Юмористическая фантастика

А способ он выбрал довольно забавный. Значит чувством юмора он явно обладает. Трамвай. Но это для моего друга. Для меня он подготовил велосипедиста. Да-да, велосипедист. Не машина, не трамвай и даже не вечно пьяный сосед дядя Вася, который зачем-то топором гоняет бабок на скамейках. Именно велосипедист. Если быть точнее, то велосипедист меня просто толкнул, когда трамвай выскочил из-за угла и попытался нас задавать. Именно выскочил, так как этих чудовищ советской постройки слышно задолго…

- Ну, что, твоя светлость, соизволили проснуться? - в кухне уже вовсю хлопотала над кастрюлями госпожа Дувос, а это означало, что сегодня мне несказанно повезло, хоть завтрак не готовить. - Доброе утро, любезная госпожа Дувос, - ответил я на саркастичное приветствие. - Завтрак на столе. А после - в конюшню, там тебе работы хоть всего на пару часов, но так и быть, можешь заняться лошадьми до вечера. Обед и ужин с собой возьми, нечего грязь в дом носить. Об объёме работ на конюшне мне хозяин…

Дело в том, что мой дед, Прут Ховери, был непримиримым категоричным человеком, орионцем старой формации, и после смерти бабушки стал еще категоричнее и непримиримее. Он поувольнял всех наемных рабочих и стал управляться с фермой один. Помощь ему было бесполезно предлагать; наш упрямый Ховери заявлял, что мы бестолковы, ничего не смыслим в сельском хозяйстве и вообще, в целом, ничего не смыслим. Постоянно звучали слова: «Ферму перепишу государству!» Однако в итоге ферму он завещал мне… Подозреваю,…

— Спасибо, но я принципиально решил не жениться! — улыбнулся чародей. Гость слегка нахмурился, глядя на исчезающий в окне особняка силуэт. — Простите, что пришлось ехать в карете. Заклинания телепортации мы еще не проходили! Я не один, как и обещал, — негромко произнес мастер Арнеберт. И глазами показал на карету. — Матильда! Выходи! — обернулся к карете Арнеберт. — А ну быстро сюда! — прошипела кому-то Цирицея в приоткрытую дверь. Она запустила руку с заклинанием. Чародейка продолжала…

Так что в самую топь сегодня попёр один Кот, который не имел привычки перетаскивать на себе кучу металлического барахла. Рута часто обижался на напарника из-за его пренебрежительного отношения к технологиям, как-никак это же было всей жизнью и смыслом существования учёного, и любое игнорирование его достижений естественно задевало самолюбие самина. Но сегодня на раздражённое шипение Кота он всё больше помалкивал, отчасти поняв возмущения человека. Небо постепенно затягивали тяжёлые тёмные тучи.…

Бородавка — это правда случайно. Может, я немножко прокляла её в сердцах, да сама не заметила. Но кому теперь это докажешь? Как же она орала. Я бы, может, посочувствовала и даже извинилась, если бы не грохнулась со стула, не в силах сдержать хохот. А нечего было внезапно появляться. Я вообще-то ела и не была готова к подобному вторжению. Конечно, мне этого не простили. Как и следующую выходку. Которая на самом деле была вовсе не детской шалостью, а настоящей женской местью! Она…

Например, те же сказки. Сказки – вещь очень важная. Люди думают, что сказки создаются людьми. На самом же деле все наоборот. Сказки существуют совершенно независимо от своих героев. Если вам это известно, то такое знание – сила. Сказки, эти длиннющие колышущиеся ленты обретших форму времени и пространства, порхая, носились по вселенной с самого начала времен. При этом они постепенно эволюционировали. Слабейшие вымерли, а сильнейшие выжили и со временем растолстели – ведь люди пересказывали…

– Прошу прощения? – Приводы. Вас когда-либо арестовывали? – Ни разу не осуждался. За это я заработал еще один суровый взгляд. – Я не спрашивал, осуждались ли вы. Я спросил, подвергались ли вы когда-нибудь аресту. – Ну… да. А кто ж не подвергался? – За что? – В который раз? – Сколько же раз вас арестовывали? – О, три… а может, четыре дюжины раз… но ни разу не осуждали. Брови у этого шутника теперь поползли кверху. – Вас арестовывали почти пятьдесят раз и ни разу не осудили? – Свидетелей…

Счет пошел на секунды. Сзади в темноте хрустели ветки и слышались приглушенные ругательства – милиционер пер напролом и, кажется, в верном направлении. Вправо пути не было – там чернели и извивались сваленные как попало останки искореженной ограды. Слева, наполовину спрятанное в тень, металлически поблескивало какое-то округлое сооружение, возникшее, надо полагать, одновременно со стеной. Потом кусты затрещали совсем рядом, и хулиган, решившись, метнулся влево. Там его и заклинило – выяснилось,…

Понятное дело, я не собирался жить вечно, но подыхать вот так, на глазах у толпы, очень уж не хотелось. Многих мудаков порадует моя смерть. Особенно такая. И так хотелось сделать им гадость: умереть в другом месте и без свидетелей… Душу бы заложил, чтоб сбылось последнее желание! Не знаю уж, кто там услышал меня, но попал я в незнакомое место. Сразу и совсем в незнакомое. А тот, кто мог хоть чего-то рассказать, умирал. Это я понял с первого взгляда, с такими ранами долго не живут. Его лицо показалось…

