, ты, ваше благородие… — протянул Женька и покачал головой, сокрушаясь — Чё разбурчался? Сейчас чаю заварим. А то, если хочешь, по пять капель можно. Самое время. — Вот это дело! — Вадим набрал полную грудь воздуха и громко крикнул — Эгэээээээээээй! Эхо, как ему и положено, попыталось дорвать вечернюю тишину в клочья, повторяя вопль Вадима, но бесславно погибло под напором её нечеловеческой мощи. Лягушки и птицы разом смолкли, заслышав обозначившего своё присутствие человека, даже ветерок,…

— Голодный? — … — Может, пепси? — поставил он банку на стол. — Бери. Ты не взял, хотя ничего не пил уже пару дней. — Слушай, малой, — заурчал тот. — Неприятности с тобой; как, впрочем, со всеми вами. Ты убил того мужчину, и женщину убил. Может и вправду, в самообороне. Но ведь ты ничего не хочешь говорить. Хуже того, мы даже не знаем, кто ты такой — понимаешь? — мы не знаем, как тебя записать; как тебя зовут? Какое у тебя имя? Или хочешь, чтобы тебя звали по номеру? Как все те нераспознанные…

Преодолевая отвращение, Поликарпов смахнул мерзкую тварь с халы — совсем обнаглели — и, допив молоко, вытащил пачку «беломора». Прочитал надпись на верхней грани: «Минздрав СССР предупреждает: бабочки опасны для вашего здоровья». Правильно предупреждает: бабочки — это гадость, особенно синие. — Угости, Афанасьич, папироской. Поликарпов протянул бригадиру пачку, и бабочка на руке Ивана шевельнула крыльями. — Странная у тебя татуировка. — Первый раз увидел, что ли? Ничего странного,…