Книги из серии "Рассказы"

Мимо шла рота – серо-зеленая, плотно стиснутая колонна. Приблизилась к командиру. По окрику дрогнула, взнуздалась, с хрустом, громом переходя на строевой, окуталась солнечной пылью. Прохрустела, простучала мимо, обдавая запахом пота, ваксы, горячей растоптанной земли. Кологривко заметил близкое, под козырьком, лицо рядового Птенчикова, его маленький, облупленный носик. И рядом – сержант Варгин, его сильные, круто поднятые брови, могучий взмах руки. Отметил обоих в уходящей колонне. – Вы их пошерстите…

– Иди, иди, – не обижался Власов. – Он тебя сухпайком угощать станет, боевой офицер-то! Ты напоследок моей икорки отведай и крабов возьми, а то ведь там-то, у храбрых, одни галеты! Он выпил водки, с наслаждением вдохнул ее жгучую горечь, закусил маринованным помидором – из самых драгоценных, командирских запасов. Оглядел свою комнатку, вторую аккуратно застеленную кровать, принадлежавшую соседу-прапорщику, отосланному в командировку в Кабул. Шерстяной коврик, прикрывавший стену, и если долго смотреть…

— На средней дистанции они его искромсают, — продолжал Гудков. — Дальше начинается стрельба из бластера. Бластеры сжигают все, что остается после лазеров. — А если бластеры не справляются? — У меня есть еще антипротоны. Специально для такого случая. Если он прошел все заслоны, пучок его остановит. Коровин засмеялся. — Вы говорите о метеоритах так, будто это ваши враги. — А что вы хотели? — Не знаю, — сказал Коровин, улыбаясь. Разговор ему нравился. Нормальный треп в трех астрономических…

Ну, засекает мой радар эту планетку, и характеристики у нее подозрительные. Не то чтобы полное совпадение, но кое-что есть. Вроде то, что нужно. И я веду свою колымагу на посадку. Астероид – это вам не Луна или, скажем, Меркурий. Здесь главное – подойти поближе и уравнять скорости. Если астероид небольшой, несколько километров, то дальше совсем просто. Загоняешь относительную скорость в ноль, и планетка начинает тебя притягивать. И колымага на нее падает – до того медленно, что даже не разбивается.…

— Не думай, что я испугался, — продолжал Найденко. — У нас, конечно, и усыпляющие торпеды, и бомбы. Но знаешь, какие у них щупальца? А глаза?… Стены ущелья медленно расступались. Лучи прожекторов уже вязли в прозрачной воде, не достигая далекой преграды. Субмарина выходила на каменную равнину. Подводная река впадала в подводное море. — А присоски? — продолжал Найденко. — А челюсти? Да не бойся, я вовсе не трушу. Я-то с ними встречался. — Выключил бы ты лучше свет, — сказал Шевцов. — А то еще…

— Для физика Станция — это уникальный объект с очень высокой пространственно-временной концентрацией энергии, — объяснил Егоров. — Особенно в самом начале, сразу же после пуска, еще до выхода на режим, Здесь может наблюдаться ряд побочных эффектов — новых, совершенно неизученных. — Почему — неизученных? — Физики не занимались Станцией, — объяснил Егоров. — Ее строили инженеры, и никто не знает, что произойдет, когда эта энергия начнет выделяться в фиксированной точке пространства. — Взорвется,…

Минуту оба молчали. Приказ с Земли, если они его получат, будет означать только одно. Что агрессоры развязали конфликт, что люки отодвинулись в сторону, впуская свет в глубокие вертикальные норы, что стаи ракет вышли на большую дорогу, а планета окуталась смертоносными тучами. Тогда «Мирный» и другие ракетоносцы пойдут к Земле, незаметные для дальнобойных локаторов, и выложат свой груз по уцелевшим целям противника, довершая справедливое дело возмездия. И корабль, ползущий сейчас поперек бездонного…

Потому что вот она, неожиданность, — когда до финиша остаются считанные часы, цель вдруг начинает удирать. И ты помимо своей воли оказываешься вовлеченным в дикую игру в пятнашки и понимаешь в происходящем только то, что оно совершенно бессмысленно. И смысла в этом ты не найдешь, как ни ломай себе голову, и нельзя искать причину даже в возможной поломке телевизионных систем, потому что случай, когда испорченный телевизор начинает показывать то, чего нет и чего никогда не было, еще менее вероятен,…

Телохранитель снова отстал, чтобы прикрывать спину Игоря Горина, и скоро они достигли конца горизонтального участка. Дорога здесь завершалась обрывом, с которого открывался вид на море и на прибрежные заросли. Отсюда хорошо просматривались миниатюрные строения их временного дома на берегу моря и игрушечная фигурка ракеты в километре от станции. — Но где же наш бабочник? — сказал Игорь Горин, удобно устраиваясь на траве рядом с обрывом. — Что-то он сегодня задерживается. Вверху, далеко в зарослях,…

