22:04

– Имейте в виду, что ваше предложение… – начала агентша и затем сделала глубокомысленную паузу, показывающую, что она собирается сформулировать некую мысль деликатно, – что ваше предложение, возможно, более интересно издателям, чем им была бы интересна книга как таковая.

– Не понимаю.

– Видите ли, ваш первый роман написан не по канонам, но принят очень хорошо. Когда они теперь покупают ваше предложение, они в какой-то мере платят вам за надежду, что ваша следующая вещь будет несколько более… мейнстримной. Я не утверждаю, что они отвергнут вашу работу, хотя такого никогда нельзя исключать; я только говорю, что на идею вашего нового романа раскрутить аукцион, может быть, проще, чем было бы на сам текст.

Мне понравилась эта мысль: мой виртуальный роман, оказывается, стоит дороже, чем реальный. Но если его отклонят, мне придется вернуть деньги. А я ведь уже наметил, как потрачу аванс.

– Не забывайте, кроме того, что у аукциона своя логика.

Это я понимал – или, по крайней мере, знал по опыту: желания большей частью носят имитационный характер. Если один университет захотел купить твой архив, другой тоже захочет; то, что ты важная птица, становится, благодаря этому, общепризнанным фактом. Само соперничество творит предмет желаний, потому-то и имеет смысл говорить о духе соперничества – о своего рода боге-творце.

Палочками для еды я поднял и обмакнул в соус третьего и последнего маленького осьминога; жуя, я пытался отграничить нежность, которую ощущал на языке, от меркантильных материй. Имитационное желание издателей получить мой виртуальный роман должно стать источником денег на искусственное осеменение и все, что с ним сопряжено. А мой реальный роман все разнесут в пух и прах. За вычетом доли моей литагентши и налогов (включая, напомнила мне она, городские налоги Нью-Йорка) я получу приблизительно двести семьдесят тысяч долларов. Иначе говоря, стоимость пятидесяти четырех внутриматочных осеменений. Или примерно четырех джипов Hummer H2. Или двух первых изданий «Листьев травы» [76] . Или заработок мексиканца-мигранта примерно за двадцать пять лет, или семилетний заработок Алекс на ее теперешней должности. Или сумму моей квартплаты за одиннадцать лет, если она не будет меняться. Или стоимость трех тысяч шестисот порций сашими из голубого тунца, если вид способен выдержать такую убыль. Я проглотил то, что взял в рот, и почувствовал, что величие и убийственный идиотизм всего происходящего окружили меня, циркулируют во мне: ритм традиционных португальских осьминожьих промыслов увязывался с ритмом трудовой миграции, с ценовыми взлетами и падениями в сумрачных залах по соседству с рестораном, где идет торговля произведениями искусства и фьючерсами, с уровнем радиации и содержанием ртути в сашими, с грудными клетками красавцев и красавиц в ресторане – увязывался (так, по крайней мере, казалось) посредством денег. Один большой цикл шуток. Одна всеобъемлющая обнуленная просодия.

76

«Листья травы» – поэтический сборник Уолта Уитмена.

– Разумеется, как мы с вами говорили, взять большой аванс значит пойти на определенный риск. Потому что если книга совсем не будет продаваться, впредь никто иметь с вами дело не захочет.

Две тихие пары, сидевшие за соседним столиком, поднялись, и почти мгновенно их место заняли две шумные пары; мужчины, оба примерно моего возраста, оба в темных костюмах, оба отлично развитые физически, с насмешкой обсуждали приятеля или сослуживца, который спьяну облил красным вином бесценный диван или ковер; женщины с подведенными глазами передавали из рук в руки сотовый телефон, восхищаясь какой-то фотографией. Я не сомневался, что моя книга продаваться не будет.

– Не забывайте, что это для вас возможность резко увеличить свою читательскую аудиторию. Вам надо понять, кто вас читает сейчас и каких читателей вы хотите для себя на будущее, – сказала агентша, а услышал я вот что: «Сюжет должен быть ясным, геометрически четким; описывайте лица, даже если это лица случайных людей за соседним столиком; с главным героем пусть произойдет драматическая перемена».

А что, если перемена произойдет только с его аортой, подумал я. Или с его опухолью. Что, если в конце книги все будет как в начале, только чуть-чуть по-другому?

Коктейли на основе сакэ все больше развязывали языки четверке за ближайшим столиком. Менеджеры инвестиционных банков или аналитики рынка тридцати лет без малого; их соседство было тем неприятнее, что я более откровенно, чем когда-либо, занялся скрещиванием своей литературной работы с деньгами, принялся торговать своим будущим. Первый вариант я должен был подготовить в течение года.

