Книги из серии "Рассказы"

А смазанные этой вонючей ихтиоловой мазью ноги затем мне обматывали бинтами. Отдирание приставших, пропитанных гноем бинтов представляло операцию довольно мучительную, но приходилось с этим мириться. Так вот, в изоляторе от Коли Кулика я впервые услышал о Ромео и Джульетте. В Колином, а не Шекспировом изложении история эта мне казалась верхом нелепости. И я никак не мог понять, что же в ней так привлекает этого, в общем, необыкновенного мальчика. Думаю, что Коля разбудил в моей душе и реалистического…

Пока я говорил, Мартын Каленникович все поглаживал себя по тонкой в морщинах шее и оттягивал пальцами свободный и мягкий ослепительно белый воротник рубашки, как это всегда бывало с ним, когда он сердился. Мать как-то рассказывала, что эта привычка появилась у Мартына Каленниковича еще со времен гражданской войны, когда его, партизанского разведчика, однажды повесили петлюровцы. К счастью, товарищи подоспели на помощь и его освободили из петли совершенно бездыханного. – Зачем нужен этот маскарад? –…

Вначале дьявол не счел необходимым звонить. Он решил, что размеры его предприятия и неброская слава вполне говорят сами за себя. Стоит заметить, что в последние четыре или пять веков дьявол несколько отошел от дел, сочтя бесполезным самому заниматься теми областями, за которые отвечали весьма компетентные специалисты, а потому не очень разбирался в современных обычаях. Он запомнил адрес и тут же материализовался в приемной шефа «Феникса и К°» прямо перед хорошенькой секретаршей последнего с намерением…

– А чему тут, собственно говоря, удивляться? – И что когда-то по ним перемещались тысячи и тысячи людей, стремительно проносилось множество машин? – Ну, это давно было. – Так вот, мне захотелось уподобиться им. Узнать другие Города, побывать в неведомых мне местах. Оказалось, что Города – отнюдь не самое интересное в таком путешествии. Наибольшее впечатление остается от дней и часов, проведенных между Городами, в пути. Вы когда-нибудь ходили по траве? Видали, как из-под ног разбегаются муравьи,…

Как будто подошвы его тяжелых башмаков, впервые коснулись булыжной мостовой древнего земного города, родного и незнакомого одновременно, как будто он впервые переступил порог чужого дома, хотя ему смутно помнилось, что именно в этом доме, в этом городе прошло его детство… И тогда он шагнул под арку со смешанным чувством любопытства, удивления, узнавания и тревоги. В этой части города было безлюдно, лишь поблескивающие стены домов чуть трепетали, словно пламя на ветру, хотя не было вокруг ветра.…

Лежавшая на плече рука развернула его. Оба смерили друг друга взглядами с ног до головы. – Не так уж и плох, – воскликнул Леонар Флинк-II. – Рост чуть меньше, какой-то сникший на вид, но в целом вполне сойдет. Леонар-I ожидал увидеть свое точное подобие, но оказалось, что это не так. Конечно, это был он, если посмотреть со стороны. Но в существенно улучшенном варианте. Тонкие губы. Изящные руки. В общем, более утонченное и элегантное обличье. – Поздравляю, – кисло выдавил из себя Леонар-I. – Кажется,…

И тут произошло нечто невероятное. Слон внимательно посмотрел на меня и подмигнул. Это могло быть знаком признательности умного животного, но я придал ему определенный смысл. Мне показалось, слон благодарил не за орешек, а за помощь мальчугану. Мы с ним стали как бы сообщниками. Кстати, я верю в эмоциональное взаимопонимание и не знаю, почему бы нам не руководствоваться им в наших взаимоотношениях с животными. Слон повернулся, бросил на меня еще один взгляд, как бы убеждаясь, что я никуда не исчез,…

Шаркающие по бетону шаги с той стороны изгороди, от края дороги, заставили его вжаться в землю, превратиться в корень травы, распластаться, как опавший лист. Напрасные ухищрения. Метро спросил себя, каким предстанет в глазах прохожего, если тот случайно взглянет в сторону сада и увидит растянувшегося на земле человека – то ли спящего, то ли мертвого – удлиненное пятно, похожее на громадную личинку или чудовищного крота. Впрочем, он мог показаться и старым мешком, и садовым креслом, очертания которого…

– Бумажные книги, – сказал он. – Книги, целиком из бумаги. Наверняка это исключительно ценные издания. Может быть, теперь мы узнаем, кем были Шекспир и По, Сервантес и Цицерон, Гете, Гомер, Андерсен и Пиранделло. Может быть, все произведения, сиявшие светом знания в прошлом, стоят на этих полках. Техники молча слушали его. Некоторые почтительно сняли свои шлемы. Кто-то протянул Капитану еще одну книгу. – О, иллюстрированные издания, – сказал он. Его голос задрожал от радости. – После того, как…

