Триллеры

Совсем недалеко высился собор, распахнув добродушно свои двери перед прихожанами и монахами. Потрепанный временем, он стоял здесь, казалось, с начала времен. Но, тем не менее, не терял своей популярности с годами, а лишь приобретал ее. Словно люди не видели в жизни утешения большего, чем вера. Элла вспоминала воскресные службы с легким недовольством и тоской. Недовольством сложившимся, из-за непонимания таинства, происходящего внутри. Она лишь знала, что это правильно. Так внушала её мать, и воспоминания…

Шли годы. На вопросы о том, кому я подражаю, я не знал, как и что ответить и врал, говоря, что подражаю самому себе. Впрочем, со стороны именно так и казалось. Я окончил учёбу и по-хорошему уже должен был окончательно решиться с выбором того, кем стану впоследствии. Но выбор по-прежнему был туманен. Вопреки своему изменчивому характеру, я метался в своих мыслях и почти каждый раз называл что-то новое. А потом мне представился случай. Казалось, сама судьба подстерегла. Друг собирался уезжать в Англию,…

Судорожно переведя дыхание, мужчина медленно поднялся с пола. Он был одет в серые костюмные брюки и белую шелковую рубашку, которая была местами помята и покрыта мокрыми пятнами от пота. Пытаясь унять дрожь в ногах, он тяжело опустился в кожаное кресло и ещё раз судорожно вздохнув, произнёс: - Господи, что же это со мной… Медленно прикрыв глаза, мужчина расслабился, чувствуя, как кровь становится теплее, а леденящий душу страх исчезает. Сердце уже начинает стучать ровно и неторопливо, а в висках…

      Клуб располагался на втором этаже торгового центра. Мы поднялись по мраморной лестнице, и швейцар на входе распахнул перед нами двери. В VIP-кабинете, нас, вернее Марка, уже ждали. За накрытым столом сидело трое холёных мужиков. Старший жестом пригласил нас присесть.  Через пару минут официантка принесла дополнительные приборы для нас с Марком.       Вечер для меня был скучен: все эти деловые переговоры-разговоры вгоняли меня в тоску. Наконец Марк сжалился и отпустил меня на танцпол. …

За дверью стоял мужчина. В темноте Якопо не разглядел его лица, однако понял, что перед ним человек весьма почтенного возраста. Во всяком случае, такое он производил впечатление: черты его скрадывала длинная седая борода, сгорбленная фигура в красном плаще опиралась на палку. — Вы синьор Робусти, живописец по прозвищу Тинторетто? — Да, я, — ответил Якопо. — А вы кто и для чего пришли ко мне в такой час? — Мое имя вам ничего не скажет, к тому же я просто посланец. Я пришел сказать, что мой господин…

В двери хрустнул ключ. Вошел Ландау с двумя пачками сигарет Pre tige и тарелкой с пиде. – Я взял нам поесть, – сообщил он. – Новости есть? От пиде соблазнительно пахло мягким сыром. Уоллингер взял белую тарелку с выщербленными краями и поставил ее на постель. – Они проехали через Гюрбулак без десяти шесть. – Все нормально, никаких неприятностей? – дежурно спросил Ландау, как будто на самом деле и не ожидал ответа. Уоллингер с наслаждением вонзил зубы в теплое пышное тесто. – Обожаю…

Я не знаю, как быть жертвой. Более того, я не хочу бояться того монстра. Он мертв. Я видела его труп своими собственными глазами, но даже сейчас у меня все еще сосет под ложечкой. Мрачные воспоминания нашептывали мне, что мой мучитель следует за мной повсюду. Может ли человек умереть от страха? Изредка, ночами, мне кажется, что сердце готово разорваться на части, и я позволяю панике взять надо мной верх. Куинн пошевелился, и я отпустила его руку, испугавшись, что если он проснется, то оттолкнет…

Бернард считал, что его маленький остров был прекрасный, хоть и служил отвратительной целью. Пусть и прекрасной, но от этого не менее отвратительной. Остров напротив был больше, но не так красив, в отличие от маленького островка, на нём не было деревьев, но возвышались стены тюрьмы. Которые хорошо просматривались из небольшого каменного бункера, стоящего на меньшем острове. В бункере было 7 небольших комнат, и он был достаточно большой, чтобы в нем можно было разместить бульдозер, фронтальный погрузчик…

Я по-прежнему не понимаю, где нахожусь. — Кэл, ты слышишь нас? Подай знак, если ты нас слышишь... Я удивлен слышать голос своего отца, но не могу пошевелить ни одним мускулом, чтобы дать понять, что слышу его. Я чувствую, как к моему лбу прижимается ладонь. Тяжелая и теплая. Пальцы отбрасывают мне волосы со лба. Слышно, что где-то рядом рыдает мама. — Просто подай знак, Кэл, — умоляет меня отец. — Хоть какой-нибудь... Да, конечно. Я издам стон или сделаю что-то наподобие этого, чтобы дать…

Констебль Уильям Макгонайл впервые выехал на происшествие. При помощи желтой ленты он перекрыл вход в подъезд, как велел ему сержант. Еще он прогнал двоих пьяных, посчитавших, что куда интереснее наблюдать за действиями полиции, чем плестись домой и трахать жену. Констебль Макгонайл был другого мнения. – Отправляйтесь по домам, – приказал он, – нечего здесь высматривать. Он глядел на лестницу и гадал, долго ли ему еще придется проветривать на улице яйца, когда у него за спиной зацокали по бетону…

