Книги из серии "Рассказы"

Мы продвигались по однообразной местности – южному краю Ленской платформы. Это невысокое плато, расчлененное на бесконечные ряды сопок почти одинаковой высоты, мы старались, несмотря на короткие дни, проехать как можно скорее. Двадцать первого декабря закругленные, покрытые темной щетиной елового леса сопки сменились длинными, заострившимися кверху увалами, поросшими лиственницами, рыжевато-серый цвет которых резко выделялся на темной зелени лесов из ели и кедра. Это означало, что мы покинули пределы…

В марте я был серьезно ранен и на несколько месяцев вышел из строя. После лечения в госпитале я получил отпуск и был направлен на отдых, на курорт в Среднюю Азию. Я протестовал, доказывал необходимость немедленной отправки меня на фронт, говорил о том, что совершенно одинок, – ничто не помогло. Словом, в конце июля тысяча девятьсот сорок второго года я оказался в поезде, мчавшем меня по просторным казахстанским степям навстречу жаркому солнцу. Я часто стоял по ночам у открытого окна. Ветер, пахнущий…

Я проснулся от яркого света и быстро выбрался из палатки. Свежий ветер колыхал тёмно-зелёные ветви кедров, высившихся прямо перед входом в палатку. Между двумя деревьями, левее, был широкий просвет. В нём, как в чёрной раме, висели в розоватом чистом свете лёгкие контуры четырех острых белых вершин. Воздух был удивительно прозрачен. По крутым склонам белков струились все мыслимые сочетания светлых оттенков красного цвета. Немного ниже, на выпуклой поверхности голубого ледника, лежали огромные косые…

А как интересно разгадывать систему взятия рудного гнезда, примененную старыми мастерами, прослеживая и определяя возраст выработок то в правильно нарезанных, выглаженных вручную кайлами работах середины XIX века, то в широких и прямых, но с изуродованными взрывами стенками самых новых! Еще более странны причудливо изгибающиеся по контуру рудного тела низкие ходы выработок XVIII века или совсем узкие, но правильные и гладкие колодцы и наклонные ходы доисторических времен. Мечущийся свет фонаря…

Как всегда, выход из тупика нашелся раньше, чем думали, и в неожиданном направлении. Изобрели способ переноса водяных молекул в потоках заряженных частиц. Создавалось нечто вроде ураганного ветра, поднимавшегося исполинской дугой в стратосферу и переносившего любые количества воды. А здесь, на ледяном щите антарктического материка, небольшая термоядерная станция давала кубические километры пресной воды. Совет экономики планеты торжествовал, что отказался в свое время от проекта растопления антарктических…

В представлении современной науки память гнездится как бы в ячейках, создаваемых сложнейшими переплетами отростков нервных клеток мозга в течение индивидуальной жизни, жизни одного человека. Я добавляю, что некоторые из этих ячеек, поскольку окружающая нас природа в течение сотен веков в основных своих чертах остается одинаковой, одинаково возникали у всех людей из поколения в поколение и, наконец, стали передаваться по наследству. Вот эта бессознательная или подсознательная память поколений составляет…

— Ну, так я именно свалился, а не грохнулся, а бодрости было хоть отбавляй! Вспомнил вдруг, что этот сорок первый шурф пересек край порфиритовой дайки, и поспешил за контрольным образцом… проверить свою догадку! — Так, так! А лет вам сколько? — Сорок один. — Ого, сорок один год, и шурф тоже сорок первый — для суеверного человека тут… — А я не суеверен! — ответил геолог с едкой насмешкой, встретил проницательный взгляд врача и понял, что хирург изучает его психологически, вероятно, чтобы убедиться…

Да, – ответила она, опуская руку. – Алиса. – Женщина произнесла имя немного иначе, чем это сделал слуга. И это все? Достаточно для моей цели, сэр. Он тоже не смог распознать ее акцент, и это встревожило его. Он улыбнулся и сел напротив. Ее взгляд, он заметил, был прикован к маленькому шраму в виде звездочки у его правого глаза. Сверяетесь с описанием? – спросил он, напивая себе чашку чая. Не будете ли вы столь любезны, чтобы дать мне поглядеть на ваше левое запястье? – спросила она. …

Я тоже помню тот день. Его сухенькая фигурка в неизменном поношенном плаще ворвалась в мой кабинет, подобно стреле. Дверь громыхнула о стену, и он запрыгал с ноги на ногу перед моим столом: – Идем, быстро! Я нашел душу наших предков! Он заметался, как ласточка, сделав несколько ложных выпадов к двери, хлопая себя по карманам, и тут вдруг заметил, что я даже не встал. – Поднимайся на ноги и идем со мной! – приказал он. – Это слишком долго ждало нас! – Сядьте, – сказал я ему. – У меня через…

