Триллеры

С тех пор я брал кровавую дань почти каждого обоза. Люди поняли, что лучше приносить мне жертву. Мне молились, напитывая силой и, поставив алтарь, приковывали к нему девушек, с которыми я наслаждался порочной ночью. Я помню, как девушка убила себя, не позволив принести мне в дар, тогда её место занял брат. До сих пор помню его стоны и соленые слезы боли, что текли по его щекам. Он был единственным, кого я отпустил живым, заклеймив печатью. Его потомки несут её, не зная о том, что родимое пятно…

Кочетков Виктор Звенья цепи Пролог Тускло мерцала ночь. Хутор спал, погруженный в безмолвие. Черные тени домов лежали в окружении пышно цветущих садов. Ясное прозрачное небо светилось отблесками созвездий. В глухой полночной тишине раздавался лишь робкий свист одинокого филина, да монотонное гудение кружащейся мошкары. Ветлы и клены стояли сонными призраками, слегка колыхая листвой и тонко поскрипывая ветвистыми кронами. Леса вокруг раскинулись бесконечными…

Она преодолевает оставшиеся пролеты лестницы, чувствуя, что в груди по-прежнему жжет, а ноги стали какими-то резиновыми. Наконец она проходит в дверь, ведущую с лестницы на шестой этаж. Там кипит работа: щелкают фотоаппараты, суетятся специалисты по сбору улик, полицейские в форме допрашивают соседей. Пэтти замечает знакомого судебно-медицинского эксперта Рэмзи. Она делает шаг, затем еще один, но ей при этом кажется, что она вообще не продвигается вперед, а просто перемещается по кругу в каком-то…

- Понял, - кивнул я, клятвенно прижав ладонь к груди. – Буду паинькой. Тетя Люся сверкнула в улыбке золотым зубом и заорала во всю силу легких, коверкая датские слова: - Эй! Памперсы ребенку смените уже! А то позвоню в Общество Защиты Детей! Младенец испуганно заткнулся, и внезапную тишину заполнили далекий пока гром и очень близкая ругань на турецком. На балконе соседей хлопнула дверь. Тетя Люся удалилась, высоко вскинув подбородок. Из-за разделяющей лоджии пластиковой перегородки высунулась…

I Великолепный сад роз, с которого постепенно сходит пушистый снег стрихнинового 1 цвета, пристаёт взору и обрамляет старинное поместье, принадлежащие семье Айнзам 2 , известного в округе рода, берущего своё начало со времён правления Максимилиана I. Несмотря на то, что семейство происходило с германских земель, оно неплохо влилось в российскую действительность после революции 1848 года. Спокойно смотря в широкое окно, утопая в размышлениях и созерцая прекрасное, расслабленно покоится в объёмном…

Донован кивнул в направлении гостиной. — Я рад, что вам понравилось. Это заняло у меня много времени. — Охотно верю. — Вот эта бутылка — еще времен королевы Анны. — Неужели? — Да. Большинство медной утвари тоже восемнадцатого-девятнадцатого веков. А некоторые вещи старше. Вы заметили оловянные кубки? Хозяин вышел из-за стойки бара, чтобы лично продемонстрировать кубок. «Да он и сам древнее ископаемое среди своего антиквариата», — подумал Пол. — Вот кубок. Сморщенный человечек…

Когда я, не веря своим глазам, уставился на название парка, холодный пот выступил у меня на спине. Трэнаван-парк был расположен на перекрестке Хай-стрит и Фаррелл-стрит, и это имя, выплывшее из далекого прошлого, ошеломило меня. Уже приблизившись к Дому Маттерсона, я все еще не пришел в себя. Говарда Маттерсона оказалось не так-то легко увидеть. Я выкурил в его приемной три сигареты, изучая прелести пухлой секретарши и размышляя об имени Трэнаван. Не такое уж обычное имя, не так уж часто встречается;…

Он мило разговаривал с ней. Бессознательно она начала скручивать простыню в тугой длинный канат. Да, он разговаривал. Сперва он говорил забавные вещи. Он добился того, чего добивались очень немногие, он заставил ее смеяться. Затем, попозже вечером, после того как они немного выпили, он начал ей льстить. И это не была банальная чепуха. Это было нечто поразительное, личное, и это ее разгорячило, а из-за бархатной силы напитков, какими он ее угощал, она не ушла от него, как следовало сделать. Это продолжалось,…

— Я бы его зарезал! — воскликнул Хулио. Пальцы Рика сжали банку. — Нет, я его не зарезал, но вломил ему как полагается. Едва не убил. Приятели Рика одобрительно закивали, а он выбросил пустую банку на асфальт уже опустевшего кинотеатра. На самом-то деле он в испуге бросился бежать через пустырь под издевательский смех «голубого». Странно, ранее он не позволял себе вспоминать о том случае. Губы его сжались. — Парни, а не поразвлечься ли нам? — Конечно, Рик, — тут же поддержал его Чемп. Ростом,…

На то, чтобы выселить его из здания окружного суда, потребовалось три года. Располагавшийся на втором этаже кабинет уцелел при большом пожаре и каким-то чудом даже избежал ремонта. Судья просто не пустил туда ни плотников, ни маляров. Когда власти все-таки убедили Этли оставить помещение (в противном случае они грозили выдворить его силой), он набил картонные коробки из-под блоков сигарет скопившимися за тридцать лет работы никому не нужными папками, блокнотами, старыми справочниками и перетащил…