Она, конечно же, подошла. Можно было и не сомневаться. — Мы тут собираемся кофе попить в «ЛБ». Не хочешь присоединиться? Теперь ее пульс бился совсем уже в бешеном ритме. Кровь прилила к ее лицу, окрасив щеки румянцем и оживив бледные губы, которые стали заметно полнее, и ярче, и соблазнительнее. Что я должен был сделать? Женщины, посещающие собрания Анонимных алкоголиков, как правило, не страдают избытком уверенности в себе, и для того, чтобы вот так вот ко мне подойти, этой Венди (или Синди)…

Мальчик ему улыбнулся. Он подумал, что будет очень, очень смешно убить генерала, когда тот находится в таком положении. Интересно, был ли кто-нибудь и когда-нибудь убит, занимаясь тем, чем занимается генерал? Он немного просунулся в комнату и поднял револьвер. Генерал посмотрел на револьвер. Он перестал двигаться. От его лица постепенно отливала кровь, оставляя рябинки от оспы зеленовато-белыми. Женщина потребовала настойчиво: – Продолжай же… продолжай… почему ты остановился? Генерал…

– Да, – ответил он сухо. Лейтенант взмахнул саблей. – Ты, может, слышал обо мне, – сказал он, оскалясь по-волчьи. – Рикардо де Креспедес. Лопез пошаркал ступнями по песку. Его глаза забеспокоились, но лицо оставалось каменным. – Вы оказываете мне большую честь, сеньор, – произнес он. Лейтенант распорядился: – Мы пройдем внутрь. Он прошел мимо Лопеза, держа саблю наготове, и вошел в хижину. Лопез последовал за ним, сопровождаемый двумя солдатами. Двое других встали снаружи у двери.…

— Бэйкон и я ждали тебя там, где ты нас оставил. Мы услышали выстрел и отправились тебе на помощь. Пришли сюда. Слышим: кто-то к нам приближается. Мы спрятались. Парень, что шел от дома, кто это был, не знаю, позвал нас по именам. Нам показалось, что он стонал. Мы думали, что это ты, вышли из кустов, и бамс... нас ослепил яркий свет фонаря. А затем каждый из нас получил пулю в ногу. Айра наклонился к офицерам, чтобы посмотреть на раны при бледном свете луны. — Значит, он знал ваши имена? …

– Адын минута! – гортанно напомнил мегафон. – Зубы, говоришь, заболтать?! – мрачно усмехнулся блондин. – Этим безбашенным наркоманам?! А впрочем. – В серых глазах вдруг вспыхнула какая-то страшноватая веселость. – Ладно! Была не была!.. Овчаренко, бегом принеси рюкзак с конфискатом, берцы моего размера и боевой нож, – велел он ближайшему оперативнику, повернулся лицом к дому и, сложив ладони рупором, крикнул: – Эй, ты там, не знаю, как по имени. Говорить хочу! Конкретно по делу! – Гавары, – после…

На краю страницы возле этого абзаца находится сделанная от руки надпись: «SAY IT AGAIN, CHARLIE» [1] . Надпись сделана обычным в третьем тысячелетии динокарандашом. Исследование давно высохшей пишущей жидкости показало, что углерод — главная составная часть жидкости — состоит почти из равного количества изотопов С-12 и С-13. На Земле и на всех других известных до сих пор планетах Галактики углерод, напротив, почти на девяносто процентов состоит из изотопа С-12, в котором изотопа С-13 чуть больше…

Макс покачал головой. — Подробностей он не рассказывал. Просто сказал, что для нас есть работа и что о деньгах беспокоиться не надо, он все с начальником урегулировал. — Брови Макса дернулись — дежурный оператор вернулся на линию. — Я знаю, что на месте его нет, потому и звоню. Соедините меня с ним по рации. Черт, когда же он поймет, какой сейчас век, и заведет мобильник? Укия снова высунулся из окна, стараясь отгородиться от шума и неразберихи, царящих вокруг Макса. Его внимание привлекла кошка…

– Усвоил, урод моральный?! – рявкнул начинающий заводиться по новой палатковладелец. – Да-а-а!!!. – Хорошо! А теперь вали отсюда, в темпе вальса... Понурившийся Овчаренко с кислым видом заковылял домой. Однако беды его на этом не закончились. Невзирая на угнетенное выражение физиономии и до сих пор трясущиеся от страха поджилки, Василий буквально задыхался от ненависти. Ах, с каким бы удовольствием он придушил, нет, лучше посадил на кол Сущева, а потом долго глумился бы над трупом! Бессильную…

За ребятами внимательно наблюдал жилистый сорокалетний мужчина с приятным интеллигентным лицом, одетый в фирменный спортивный костюм. Кандидат исторических наук и одновременно мастер спорта по кикбоксингу Евгений Андреевич Павлов. Он преподавал новейшую историю в вышеуказанном институте, а в свободное от основной работы время тренировал несколько групп кикбоксеров. Ради дополнительного заработка. На преподавательскую зарплату семью нынче не прокормишь!.. Сочные шлепки, влажные пятна пота на хлопчатобумажных…

– Твою мать! Прямо посреди дороги стоят, придурки! Едва не задавил! В центре мокрого шоссе, широко расставив ноги, устроились четыре крепкие фигуры в блестящих от дождя кожаных куртках. Малюта просигналил – «придурки» не шелохнулись, тогда разъяренный Грач выскочил наружу... Парни, стоящие посреди дороги, работали в бригаде Кадиева. Алексей Кадиев, он же Кадий, был уроженцем далекого северного города, где в прежние времена также имел собственную банду. Что-то Кадий натворил там, что именно –…