Книги из серии "Читальня советской школы"

Труб на крышах нигде не было. Вся деревня была обнесена редким деревянным частоколом, не могущим служить препятствием даже ребенку. Эта жалкая картина вызывала в рыцарях необыкновенное веселье. — Клянусь, монсеньор, что в жизни своей не видал более грозных стен! — воскликнул один из них. — И большей роскоши! — воскликнул другой. — Если жители этих замков так же могущественны, как их стены, то нечего и думать о борьбе с ними, — прибавил третий. Монах с прежней серьезностью выслушивал…

Вольное яицкое казачество было подобно пороховому погребу, в котором от малейшей искры может произойти взрыв. В памяти казаков было живо еще недалекое прошлое, когда собирался казацкий круг, когда казаки самолично решали вопросы своей общинной жизни, когда их вольные степи и леса, их чистые многорыбные воды принадлежали только им одним, когда берега родного Яика еще не покрывались государственными заводами, сосущими кровь народную, когда правительство еще не закидывало свой аркан на их шею, когда…

Ландор ничего не ответил. Он повернулся к проводнику и, щуря глаза от падавших хлопьев снега, спросил: — Нельзя ли нам найти такой перевал в горах, через который мы проникли бы в Тибет прежде, чем тибетцы откроют наше пребывание в их стране? Чанден Зинг сдвинул брови, помолчал и наконец ответил: — Следуй за мной! Замерзший водопад в горах на пути из Индии в Тибет. С этими словами Чанден Зинг снова стал карабкаться по горам, а за ним Ландор. Они поднимались все выше и…

"Верно на Кари кто-нибудь напал", подумал я и быстро спустился с дерева. Я выбежал на опушку леса. Кари там не было. Я побежал к реке и вдруг увидал что-то черное на поверхности воды. Я приблизился и убедился, что это хобот моего слона. "Неужели Кари утонул", мелькнула у меня мысль. Что было делать? Не мог же я прыгнуть в реку и вытаскивать из воды 160 кило! Но вот на воде показалась его спина. Заметив меня, Кари тотчас же начал трубить и направился прямо ко мне. Когда Кари вышел на берег, он,…

— Порох давай, пули давай, иголки давай, бусы давай. — Да ты покажи, что у тебя. За что давать-то, — ответил казак и убрал бутылку с оставшейся водкой. — Айда, — сказал Семен и поднялся. Хозяин и гость вышли на двор. Семен начал развязывать свою поклажу, Иннокентий жадными глазами следил за движениями гостя. Вот Семен приподнял оленью шкуру и хитро посмотрел на Иннокентия. И вдруг Иннокентий широко открыл глаза. Он никак не ожидал увидеть то, что лежало на санях Семена. Неожиданная…

— Вы, вероятно, из провинции? — Почему вы думаете? — спросил Анри с легкой обидой. Незнакомец окинул Анри взглядом с головы до ног. — Ваш костюм слегка вышел из моды, по сравнению с костюмами наших франтов, — сказал он, — а по вашей шпаге я вижу, что вы принадлежите к дворянству. Из этого я заключаю, что вы или очень бедны, или только-что приехали из провинции. Латюд хотел оскорбиться непрошенными замечаниями, но желание поговорить с парижанином победило это чувство. — Так это была…

— Значит, терпение и мужество — вот, что вы советуете, Норос? — Самые лучшие советчики, капитан. Прошло уже два года с тех пор, как бриг «Жанетта» покинул Сан-Франциско. День отплытия, день торжества, пожеланий, день самых радушных надежд казался теперь для команды далеким прекрасным сном. Экспедиция «Жанетты» рассчитывала еще в первое лето своего плавания достичь континента, который по предположениям и по преданиям береговых жителей лежал на северо-запад от Берингова пролива. Там, на земле,…

Вольное яицкое казачество было подобно пороховому погребу, в котором от малейшей искры может произойти взрыв. В памяти казаков было живо еще недалекое прошлое, когда собирался казацкий круг, когда казаки самолично решали вопросы своей общинной жизни, когда их вольные степи и леса, их чистые многорыбные воды принадлежали только им одним, когда берега родного Яика еще не покрывались государственными заводами, сосущими кровь народную, когда правительство еще не закидывало свой аркан на их шею, когда…

Тараторит тетка Катерина без умолку, главами избу обшаривает. Шурка хорошо помнит тетку Катерину. Она раньше жила вон в той избе, напротив, а потом в город ушла, на фабрику поступила. Видно, хорошо живет тетка Катерина: на голове полушалок цветистый, и платье сатиновое и полоску. Накрыла. Шуркина мама на стол, чашки поставила, две с отбитыми ручками, а третья без блюдечка, самовар принесла нечищенный. Хлеба черного нарезала и сахар наколола мелкими-мелкими кусочками. А тетка у себя…

Прасковья Федотовна горестно закачала головой. — И-и, девушки… и что с ей только после этих моих слов грубых сделалось! В волосики ручками так и вцепилась, и ну давай рвать их. «Ты, говорит, по миру пустить меня хочешь, леса вырубить, сундуки раскопать…» А сами плачут, из-под подушечки ключики свои вытащили и, как дитю родного, к сердцу прижимают. Насилу я их, девки, успокоила, через липовый только чай. Пропотели да так с ключиками в руках и уснули. Девушки вздохнули. — А спать вам сегодня…

— Вы, вероятно, из провинции? — Почему вы думаете? — спросил Анри с легкой обидой. Незнакомец окинул Анри взглядом с головы до ног. — Ваш костюм слегка вышел из моды, по сравнению с костюмами наших франтов, — сказал он, — а по вашей шпаге я вижу, что вы принадлежите к дворянству. Из этого я заключаю, что вы или очень бедны, или только-что приехали из провинции. Латюд хотел оскорбиться непрошенными замечаниями, но желание поговорить с парижанином победило это чувство. — Так это была…

Так и год прошел и другой, и начали приходить к нам эти самые чудные слухи. Я тогда мальчишкой был, шел мне двенадцатый или тринадцатый год. только развитой я такой был, что все понимал и ко всему прислушивался. Первый раз услыхали мы о новостях от странника. Зашел к нам в избу один такой, что век свой по большим дорогам ходит и подаяньем живет, и стал чудные слова говорить: — Царь, — говорит, — взял себе в друзья генерала по имени Аракчеев, а злей этого генерала на всем свете человека нет, истинно…

— Что ж он там деревья рубит, в лесу-то? — Деревья рубит! — А потом что делать будет? — Потом возить! — А потом? — Ну, привезет и сложит на берег речки. — Так и будут лежать? — Что ж с ними сделается — так и будут лежать. — Всегда? — Зачем всегда? Дурачок! Весной сплавят лес-то! — По реке? — Ну, да, отец и сплавлять будет — на плоту. Андрейка задумывается и глядит в окошко, за которым сгущается мгла. — Счастливый тятька! Сколько на своем веку наглядится всего!…

— Что ж он там деревья рубит, в лесу-то? — Деревья рубит! — А потом что делать будет? — Потом возить! — А потом? — Ну, привезет и сложит на берег речки. — Так и будут лежать? — Что ж с ними сделается — так и будут лежать. — Всегда? — Зачем всегда? Дурачок! Весной сплавят лес-то! — По реке? — Ну, да, отец и сплавлять будет — на плоту. Андрейка задумывается и глядит в окошко, за которым сгущается мгла. — Счастливый тятька! Сколько на своем веку наглядится всего!…