2 Разбойник с большой дороги

– А? Улыбка?
– невпопад спросил маг, и вдруг расплылся еще шире, - но это не потому... просто я женился.

Глава седьмая, о странностях любви и привередливых поворотах судьбы.

– Вот скажи, чем я ей нехорош?
– расстроенно спрашивал кого-то за кустами мужчина, в котором Бет по голосу опознала рыжего весельчака Мишеле, и сразу же поспешила свернуть на боковую тропинку.

– Ты же не объясняешь юным графиням и баронессам, почему воротишь от них нос?
– устало буркнул в ответ Ительниз Габерд, - ну попытайся послать ей цветов или спой... тут сейчас не осталось никого из тех придворных острословов, которые могли бы высмеять тебя за серенаду.

– Мне плевать... на их плоские шуточки, - невесело пояснял все удаляющийся голос рыжего графа, - я боюсь отпугнуть ее чрезмерной назойливостью.

Когда это мужская настойчивость пугала не привыкших к вниманию бесприданниц?
– Хмуро фыркнула Бетрисса, и снова вернулась на центральную дорожку, ей нужно было добраться до той из клумб, на которой она заприметила сизые метелочки садовой мяты. Не самое сильное успокаивающее, зато хорошо знакомое, матушка Тэрлины постоянно пила мятный чай, и всех убедила, что это лучшее средство от бессонницы и приходящих по ночам невеселых дум.

Конечно... можно было попросить горстку у прислуги, но они могут доложить Аньяте, а та забеспокоится, прибежит с вопросами... после памятного объяснения домоправительница считала долгом особо опекать Бет и смотрела на нее преданным взглядом верной собаки. И у мага не попросишь какое-нибудь немудреное зелье... он о чем-то догадывается и лицо сразу становится такое виновато-замкнутое, что пропадает всякое желание к нему подходить.

Клумба оказалась ближе, чем помнилось Бетриссе, и она споро срезала маленьким ножом пучок знакомых веточек, добавила к ним крупных лиловых колокольчиков и дюжину нарядных ромашек, завязала получившийся букет платочком и повернула назад.

Но не успела сделать и нескольких шагов, как дорогу ей уверенно заступила подтянутая мужская фигура, в которой старшина кадеток сразу узнала собственного мужа. В отлично сшитом дорогом костюме и отделанной торемскими кружевами белоснежной рубашке, он казался сошедшим с крыльца модного портного и выгодно выделялся среди оставшихся в Беленгоре мужчин.

И это обстоятельство, несомненно, очень привлекательное для дам всех возрастов, заставило кисло поморщиться герцогиню Лаверно. Бет более чем отлично знала, как непросто живется женам таких франтов. Им приходится изо всех сил следить за модой и фигурой, целыми часами терпеть бесцеремонные руки банщиц, массажистов, цирюльников, камеристок, модисток и невесть еще кого. А на балах и приемах не наслаждаться танцами и кушаньями, а неусыпно следить, не получил ли благоверный тайный знак или послание и не исчез ли в запутанных коридорах королевского дворца с очередной прелестницей.

– Вы позволите вас проводить?
– рассмотрев в сгущающихся сумерках появившееся на серьезном лице жены страдальческое выражение, с преувеличенной вежливостью осведомился Тайвор.

– Да, - сухо усмехнулась Бетрисса, и шагнула вперед, не желая брать его под руку.

– Вам не кажется, ваша светлость, что нам нужно поговорить?
– Спустя пару минут так же вежливо осведомился герцог, указывая в сторону беседки, мимо которой они проходили.

– Не кажется, - почти огрызнулась Бет, и тотчас, опомнившись, чуть мягче пояснила, - после сегодняшнего происшествия я разлюбила беседки.

– Понимаю, - мягко произнес он, догоняя жену и искоса поглядывая на её четкий профиль, - но тогда где и когда?