– Ну и что? – Они ничего не поняли. Они считали себя бессмертными. Они думали, что могут прогуляться до Альдебарана и обратно в скафандре, бросая каждые десять километров по зернышку риса. – Быть может, им просто не очень-то хотелось на Альдебаран. – А потому вместо этих идиотов отправились мы. Чтобы через век-другой их потомки капали на мозги нашим: кому, мол, нужно завоевание звезд? Пределы человеку поставлены самой Солнечной системой. Зачем летать быстрее добрых старых звездолетов? Не лучше…

– О нем самом… Согласно директиве Комитета теперь каждое космическое судно, отправляющееся за пределы Солнечной Системы – легкая ли это яхта, торговый корабль или неповоротливый крейсер – должно было иметь на своем борту новейший универсальный спасательный комплект УСК-982. – Этот черный ящик может всех нас спасти. – Маргарет Блэкборн, второй пилот, была самым молодым членом команды, ей не исполнилось еще и двадцати пяти. И, как это свойственно молодежи, она с любовью и истовой…

Геркулес останавливается и молчит. Пять шагов отделяют его от старика. Стены домов нависают над ними. За прямоугольниками окон – черными и светлыми – идет другая жизнь. Отзвуки ее слышны и здесь: вздохи, стоны, крики, смех. Легкий ветер покачивает шары светильников – и легкие тени шевелятся в такт их движениям, в такт звукам, доносящимся из-за окон. – Заведение мамаши Ти… – Высохший старик гладит ствол «Шершня», искоса смотрит на молодого могучего красавца. – «Тугой бутон розы». Ты ведь туда направляешься?…

– Будет тебе удача, – сказал Господь и на миг заглянул в будущее. – Но будут и некоторые условия. В некотором роде, плата… – Ну-ну, – подался вперед Гавриил. – Не нукай! – Бог вспомнил одного своего знакомого военкома и, копируя его интонации, возвысил голос – Не запряг! Разинь уши и слушай сюда!.. * * * Никки – младший черт четвертого разряда, держатель алого двузубца, окунальщик купельной гильдии – был преисполнен уныния. Пожалуй, будь он человеком, сейчас он жалел бы, что родился на белый…

— Он сказал «надоело»… — Денис с опаской смотрел на компьютер. — Может тебе послышалось? — спросил Димка, друг Дениса, сосед по парте и по лестничной площадке. — Неа… А вдруг это какой-нибудь злой дух в компьютер вселился? Димка фыркнул: — Скажешь тоже! Видиков насмотрелся.. Ладно, давай, запускай. Посмотрим на твоего духа. — А может это вирус такой компьютерный? — предположил Денис. — Ага. Вирус. Компьютерный. Размечтался. Включай давай… Компьютер загрузился как обычно. Игра стартовала…

Незнакомец посмотрел на трамвай. Потом на меня. Я все еще давился кашлем. Он криво усмехнулся и шагнул прямо в лужу, что широко расползлась у бордюра. Вода расступилась – я видел это. Она отшатнулась от него, отпрыгнула вихрем брызг. Он ступил на сухой асфальт. И пошел к трамваю. Сухой плащ полоскался на ветру, полы развевались, и мне показалось, что у этого жуткого человека нет ног – одни только ступни. И нет лица – только глаза и кривая усмешка. Он вспрыгнул на подножку, дверь,…

— Знали… — выдохнула женщина. Она высвободилась из объятий мужчины, поцеловала малыша в лоб. — Когда он вырастет, мы обязательно навестим его. — Это будет через двадцать лет… — сказала женщина. — Двадцать лет… — повторила она, и в голосе ее звучал ужас. — Мы даже не знаем, какое будет у него имя. — Я знаю, — сказал мужчина. — Я вскрыл программу и посмотрел, хоть это и запрещено. Его назовут Троем. — Это твое небо, Трой, — сказала женщина, отворачиваясь от колыбели. На лице ее застыла гримаса…

* * * Лэдош Белокожий сам попросился на войну, когда в их деревню за рекрутами прибыл благородный эр Покатом со своей дружиной. Тогда выдался трудный год: летучий жучок пожрал весь хлеб на полях, гусеницы опутали паутиной плодовые деревья, холодные росы ржой изъели вызревающие овощи. Невиданно расплодились крысы и вороны, рыжие степные волки сбились в стали, дичь ушла из лесов. Два эра – Дартомил и Карандот – объединившись, напали на южные земли эра Покатома. Дотла сгорел город Укон, не пожелавший…

* * * Утехово большой деревней не было никогда. В лучшие дни – до пожара – было здесь двенадцать дворов. Дети бегали учиться за шесть километров в Лазарцево: там помимо школы и сельмаг имелся, и клуб с библиотекой и бильярдом, и баня общественная. Но вот надо же! Пришло время – сравнялись деревни: что в Утехове два дома осталось жилых, что в Лазарцеве. И будто отодвинулись они друг от друга, не шесть километров разделило их, а все шестьдесят. Прямая дорога заросла, брод через речку тиной затянулся,…