Нос инопланетца сдвинулся к уху, тут же, впрочем, вернувшись на старое место. Облако, похожее на аэростат, остановилось. Из его недр вынырнул объемистый красный куб и, в свою очередь, стал плавно спускаться, как бы держась на невидимом тросе. Он походил на жилой блок или на контейнер с тяжелым грузом. Красный куб опускался прямо на Свена Дальберга, так что ему пришлось вскочить и посторониться. Камень, на котором он только что сидел, захрустел и рассыпался в прах. Инопланетец ткнул контейнер кулаком,…

— Ничего не выпало? — спросил Рахметов. — Нет, — сказал Бузенко улыбаясь. — Привязано насмерть. Подъем плох, чуть не перевернулись. Рахметов смотрел на перегруженный вездеход. Левин прав, ящиков слишком много. Правда, раньше всегда было так же. Бузенко перехватил взгляд Рахметова. Его улыбка сразу куда-то пропала. — Но ведь наш катер это поднимет? — сказал он с надеждой. Рахметов не успел ответить. — Конечно, нет, — сказал Левин. — Ничего, половину выбросим — половина останется. Закон…

— Ладно, — говорю, — допустим. Но ведь эту икру уже давно сделали. А где новые достижения в области дефицита?.. Добил я однажды этим вопросом своего свояка. Вскакивает, надевает пальто и половину зовет. «Жена, — кричит, — я пошел! Мне, оказывается, работать надо!» И остаюсь я один. Всегда так — выскажешь мысль, и сам от этого страдаешь. Но ладно. Звоню ему в понедельник на службу. «Как дела?» — спрашиваю. «Думаем», — говорит. Звоню вечером. «Думаем». Знаю я, о чем они думают. Был у него в лаборатории.…

Рыбкин потрогал эмблему SETI у себя на груди. — Разумеется, все в порядке. Скоро заработает. — Он вздохнул. — Чем-то недовольны? Рыбкин махнул рукой. — Инерция, — объяснил он. — Эту антенну заложили лет пять назад. Но кому нужен приемник, которому нечего принимать? Они помолчали. — Зачем же так? — сказал потом Васильев. — Я знаю о ваших неудачах. Но ведь все дело в чувствительности аппаратуры. Или представления изменились? — В корне, — сказал Рыбкин. — Раньше мы искали сигналы от очень…

— Погодите, — сказал гуманоид. — Сейчас вы поймаете рыбу. Я подсек. Удилище согнулось. Такого не было у меня все лето. — Рыба!.. — Вот теперь можно сматывать, — сказал гуманоид. — Больше никого вы сегодня не подцепите. Я повиновался. Я верил гуманоиду. Он не помнил, сколько времени провел на Земле, но будущее предсказывал профессионально. — Вероятно, вы живете у нас довольно долго, — предположил я. — Почему вы так думаете? — Вы хорошо говорите по-русски, а наш язык сложен для изучения.…

Он похлопал ладонью по полированному прикладу. - Мы, вы, - сказал Глынин. - Вооружены, суеверны. Но я никак не пойму пессимист вы или оптимист? Ваш тон никогда не соответствует теме, которую вы выбираете. - Я оптимист по форме, но пессимист по содержанию, - усмехнулся Анголов. - Вы читали "Вторжение изнутри"? Каждый вид занимает определенную экологическую нишу. Равновесие - плод эпох эволюции. Человек своей деятельностью нарушает равновесие, уничтожает другие виды, освобождает соответствующие…

— Он лжет, — сказал мужской голос. — Он сам хотел этого. И знал, чем это кон… — Почему вы выключили? — спросила она. — Не люблю трепаться с машинами. Я их терпеть не могу. Дорога петляла над пропастью. В салоне было прохладно. Одним роботом меньше. Но скольких еще надо сбросить в пропасть, прежде чем мир изменится, станет чем-то другим. Если уж часами, то пусть хотя бы песочными… — Мне жалко тот грузовик, — сказала она. — Почему вы так поступили? — Я воюю с роботами. На мой взгляд, их…

— Ну и что? — сказал Сандлер. — Смешно, — объяснил Злотов. Он вздохнул. — Но так никогда не бывает. Обязательно кто-нибудь еще раньше начнет сдирать с твоей головы воображаемый парик, так что тебе не до смеха. А потом, когда ты все объяснишь, они долго и нудно рассказывают о себе. «Мы летали сто лет, достигли системы Сириуса, сидели там целых три дня, а теперь возвращаемся, неся свой вклад в копилку человеческих знаний…» — Будет тебе, — тихо сказал Сандлер. — Нехорошо над этим смеяться. …

Крамаренков положил на стол фотографию. Дымов содрогнулся. На него смотрела пасть, похожая на пропасть. – И ваши генетики заселили этими тварями Эпсилон? Крамаренков кивнул. – Да. Они мечтали дать человечеству новую Землю. Много новых земель. Эпсилон был первым опытом. – Я слышал, что для подобных экспериментов предполагали использовать бактерии, – сказал Дымов. – Но высшие животные... Сколько же их нужно, чтобы создать атмосферу в приемлемые сроки? Биллионы? Крамаренков молча кивнул. …