1812. Год Зверя. Приключения графа Воленского

— Вот уж и не думал, что доведется еще раз встретиться, — радостно сказал он.

— С кем имею честь? — спросил вошедший следом де Санглен.

Осип Николаевич представился. Директор Высшей воинской полиции, узнав, что гость состоит на службе у принца Ольденбургского, бросил на меня многозначительный взгляд. Винцент Ривофиннолли, раздосадованный тем, что не успел доложить о своих изысканиях, застыл за спиной Якова Ивановича.

— По пути в Москву я встретил вашего человека, майора Бистрома, — объяснил свое появление генерал Лоза. — Мы разговорились…

Осип Николаевич умолк, очевидно смущенный какими-то подробностями встречи с Бистромом. Де Санглен тоже молчал. Мне хотелось встряхнуть как следует гостя, но я сдержался, положившись на опыт директора Высшей воинской полиции.

— Я услыхал от майора Бистрома, что он видел вас, — продолжил генерал, обратившись ко мне. — Я был поражен… я стал расспрашивать майора о вас… вы такой… вы необыкновенный человек…

— Что же необыкновенного во мне? — удивился я, не ожидавший услышать ничего подобного.

— Я… я еще тогда поразился вашему спокойствию! Я подумал: вот ведь человек! идет на верную смерть! а как спокоен! какое достоинство…

— О чем вы, Осип Николаевич? — воскликнул я.

— Ох, простите, простите, — залепетал он. — Я знаю, это тайна. Его высочество принц Георг… он полностью доверяет мне… Он-то и рассказал мне. Еще когда вы были в Твери.

— Принц рассказал вам! — воскликнул я.

— Да-да. Он тогда еще сказал: «Представляете, граф Воленский взялся покончить с Наполеоном. А тут попутно ее величество Мария Федоровна поручила ему разобраться со вздорными слухами…»

От нетерпения меня охватил озноб. Возникло предчувствие, что разрозненные сведения вот-вот сложатся в логичную цепочку.

— Собственно я и упомянул об этом в разговоре с майором Бистромом. И он настоял, чтобы я непременно заехал к вам сюда, — продолжал сбивчивый рассказ генерал- провиантмейстер. — А я думал, вы в Теплом Стане…

«Ай да Бистром! И впрямь смышленый офицер!» — подумал я и не выдержав спросил:

— Как вы узнали о Теплом Стане? — Но тут же сам и ответил на свой вопрос: — Ну, конечно же принц Георг!

— Его высочество полностью доверяет мне, — повторил генерал Лоза.

— Осип Николаевич! — воскликнул я. — А вы? Вы кому- нибудь рассказывали?

— Нет-нет! Что вы?! — заверил меня генерал-провиантмейстер с подозрительной поспешностью, с беспокойством глядя то на меня, то на де Санглена, словно желал убедиться, что мы ему верим.

— Осип Николаевич! — с нажимом в голосе сказал я. — Скажите, с кем еще вы поделились этой тайной? Поверьте, это крайне важно!

— Ни с кем, ни с кем, — заупрямился генерал-провиантмейстер.

Он сжался, с замкнутым видом попятился и замер, наткнувшись на подоконник. Я едва сдержался: хотелось схватить генерала за шкирку и встряхнуть. Но решив действовать хитростью, я промолвил проникновенным голосом:

— Осип Николаевич, Москва кишит французскими агентами. И тот, кто владеет подобными сведениями, подвергается страшному, смертельному риску.

— Нет-нет, — пробормотал Лоза. — Поверьте, это никуда не ушло. Я говорил с Сашенькой… но я сразу предупредил, и, поверьте, она никому ни слова… это уж точно! Я просто сказал ей, какого удивительного человека встретил! Я имел в виду вас! Я сказал: многие идут воевать, но каждый в душе уверен, что останется жив! А тут такая миссия, когда шансов выжить практически нет…

— Хорошо-хорошо, — перебил я генерала. — Кто она, эта Сашенька?

— Это она и есть, — ответил он тоном, подразумевавшим, что я и сам должен был догадаться, о ком идет речь.

— Та самая загадочная дама, нарушившая покой ее величества Марии Федоровны? — уточнил я.

— Да-да, — подтвердил Осип Николаевич. — Сплетни, что дошли до Марии Федоровны, это же о Сашеньке… И я сказал ей, что вот вы, такой человек… у вас такое задание… а вам пришлось разбираться еще и с этими сплетнями из- за того, что Сашенька однажды прокатилась в карете…

— Имя! Имя! Как ее имя?! — перебил я генерала.

— Сашенька… графиня Селинская…

— Графиня Селинская! — поневоле сорвалось с моих

уст.

— Вы знаете ее? — удивился генерал-провиантмейстер.

— Но как же граф Селинский? — спросил я.

— Я говорил об этом. — Эти слова Осип Николаевич произнес так, словно хотел напомнить, что уже покаялся в этом грехе.

«Не зря он подолгу молится. Бог простит, а Отечество — вряд ли», — подумал я, припомнив, что генерал задержался в храме Воскресения Христова у престола покровителей семейного очага святых мучеников Гурия, Самона и Авива.

— Супруга графа Селинского — иностранная поданная, — сказал я. — Насколько я знаю, они давно не живут вместе, по сути, их брак превратился в фикцию.

— Я не имею чести знать графа Селинского, — сообщил генерал-провиантмейстер. — И в этом смысле перед ним моя совесть…

— Бог с вами, Осип Николаевич, — вздохнул я. — Неужто вы думаете, что нам есть дело до ваших отношений с рогоносцами?

— Вот так-так, — произнес директор Высшей воинской полиции. — А где же сейчас ваша дама?

— Снимает флигель на Швивой горке у господина Рыскина, — вместо генерала ответил я. — Под именем мадемуазель Лоран.

— Да, это так, — подтвердил Осип Николаевич. — Она опасалась, что граф Селинский разыщет ее. Но откуда вы знаете?

Любопытство в его глазах смешалось с испугом.

— У господина Рыскина ее и впрямь никто бы искать не стал, — сказал де Санглен и, поймав мой вопросительный взгляд, пояснил: — Он содомит.

— Фу, — выдохнул я, с отвращением припомнив прилизанного лакея и радушный взгляд хозяина имения на Швивой горке.

— Но что с Сашенькой? Вы что-то знаете! — воскликнул всерьез напуганный генерал Лоза.

— В Твери вы упоминали, что сгорел дом, — сказал я, — Выходит, вы отправили даму в Москву…

— Да-да, — подтвердил генерал-провиантмейстер, — в тот же день. С нею был мой помощник поручик Ямушкин. Он отчего-то задержался и до сих пор не вернулся. Я, признаться, обеспокоен, какая-то нелепица с ним…

— И не зря обеспокоены, — с нажимом в голосе произнес де Санглен. — Пройдемте в мой кабинет.