Бет с удовольствием сказала бы - "через три года", но это было бы чересчур грубо. Ничем он пока не заслужил такого обращения. Наоборот, вступил в бой с обнаглевшими прихлебателями Фангерта, не сбежал вместе с придворными из Беленгора и ведет себя очень предупредительно, не требуя от Бетриссы никаких супружеских обязанностей, даже за столом не стремится сесть рядом.

Но кто знает, надолго ли хватит учтивости неожиданно появившегося мужа, если позволить ему сократить между ними расстояние? Всем известно, мужчины большие собственники и считают своей территорию, куда хоть раз ступила их нога. Но и идти в его покои тоже глупо... даже маленькая уступка может очень легко превратиться в обязанность.

– Мне нужно заварить чай, - нехотя приняла решение Бетрисса, когда они добрались до крыльца, - но позже, примерно через полчаса, мы можем встретиться в оранжерее.

– Буду ждать, - твердо заверил герцог, отрезая ее светлости все пути к отступлению, и бережно подхватил ее под локоток, - а помочь вам подняться по лестнице мой долг.

– Да?
– неожиданно весело фыркнула его жена, сразу припомнившая предупреждение Фаньи о завтрашней тренировке. Выдернула руку, сунула вместо нее букет, и сжалившись, предложила, - лучше несите это, чтобы я не надорвалась.

А сама легко пошла впереди, не желая смотреть на разочарованное лицо франта, в которого неожиданно превратился бывший отшельник. И упорно отказываясь даже мысленно признавать себя слишком строгой и неуступчивой. В конце концов, она же подписала обязательство не встречаться с ним три года, и никто пока этого правила не отменил. Вот вернется завтра разбойник, тогда и станет понятнее, остаются ли в силе старые порядки.

А чуть позже, заваривая для Тэри чай и искоса поглядывая на букет, который при расставании муж умудрился вручить ей так многозначительно, словно собрал собственноручно, Бетрисса перебрала в памяти весь их разговор и расстроилась.

Слишком уж легко удалось ему вырвать у нее свидание, не приложив к тому особых усилий и не мучаясь ни сочинением убедительной речи или сонета. И не затратив ни медяка или собственного труда на приготовление хотя бы простенького подношения.

И это значило только одно, за годы, проведенные в замке Ульгер, Бет совершенно отвыкла думать о себе как о достойной счастья и мужского внимания женщине, и не изменила своего представления до сих пор. Хотя и видела по утрам в зеркале очень привлекательную молодую особу, да и заинтересованные взгляды придворных тоже заметила. Но не сочла их ни важными... ни нужными, по ставшей правилом привычке отложив устройство собственного счастья на неопределенный срок.

И если честно признаться самой себе, то и не хочется ничего менять... слишком это хлопотно и непросто. Времени и сил и обычных, и душевных, возьмет очень много, а принесет ли хоть какую-то радость - неизвестно. Зато непременно принесет заботы и тревоги, вот в этом можно и не сомневаться.

А у нее сейчас тренировки и учеба, обязанности старшины и фрейлины, да еще и обязательное переодевание не менее трех раз в день. Придворным дамам непозволительно приходить к завтраку и обеду в одном и том же платье. К тому же и девушки нуждаются в ее помощи и советах, и за Карлом нужно приглядеть, ее светлость маркиза Ольмия Дарве Ульгер сляжет, если с сыном случится беда.

Но самая ее главная забота - это Тэри, так неосмотрительно позволившая себе влюбиться в мужчину, с предельной откровенностью избегающего даже шутить с кадетками, или отпускать им комплименты. Самый верный признак того, что он не желает и думать ни о серьезных романах, ни о мимолетных интрижках. И значит придется неусыпно следить за воспитанницей, помнит Бет, на какие поступки может толкнуть боль и отчаяние неразделенной любви.

Вот поэтому и не станет она ни о чем с ним договариваться, с этим неожиданно свалившимся на нее мужем. Но на свидание пойдет... просто из вежливости. И сразу же скажет ему чтобы зря не тратил на нее время и не надеялся ни на какие любезности. А лучше всего пусть возвращается в столицу и радуется жизни.