— Еще на три деления к северо-востоку, — бормочу я. — Болтаешь? Смотри, посажу под замок в подвал! — И будет как в прошлый раз, — цежу сквозь зубы. — Молчать! Где мое питье? — Вот оно, господин, — с поклоном протягиваю хозяину полный кубок. Он подозрительно принюхивается к содержимому: — Что-то я не заметил у тебя в руках кувшина, когда ты входил! Что это такое? — Вода. Но если хотите, я могу… — Хочу! Сейчас что, пост, почему я должен сидеть на хлебе и воде? Принеси мне отвар из бессон-травы!…

Тубарих вернулся к столу, откинулся в кресле. Взял кувшин с неплохим пивом из Фарадана – специально выписал несколько бочек, благо он недалеко, Фарадан-то. Сделал большой глоток, потом выражение предельного блаженства на его лице сменилось сначала на недоумение, а потом на отвращение. Некромант выплюнул плававшую в пиве муху и в ярости швырнул кувшин в стену. Отрешенно посмотрел на осколки. Интересно, а прежний хозяин башни, Азиз-некромант, смог бы с тварями этими ненавистными сладить? Могучий…

Вдруг позвякивание под горкой прекратилось. Это могло означать только одно: вся посуда была в конце концов или перемыта, или перебита, и Иванушка, промокший, но с чувством выполненного долга, возвращался к их лагерю, готовый продолжить путь. — И-эх, ёшеньки-моёшеньки, — в последний раз яростно потянулся Волк, вскочил на ноги и пошел снимать с куста Масдая, которого расправил с утра пораньше по его просьбе для просушки от ночной росы. Старый ворчливый ковер-самолет был подарком за…

Возле кабинета уже топтались остальные мученики науки. Появилась учительница и загнала своих питомцев в класс. Она завела привычную канитель о том, что на ребятах лежит огромная ответственность, что надо в этом году напрячь все силы… и тэ дэ и тэ пэ. Класс молчал просто из вежливости, погрузившись в собственные проблемы, стараясь делать это как можно тише. Карина, заскучав, стала рассматривать новенького. Ну и нахал! Парень довольно быстро освоился в коллективе и, не обращая внимания на гневное…

Вот так… Не мытьем, так катаньем, но бабка своего добьется. Да я и спорю-то больше для проформы. Ясное дело, что поспать больше все равно не удастся. Ладно, пойду съем чего там наготовили и – за дела. Никишка с Гришкой – это два лопуха из соседней Подберезовки. Вчера упились медом ярыжки – и давай прохожих задирать. Народец здесь не трусливый, повязали охламонов да к нам в холодную. Ну, ночку они в порубе провели, протрезвели, образумились. Выпускать их надо к лешему, Митяй обоим по затылку даст…

Глава 1    Грэйд Найдэр кариор Ретаро шагал по административной площади. Он приехал за два дня до начала занятий, чтобы решить некоторые административные вопросы. Вот уже третий год Грейд был бессменным президентом студсовета. Это накладывало на него определенные обязательства. Впрочем, что такое "обязательство", он знал с детства. Да и проводить еще пару дней в обществе родственников не слишком хотелось.    Площадь, как и прочая территория академии без постоянно снующих…

От издательства В шестой том собрания сочинений Пола Андерсона вошли четыре повести, относящиеся к раннему периоду его творчества. Открывающая этот том повесть «Планета, с которой не возвращаются» (1956) начинается как обычнейший образчик «космической оперы» — экипаж исследовательского корабля «Генри Хадсон» высаживается на планету, откуда не вернулся предыдущий звездолет, чтобы определить возможность ее колонизации. И… обнаруживает аборигенов. Но сюжет довольно быстро сходит с накатанной дорожки,…

Когда я спустился в тот самый подвал, мне вдруг подумалось: «Я прожил так долго и остался одним из немногих людей на Земле, которые видели Атлантиду до того, как ее навсегда поглотила морская пучина». Рассказы, при всей их краткости, могут нести в себе мощь и величие. Еще в старшей школе я прочитал несколько рассказов, которые сразили меня наповал. Вот первое, что приходит на ум: «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера» Эрнеста Хемингуэя, «Открытое окно» Саки, «Дары волхвов» О'Генри и «Случай на мосту…

— Прощения просим, господа хорошие, — подтвердил его наихудшие опасения кучер и виновато сгорбился на козлах. — Но дальше карета с ездоками не пройдет — слишком глубоко завязла. Придется вылезать и искать окрестных мужиков, чтоб подсобили вытащить. — Что?! — живо высунулась наружу толстая распаренная харя одного из пассажиров. — Ты что сказал, козья морда?! НАМ?! ВЫЛЕЗАТЬ?! — А кнутом поперек спины не хочешь, смерд?! — поддержал его визгливый голосок изнутри. — Это возмутительно! — раздраженно…

– Винс, с этим сможешь справиться только ты. Собирайся, через сутки летишь на Цикламен. Шпион межпланетного класса Венсан Циль невозмутимо посмотрел на своего шефа, начальника Объединенной межгалактической разведки адмирала космических сил Содружества Сержа де ла Солье серьезными, очень красивыми серыми глазами и сделал глоток любимого мартини россо. Шеф знал, что любит один из его самых лучших сотрудников, и всегда держал в баре бутылочку этого напитка специально для Венсана. – Ну это же не мой…