1977

– Библиотека моего супруга. Он любит читать, – ответила она, продолжая раскладывать салфетки, словно это был какой-то ритуал. – А вы давно с Аней… дружите?

– Два года уже получается. Учимся вместе.

Она подняла голову и посмотрела на меня. Внимательно. Чуть прищурившись, будто пыталась увидеть то, что я скрывал.

– Странно… Ты, конечно, извини, но выглядишь гораздо старше второкурсника. Сколько тебе лет?

Тишина.

Такая тишина бывает перед грозой. Или перед тем, как ты осознаешь, что сделал что-то, за что тебе придется отвечать.

– Мама! – воскликнула Аня с легким упреком.

Она вошла в комнату с тарелкой салата, и я уловил в ее взгляде просьбу не придавать словам матери значения.

Я улыбнулся. Легкая, ни к чему не обязывающая улыбка.

– А что здесь такого? Это у женщин спрашивать возраст некрасиво, а мужчин – можно, – сказала мать.

– Это семейное что ли… Вся моя семья выглядит старше. Такие вот гены. Мне двадцать два, – произнес я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Соврал.

Не скажу же, что мне скоро стукнет тридцатник. Да и вообще, сам я не местный, а приезжий, в смысле, путешественник во времени. Тогда точно примут за алкаша с белой горячкой в активной стадии. Рожа-то у меня как раз– разбита. Остается надежда, что пудра Юльки не потекла и еще держит грим...

И тут раздался звонок в дверь.

Внутри все оборвалось. Будто на горло наступили, а потом резко отпустили, но легче не стало.

Звонок. Один короткий, потом еще один, настойчивый.

Черт.

Они же не ждали гостей. Не говорили об этом.

Ее отец вспомнил ориентировку?

Милиция?

Я медленно повернул голову, сердце начало колотиться где-то в районе горла. Николай уже направлялся из кухни к двери.

Вот оно. Если бы это были просто гости, зачем тогда именно он пошел открывать?

Я отчетливо услышал, как щелкнул замок. Скрипнули несмазанные петли.

Задержать дыхание.

Ждать.

Если менты, то куда бежать? Опять в окно? Я бросил туда взгляд. Высоко.

В следующее мгновение в квартиру ворвалось шумное, веселое:

– С НАСТУПАЮЩИМ!!!

Отлегло.

Не менты.

Я все еще был на свободе. Пока что.

Мать пошла встречать гостей. Аня поймала мой взгляд – испуганный, натянутый, полный плохих предчувствий. Но она интерпретировала его по-своему.

Села рядом, мягко коснулась моей руки.

– Все хорошо, – прошептала.

А я только молча кивнул. Потому что не был в этом уверен. Совсем.

– Извини за маму, – шепнула Аня, наклоняясь чуть ближе. – Просто ей непривычно. Я никогда никого не вожу домой.

Она замялась, будто выбирая слова.

– Мои родители… На самом деле они хорошие. Добрые. Просто… относятся к тебе с опаской.

Я кивнул. Что тут скажешь? Да я бы и сам себе не доверял.

Из коридора донесся голос. Быстрая тарабарщина, от которой у меня едва не закружилась голова. Как будто кореец говорил на отличном русском, но так быстро, что слова превращались в поток звуков.

– Кто пришел? – спросил я.

– Ахметовы. Соседи.

Ну да, в СССР заявиться без звонка в гости – обычное дело. Под Новый год – тем более.

Сели за стол.

Азамат – чернявый казах в черном костюме, улыбчивый, говорливый. Его супруга Татьяна – русская, молчаливая, в красном платье. Полная противоположность.

Спасибо тебе, Азамат.

Рот у него не закрывался, и это было моим спасением. Он говорил обо всем подряд: о погоде, о работе, о каких- то знакомых, которые якобы должны были сегодня тоже прийти, но не пришли. Затем он стал говорить о своих планах открыть службу такси, жаловался, что в СССР это невозможно сделать.

И с каждым его словом я чувствовал, как внимание Аниных родителей все больше перетекает на него.

Но не совсем.

Они поглядывали на меня. Иногда.

А мать все подкладывала оливье.

Ложка за ложкой.

Как будто в этом был какой-то скрытый смысл.

Как будто если я съем достаточно, то стану своим.

На столе, помимо оливье и селедки под шубой, стояла запеченная курица, пюре, соленья, колбасная нарезка. Шампанское, болгарское вино, водка «Столичная». Все, как и должно быть.

Разговоры сменяли тосты, тосты разговоры и день плавно перетек в вечер. Ели много, пили мало – рано напиваться, нужно еще Новый год встретить. В какой-то момент я стал забывать, где нахожусь и поддался этому общему веселью. Даже стал улыбаться шуткам Азамата. И сам не заметил, как оказался на кухне с отцом Ани. Он протянул мне папиросу, распахнул форточку, чиркнул спичкой о коробок и закурил. Азамат тоже был с нами. Курил молча. Наверное, впервые за все время он не произносил ни слова.

Отец Ани посмотрел на меня, а затем спросил:

– Ты правда с Аней на одном курсе? Или эта версия для нас, чтобы мы много вопросов не задавали?

– Правда, – кивнул я.

Отец тоже кивнул. Сам себе. Вроде поверил.

Или нет?

– Смотри у меня! Не обижай ее. Узнаю – уши надеру.

– Мы просто друзья. Я ей не парень.

– Дружбы между парнем и девушкой не бывает, – вставил Азамат.

– Вот то-то же, – согласился отец. – Сам того не заметишь, как дети родятся. Ты у меня смотри! – погрозил мне пальцем. – До свадьбы ни ни!

Азамат хохотнул.

– Я все понял, – сказал я.

– С лицом-то что у тебя?

Анин отец посмотрел точно туда, где должен быть фигнал. Видимо пудра Юльки заканчивала свое действие. Ну да, не вечно же ей маскировать фонарь под глазом. Всему есть свой предел. Я затянулся и выпустил дым в форточку.

– Повстречался с дворовой шпаной, – туманно ответил я.

– Со шпаной? Это где это так?

Я тут же выдал первое, что пришло в голову:

– На мясокомбинате. К дру… к товарищу ходил. Поздно обратно возвращался. Ну и напоролся.

– Хм, странно. Вроде на мясухе всегда спокойно было, – от удивления Анин отец мотнул головой и затянулся.

Дальше курили молча. Азамат протараторил:

– А сейчас такое время. Молодежь много себе позволяет. Это все деструктивное влияние запада. Американцев. Черный рынок не спит. Западная музыка, культура – уже здесь. Наша молодежь впитывает ее в себя. А что дальше? Дальше, что будет? Чувствую, перемены будут. Еще лет пять или десять и будут. Точно будут.

Я посмотрел на казаха и подумал, что верно он все чувствует. Разговоры про перестройку из уст высших эшелонов власти – уже скоро. Но вряд ли он может себе представить, что СССР скоро не станет…