Книга заметно выиграет, если поскорее убить главного героя и вывести на первый план этого библиотекаря, которого пока держат на вторых ролях. Он мне нравится больше, и у него нет амнезии, как у того другого малого. Пожалуй, переключу всю мифологию на него, хотя он никакой не принц или там полубог. Все равно он не заметит. Викинги взывают ко мне. Думаю, это потому, что им нравится Локи. Честно сказать, во мне появилось чуть-чуть сентиментальности. Я домашний компьютер – «Локи-7281». Мой номер – не…

– Владыки года! Мы пропали! – закричал первый. – Смотрите, что поднимается из ямы! Словно статуя, высеченная из древней ночи, рогатая фигура с перепончатыми крыльями взмыла над языками пламени и нависла над поверженными. Ее огромные желтые глаза стали вращаться из стороны в сторону, а затем остановились на трех дрожащих телах. Под грохот и пронзительное завывание музыки существо поставило ногу размером с буханку хлеба на край могилы. Внезапно его голос, подобный флейте, зазвучал, заглушая подземную…

Но наверху, на уродливой стене, началось какое-то шевеление. Несколько мгновений я просто наблюдал, не будучи уверенным, обманывают меня глаза или нет… …Но лишь несколько мгновений. Я получаю такое же удовольствие от скверных представлений, как и любой другой, однако у меня нет никакого желания становиться его участником. Они поднялись в воздух, и я стал искать укрытие, пытаясь обнаружить тень, которая сможет защитить меня. Я заметил маленький серый участок, когда они подлетели ко мне и стали кружить…

Но я думаю, что, если твой папа поедет на заправочную станцию и попросит дорожную карту, где будет написано «Здесь водятся драконы» и рядом нарисована маленькая картинка вроде тех, что рисовал мистер Гибберлинг, твой папа обязательно выберет другой маршрут. Итак, поскольку все карты в королевстве показывали кругом одних драконов, извергающих пламя и очень страшных, люди в королевстве сидели дома. Безопасных дорог из королевства не было. Но вот однажды, готовясь ко дню рождения принцессы, королевской…

— Решено! — провозгласил он. — Я стану искусством. Под вечер того же дня одинокая фигура со свертком появилась в Музее Изящных Искусств. Возвышенно изможденный (но тщательно выбритый вплоть до подмышек), Смит слонялся по греческим залам, пока там не остались только статуи и он сам. Выбрав уголок потемнее, он установил себе пьедестал. Все потребное для существования в качестве скульптуры (включая одежду) поместилось внутри этого ящика. — Прощай, мир, неблагосклонный к своим художникам! — промолвил…

– Поторопись. Расставь все по местам. Затем можешь присоединиться к остальным на лугу. Его лицо светлеет. Он кланяется. Прежде он никогда не кланялся, но я изменился, и люди теперь боятся меня. – Елена, драгоценная моя, я удаляюсь, чтобы надеть свои одежды. Возможно, я буду другим человеком, когда вернусь. Она тяжело вздыхает, она извивается на постели. – О, скорее! Пожалуйста! Ее животная страсть и притягивает меня, и отталкивает. О проклятие! Такого рода вещи я никогда раньше не почитал…

– Я тоже так могу, – повторил он. – Я могу летать весь день, и всю ночь, и весь следующий день – выше, чем они, – и я больше кондора. – Значит, ты не птица? – спросила она. – Разве ты видишь на мне перья? – спросил он в свою очередь. – Нет, – ответила она, присмотревшись. – Но у тебя клюв и крылья… – У самолета тоже есть крылья, но от этого он не становится птицей. Дрозд мяукает, но от этого он не становится кошкой, – сказал Герман, – а тюлень лает, но от этого он не становится собакой. …

У следующей проводницы лицо было доброе. Стебликов любил такие круглые и с виду глупые лица. — Мамаша, возьмите домой, — проникновенно сказал он. — Какая я тебе, к черту, мамаша! Ты на себя посмотри. Тебе небось все сорок, — неожиданно напустилась она на него. — Тридцать пять, — сказал Стебликов. — А морда на сорок. Ишь как перекосило! — Ну, ладно. Возьмешь или нет? — вдруг грубо спросил Стебликов. — Подожди в сторонке. Я знак дам, — сказала она. Стебликов отошел в сторонку дожидаться…

А Геныч подумал-подумал да и согласился: — Лады, — решил он. — Валим, устроим им какой-нибудь кипиш. В их малочисленном племени Геныч исполнял обязанности вождя. Он был и.о., потому что Гарик его на эту должность не назначал, но и не выражал протеста. Таким образом, раз Геныч постановил идти, значит, решение было принято окончательно. Ходу до «Дружбы», если даже добираться не проезжими дорогами, а напрямик, было километров пять. Однако испытание предстояло не столько ногам индейцев, сколько…