Автобус притормозил. Монахиня встала и двинулась к выходу. Парень уже спрыгнул наземь. Больше никто выходить не собирался. Она достала письмо и протянула его водителю. — Будьте любезны, отправьте его, когда приедете в Лагуш, — попросила она по-португальски. — Конечно, сестра. — Он рассеянно кивнул. Монахиня изъяснялась на языке шофера уверенно и без ошибок, но он мгновенно понял — язык этот ей не родной. Шофер положил письмо на полку под спидометром. — Спасибо. Монахиня сошла и остановилась…

Она не увидела ничего из того, на что так надеялась – ни домов, ни огней, лишь только широкая, поросшая высокой травой равнина. А что, если там действительно ничего нет – одно лишь море, и все? Таким образом она окажется в ловушке, в западне. Сейчас об этом не хотелось даже думать. Быстрее, – сказала она себе, – не мешкай. – Утомившиеся легкие давали о себе знать колющей, холодной болью в груди. Шум прибоя становился все громче; значит море где-то совсем недалеко, скорее всего, прямо за лугом. …

Цикады уже завели свою ежевечернюю песню и стрекотали так яростно и страстно, что на расстоянии нескольких шагов сказанное вполголоса слово никто бы не услышал. Себастьян огляделся и, пригибаясь, помчался обратно к усыпальнице. Теперь, когда солнце село, строгие геометрические формы гробницы сеньоры Долорес еле угадывались в темноте. Себастьян подошел к гробнице, примерился и ударил киркой, точно попав под крышку. Взялся поудобнее, налег на кирку, поднатужился, и крышка тихонько сдвинулась в…

— И много раз. — Кого же ты убивал? — Мышей. — А! — воскликнул Колин, внезапно вспомнив. — Мой отец однажды убил летучую мышь. Рой кинул на него взгляд сверху: — И когда это было? — Пару лет назад в Лос-Анджелесе. Родители тогда еще жили вместе. У нас был дом в Вествуде. — И там он убил летучую мышь? — Да. Они обитали на чердаке, а одна из них залетела ночью к моим предкам в спальню. Я проснулся и услышал, как мама визжала. — Она была сильно перепугана, да? — Ужасно. — Хотел…

— "Не без недостатков, но контактен"! А что, собственно, это значит? Позволю себе напомнить собравшимся, что я пятнадцать лет занимался практической работой. Психологические портреты — это всего лишь вспомогательный материал, суждения весьма приблизительны. Я не могу внедрять человека, которого толком не знаю, как не могу брать на себя ответственность за решение математических проблем для НАСА [1] . — Я понимаю ваши сомнения, — сказал председатель комитета. — В обычной ситуации я бы…

– Это так и должно быть? – спросил он. – Не знаю. – Что-то мне тесновато. – Он тебе маловат потому что. Дуэйн тихонечко рассмеялся. Покрыв чуть больше дюйма, резинка намертво застряла. – Похоже, у нас неприятности, – сказала Шерри. – Я так и думал. – Сколько лет этой штуке? – Двадцать восемь. Шерри расхохоталась: – Да нет, не этой. А этой. Резиновой. – Ну, я не знаю... Годика три-четыре. –  Сколько?! – Я ими особо не пользовался, так что... Шерри решила действовать силой.…

— Вам со мной скучно. — Мне с вами скучно только тогда, когда вы начинаете флиртовать. Еще слишком рано, мы знакомы неделю, и мне пока не надоела роль туристки. Не волнуйтесь, когда меня пре сытит фольклор, живописные кварталы и старые памятники, я дам вам знать. — Я подожду. Но я могу вам гарантировать, что этой ночью местные обычаи вам опротивеют настолько, что еще до рассвета вы начнете умолять меня поухаживать за вами. — Держу пари. Налейте-ка мне, пожалуйста, еще выпить, С улицы…

Я огляделся. Кто-то сдаст первым. По-видимому, Антонио — высокий, худощавый, манерный, но чрезвычайно симпатичный уроженец Рима с шапкой белокурых вьющихся волос. Обычно, когда подступает тошнота, лицо приобретает зеленоватый оттенок. Что же касается Антонио, то лицо его цветом напоминало ликер «шартрез», вероятно от природной бледности итальянца. После того как судно особенно резко накренилось, Антонио вскочил и молча выбежал из салона. Сила примера столь велика, что спустя несколько секунд из-за…

Через пятьдесят три часа «Уэль» вернётся на Кахало. Марк был уверен, что за эти пятьдесят три часа тоже не произойдёт ничего необычного. Система Орбон с её шестью планетами была самым спокойным местом во всем Млечном Пути. Было пятнадцать часов десять минут по бортовому времени, когда такие мысли в десятый или в двадцатый раз пришли в голову Марку Лаллье. А в пятнадцать часов двенадцать минут он заметил кое-что интересное. В верхнем правом углу одного из пеленгационных экранов внезапно появилась…

С лица ее течет что-то красное, похожее на яркую губную помаду, оставляя на открытом платье безобразные пятна. Милдред исполосовала Лолу лезвием бритвы. Простым лезвием с маленькой пластиковой рукояткой. Все произошло мгновенно: неуловимое движение, разрез — и глаза нет. Пьяная тварь кричит, что перережет лживую глотку соперницы и навсегда заткнет ее сучий рот. Подхватив истекающую кровью Лолу, толсторожая женщина в красном платье дряблой, рыхлой рукой вновь ударяет ее. — А-а-а! — кричит Лола, сумочка…