100 shades of black and white

Она и смеется.

Сама не замечает, как хохочет как ребенок, не в силах остановиться, пока Кайло все же удается подстрелить тот самый икс-винг, проделав в слове Скайуокер большую дыру.

— Ты сошла с ума? — несется по наушнику сердито. — Да ты просто чокнутая в край идио…

В отместку Рэй останавливает их корабль всего в нескольких метрах от скалы.

Вот теперь становится совсем тихо.

Это упоение своими силами, контроль над ситуацией, бессмертие момента разливается по венам, вскипая, и Рэй чувствует такой же отголосок совсем рядом. Может, Рен больше не улыбается, может императорская корона скорее напоминает глыбу, чем изящный венец, но в такие моменты он становится больше человеком, чем божеством. И счастье в том, чтобы дарить их.

Они нагоняют рыцарей, и Кайло отрезает Рэй от общего мысленного разговора.

В один момент она чувствует их всех, взбудораженных своей неминуемой победой, а в следующий ее накрывает колпаком. Это все равно, что лишиться своей руки, и она недовольно морщится, вздрагивая.

Ее словно крутит, пока где-то в совсем другой плоскости — ментальность вместо физического присутствия — Кайло Рен делает им выговор.

Хотя какой это выговор, обычно Рен просто насильно вламывается в чужие мозги, и любая попытка закрыться, даже непроизвольная, только приводит его в большее бешенство.

Все это время она уворачивается от выстрелов и нарезает круги, запутывая преследователей.

— Вернись сюда, Рен, — молит Рэй мысленно. Он нужен ей. Она не имеет никакого права требовать или даже просить, но сейчас, когда их жизни держатся на волоске, только от него зависит, в каком виде они вернутся.

Пару раз по ним попадают, вскрывая оболочку защитных щитов, и Рэй рассерженно шипит, как будто это поможет отомстить обидчику. Она не может даже Силой сбить его, потому что она буквально под колпаком.

Всего лишь маленькая пустынная девочка с Джакку.

Кайло возвращается. Он приходит в себя на нижней палубе, а Рэй задыхается от вернувшейся Силы. Тьма снова бурлит в ее крови, заполняя собой все артерии, Тьма приносит с собой покой и уверенность в том, что они выживут.

— Прости, — шепчет в ее голове чужой голос.

Это маленькое, смазанное слово, такое тихое, что кажется скорее отголоском, кажется Рэй оглушительным.

Божества никогда не просят прощения. Никогда.

— Я пойду в пике, — Рэй не хочет портить этот момент, поэтому делает вид, что ничего не было. Равно, как и Кайло. Все хорошо.

Их корабль взмывает вверх, а затем падает наискосок, описывая дугу, он стремится к тому самому моменту, где все чувства превращаются в ничто, где замирает время, а дыхание становится бесполезным.

— Тудум-м-м-м! — взрываются залпом орудия, и Кайло Рен отправляет вражеский корабль навстречу смерти.

А Рэй отлипает от своего кресла и переводит дыхание.

Они живы.

Они помогают рыцарям, или рыцари помогают им. И через час в воздухе больше не остается других кораблей.

Рэй чувствует рыцарей Рен как самих себя. Трое ранены, один довольно сильно, но ее Силы хватает на то, чтобы остановить боль и заставить его тело держаться. В этом весь смысл. Она может разве что помогать, но ей никогда не достичь высот Кайло Рена.

А еще они рассержены. Не на нее, но почти. Кайло сказал им что-то, когда отрезал ее от Силы, а теперь они молчат.

Немые как рыбы, и ни одной лишней мысли.

— Вот мы и размялись, — к ней в капитанскую рубку поднимается Кайло и тяжело плюхается в соседнее кресло. Он устал, но доволен, и спутанные волосы еще в большем беспорядке, делая его совершенно непохожим на себя обычного. — Стоит повторять это почаще, — хмыкает он, а затем Рэй видит то, что не надеялась увидеть уже никогда.

Он кривится, и уголки его рта ползут вверх, еле-еле, но этого достаточно, чтобы она сообразила.

Она видела его улыбку.

— Все, давай, вставай, — Рен хлопает по спинке ее кресла, выгоняя. — Тебя ждут на Ипсилоне.

Он перебирается в ее кресло и машет рукой.

А она не может ничего сказать. Просто кивает и уходит.

— Это было круто! — первым ее приветствует на Ипсилоне Сайфер Рен. Он хлопает ее по плечу, и Рэй чуть не опрокидывает назад. Хорошо, что под руку попадается стенка. — Как в старые добрые времена.

Рэй ничего не знает об этих временах, потому что все свое время провела в качестве телохранителя Императора, в основном изображая статую на приемах и бодрствуя ночи напролет возле чужой кровати.

Но она выдавливает из себя какое-то подобие улыбки:

— Ага.

— В следующий раз, — Сайфер говорит медленно, что странно, обычно он не из тех, кто взвешивают свои слова. — Надо будет взять тебя с нами. Порулить.

Еще бы, пострелять из пушек ей пока не дадут, но даже это уже большое достижение, и Рэй слегка обалдело кивает.

— Спасибо, — она передает это ментально, и они все отзываются один за другим. Все рыцари Рен.

А последним тот, кому это и предназначалось.

Он тоже слышит это.

— Мой император? — Рэй входит без стука. Она научилась быть почти невидимкой, и любые двери ей совсем не преграда. Она словно пустынный ветер — сейчас она тут, а через мгновение ее уже нет. — Вы звали?

Наедине с Кайло Реном ей не нужно преклонять колени. Поклона вполне достаточно.

Теперь она больше не охраняет его. Ее место среди других рыцарей, но почему-то Рэй почти печально. Она хотела этого больше всего, а сейчас грустит по тому, что казалось не таким важным.

— Держи, — он кидает ей черный кругляш, и Рэй подставляет ладони, поймав. Это то, что принадлежало ей, а затем ему, и вот теперь оно ничье.

— Спаси… — остатки она проглатывает вместе с горечью на языке.

— Ты хороший рыцарь, Рэй. Хоть ты и маленькая, задиристая девчонка, которую иногда неплохо бы отлупить, — замечает Рен, глядя на нее даже слишком пристально. Ему даже, наверное, не нужно копаться в ее мозгах, чтобы понять, как она расстроена.

Рэй кивает, прикусывая язык. Немного боли еще никому не повредило.

Кайло стоит возле окна, и его подсвеченная фигура кажется еще больше на темном фоне.

— Думаю, если не займусь этим сейчас, то потом будет поздно. Согласна со мной? — он наклоняет голову, ожидая от нее ответа, а Рэй только открывает и закрывает рот.

— Ты хочешь сказать… — она даже договорить не может, потому что внутри все дрожит, нагревается от надежды, которая сидела в ней занозой с самого начала, а теперь пустила корни, превращаясь в колючий, но цветок.

— Да, — Кайло кивает. —Пора.