33 новеллы о любви

Иль церковка Пресвятой Богородицы моя былая тешится ликовствует в тумане непроглядном благовествует забытыми колоколами?..

Пресвятая Богородица!.. Родимица!.. Земная Сошественница!.. Дево рождшая без семени!.. Мария Богородица!.. Дево дево…

И прежде чем длань, чем алчущий перст мужа — тронут тронули сосок твоей неповинный девичий уста березового Младенца!..

Матерь-Дево…

…Мария жена моя а я целовал алые жасмины шиповники ранние вешние телесные девичьи радостные твои!.. Да!..

Но забыл я тебя жена моя.

Но забыл я тебя церковка Пресвятой Богородицы брошенная моя…

И захирела ты после ухода моего…

И плесенью ржой окисью зеленой ядовитой покрылся колокол кампан твой срезанный еще при царе Петре да так и забытый оставленный на колокольне звоннице…

Хотя в народе говорят, хотя в народе есть молва, что по большим церковным праздникам колокол этот забытый сам снимается с колокольни и летает тихо певуче по округе и звонит забыто, но не верю я… Не верю…

Ангеле!.. Ангеле Бывых Дней!..

Но ты пришел!..

Но ты стоишь в тумане иглистом жемчужном паоблаке молочном млечном густом и кличешь зовешь меня что ли голосом усопшей жены моей моей моей…

И я иду и я ищу тебя Ангел Бывых Дней мой…

Где Ты Ангеле?..

Все руки мои дрожащие рыщут ищут бродят роются в тумане утреннем…

Где Ты Ангеле?..

…Тимофеюшко… муже мой возлюбленный…

И ты воспомнил меня? Марию усопшую неповинную жену твою?..

…Да Ангеле… Но где ты в тумане?..

И тут пошла метель ярая густая и стала ослеплять мокрыми сырыми звездистыми хлопьями глаза отцу Тимофею бывшему священнику…

И потерял он в метели кроличью бедную шапку свою, но искал в тумане в метели белесой тучной тьме…

…Ангеле… Где льдистые осиянные крылья Твои?..

Жено моя Мария… Где ты?.. Дай коснуться тебя…

Тогда голос был из метели ясный: Я здесь Тимофей. Иди сюда, заблудший мой.

И тут метель унялась над головой Тимофея и стало тихо над головой седой жемчужной его…

Но только над головой отца Тимофея не было метели, окрест буйно яро слепо мокро неслась билась металась она и окрест ничего нельзя было увидеть и словно не было за ме-телью Плещеева озера и города Переславля и самой Руси…

И тут отец Тимофей услышал тихий певучий дивный дымный малиновый звон колокольный…

И поднял седую голову свою к небесам и увидел что над ним Колокол стоит парит и метель не пропускает на него…

И сияет Колокол, словно начистили его ныне и нет на нем ни плесени ни ржи окиси…

И больно стало глазам отца Тимофея от блеска этого небесного…

И от крутого ветра било язык Колокола колебался и бился в стены медные и нерукотворный хрустальный затаенный звон шел с небес…

Тут вспомнил отец Тимофей народную молву о летающем по большим церковным праздникам срезанном Колоколе с бывшей его церкви Пресвятой Богородицы…

И тогда взмолился он как во дни веры далекие свои…

…Ангеле! Ангел Бывых Дней и ты насылаешь на человека Колокол летающий?..

О Русь моя спящая безбожная вольная заброшенная!..

О русский человек многогрешный многовольный безбожный!..

И только дан тебе парящий осиянный колокол!..

О Господи!.. Ты ль насылаешь на Русь спящую колокол летящий?..

Иль пришла пора, когда срезанные снятые забытые порубленные погубленные поруганные колокола летают над тобой Русь святая моя?..

Ай ли?..

…Ангеле, но где ты?..

И отец Тимофей пошел к метели к озеру Плещееву, но Колокол содвинулся над ним и шел над ним и не давал метели и жемчужные власы Тимофея были сухи…

Но отец Тимофей маялся…

…Ангеле где ты?…

Мария жена моя усопшая а явившаяся заживо жено моя!..

Хоть на мгновенье хоть на миг явись!..

Где где где ты?..

И отец Тимофей бежал к метели, но Колокол шел над ним и колебался и парил и сиял летучей златомедью…

Тогда Тимофей устал и встал и Колокол встал над ним.

…Ангеле…

Жено Мария… Явись хоть на миг! хоть на мгновенье а потом сгинь сойди изойди навек в метели!..

Ангеле!.. Господи!.. Пошли яви мне неверующему нищему ничтожному чудо иль знаменье!…

…О Тимофее… муже… сыне…

Мало тебе этого Колокола летающего?..

Гляди… Я стою около тебя Тимофей неверующий…

И при жизни отец ее пианый звонарь Иван часто бил ее и она заикалась немного, а ныне из гроба стала заикаться более…Волновалась она… Маялась…

И тут оглянулся отец Тимофей на голос и увидел дальную смутную жену свою Марию в том том том плисовом полушубке в том том том рахбуженном растревоженном разорванном его устами зубами кумачовом переславльском сарафане в том том вологодском кружевном платке…

И она стояла в метели на свеженаметенном сугробе и улыбалась…

И Тимофею руками сладкими руками прошлыми пуховыми лебедиными веслами замогильными веселыми махала плескала дожидалась…

И она улыбалась…

А потом наклонилась к сугробу и сразу сразу — о Господи да погоди! да зачем сразу?.. и сразу подняла с сугроба рогачевский тот забытый ветхий изотленный изниклый изломлелый крест и поднесла его к лицу своему и заплакала заплакала…

…Ой Ангеле! ой Ангел Бывых Дней за что? зачем? пошто являешься? за что? за что караешь?..

И мелко торопко суетно хлипко побежал отец Тимофей к жене своей, но там, где она стояла, сугроб сразу дымно дико осел истаял…

И явилась пробилась провилась прожглась протаялась прорубь иордань дымящая… кипящая…