«Свою аудиторию я представляю себе вторым лицом множественного числа, вечно пребывающим на грани возникновения», – хотел я сказать. Официант потряс бутылку, чтобы взболтать осадок и сделать сакэ белым.

– Им нужна чрезвычайно текучая стратегия, – сказал кто-то за соседним столиком.

– А что будет, если я пришлю им совершенно не такую книгу, как та, которая описана в моем предложении? – спросил я. Перед нами поставили маленькие тарелочки с угольной рыбой, покрытой слоем мисо [77] . Кто-то наполнил мою опустевшую рюмку.

– Трудно сказать. Если им понравится – отлично. Но рассказ из «Нью-Йоркера» вам в любом случае надо включить, я думаю.

– Я не способен увидеть свою аудиторию из-за прожекторов.

77

Мисо – продукт традиционной японской кухни в виде густой пасты.

Я осушил рюмку.

– У вас есть какие-то другие идеи?

– Они поженились на Черепашьем острове. Это на Фиджи. Карен говорит, она видела на пляже Джея-Зи [78] .

– Красивая молодая художница-концептуалистка и любительница атлетических сексуальных забав, наполовину ливанка, участница радикального арабского политического движения, узнаёт от матери, которая умирает от рака груди, что ей лгали о том, кто ее отец: ее настоящий отец – консервативный профессор, специализирующийся на иудаизме и еврейской истории. Из Гарварда. Или из Нью-Полца. Желая родить ребенка, она в качестве донора спермы выбирает ливанца, пытаясь перенести в будущее то прошлое, которого у нее, как выясняется, не было.

78

Джей-Зи (наст. имя Шон Кори Картер, род. 1969) – американский рэпер.

Я отрицательно покачал головой. Расторопные латиноамериканцы забрали у нас пустые тарелки.

– Или может быть, что-то в научно-фантастическом роде: автор превращается в осьминога. Он путешествует во времени туда-сюда. На списанном поезде.

Она вышла в уборную, и новая голубая бутылочка появилась на столе поразительно быстро – казалось, раньше, чем я жестом попросил официантку ее принести. Я закрыл глаза и довольно долго не открывал. «Благоухание и юность текут сквозь меня, и я – их след» [79] . Поскольку я молчал сам и не слушал никого в отдельности, шум казался оглушительным. Я ощутил намек на вкус груши, затем персика. Несколько секунд я слышал только отчаяние, только истерическую энергию пассажиров обреченного авиалайнера. Взлет – падение. Хохот в классе миссис Мичем. Мои родители умерли, но я могу совершить к ним путешествие во времени. На семьдесят третьей секунде полета моя аорта расслаивается, создавая высокие перистые облака – признак неминуемой тропической депрессии. [80]

79

Из поэмы Уолта Уитмена «Спящие».

80

Тропическая депрессия – область пониженного атмосферного давления в тропиках, в которой ветер не достигает штормовой силы.

– Этот рынок весь ушел под воду [81] . Вероятно, навсегда.

Я посмотрел на свой телефон. «Жду тебя в Институте обнуленного искусства», – написала мне Алина.

На десерт подали замороженное суфле с соком юдзу и вареными сливами. Деньги – своего рода поэзия. По рюмке сладкого вина мы получили за счет ресторана. Я был достаточно пьян, чтобы опрокинуть оставшееся сакэ вместо того, чтобы отодвинуть в сторону. В чернилах осьминога содержится вещество, которое помогает ему спасаться от хищных рыб, притупляя их обоняние.

81

Имеется в виду ситуация на ипотечном рынке, когда стоимость объекта недвижимости оказывается меньше той суммы, которая еще не выплачена за него банку.

– Как именно вы намерены развить тему рассказа? – спросила литагентша, высчитывая чаевые и потому устремив взгляд в пространство.

– Как принцесса в фильме «Без солнца», я составлю длинный перечень того, что заставляет сердце биться чаще. – Мы вышли из ресторана на улицу, где чувствовалось движение воздуха. – В этом перечне можете быть и вы.

Тротуар был мокрый, но сейчас дождя не было. Мы подошли по Двадцать шестой к лестнице, ведущей на Хайлайн, и поднялись по ней. С запахом автомобильных выхлопов смешивался запах калины, которая то ли цветет зимой, то ли зацвела преждевременно.