4-05. Finale spiritoso

– Уже все?
– нетерпеливо спросила Фуоко.
– Можно идти?

– Идти?
– удивился Ренато.
– Моя прекрасная юная дэйя, все только-только начинается. Считайте, что мы закончили разминку и теперь приступаем к самом интересному - удовлетворению моего... э-э, нашего любопытства насчет того, что происходит в вашей прелестной головке.

– Но ведь мы же уже разговаривали...

– Ну, дэйя!
– доктор развел руками.
– Для старичков вроде нас одно дело - телеэкран, пусть даже такой совершенный, как новая техника паладаров, и совсем другое - поговорить вживую. Присаживайтесь, присаживайтесь!

Он шустро сдвинул два кресла и указал на них рукой. Для себя и монашки он поставил еще два кресла, но не напротив, а лицом друг к другу, боком к Фуоко с Кирисом. Венуста даже в глубоком мягком кресле сидела на самом краешке, прямая как шомпол, с руками, чинно сложенными на коленях. Ренато же, напротив, утонул в своем кресле почти полностью, вытянув ноги и блаженно откинувшись на мягкую спинку.

– Возраст!
– пожаловался он.
– И остеохондроз замучил. Вроде и сам прекрасно знаю, как лечиться, а вот на ж тебе! Ох, молодые люди, старость не радость... Дэйя Деллавита, можно нескромный вопрос? У вас над левой грудью старый шрам, вроде как от ожога. Откуда он?

Поколебавшись, Фуоко рассказала об инциденте пятилетней давности, когда стая волют внезапно появилась возле их прогулочной яхты в открытом море и начала тщательно зондировать людей - то есть тогда это выглядело как обстрел шаровыми молниями, взрывавшимися при контакте с предметами. Один матрос погиб на месте с разнесенной головой. Несмотря на то, что Джион успел утащить ее, брыкающуюся и вопящую от ужаса, в каюту, волюты проломили борт своими молниями и проникли и туда. Один из плазменных сгустков взорвался совсем рядом с головой с трудом увернувшегося Джиона. Даже наполовину оглушенный взрывом, телохранитель сумел расстрелять волют из пистолета, однако один из заполыхавших сгустков энергоплазмы все-таки упал ей на грудь. Фуоко тоже потеряла сознание и очнулась только в больнице. Но все обошлось, остался лишь небольшой ожог.

Доктор слушал, сочувственно кивая и задавая вроде бы мелкие и незначащие вопросы. Девушка не успела опомниться, как рассказала ему про способности эйлахо, проявившиеся два года спустя и медленно прогрессировавшие - ничего особенного поначалу, просто тепло и мелкие, но постепенно увеличивающиеся электроразряды вокруг рук, про то, как она с ужасом скрывала их от всех, в том числе от родителей. Жизнь в родительском доме, навязчивая опека слуг и телохранителей, властная безапелляционность матери, снисходительное терпение отца, сносившего ее капризы и даже согласившегося отправить ее в обычную школу, первая встреча с Кирисом - взаимная нелюбовь и яростные пикировки - появление Карины Мураций в роли Рисы Сереновой, инцидент на Косом пляже, где Кирис закрыл ее собой от волюты...

Рассказывая, она словно наблюдала со стороны за какой-то чужой и совершенно незнакомой девочкой. Не за собой. Неужели она так изменилась менее чем за год после первой встречи с Рисой? Прежняя Фуоко Деллавита - взбалмошная, капризная, высокомерная - куда-то пропала, умерла, растворилась в небытии, а нынешняя она копалась в старых воспоминаниях, усмехаясь им - когда с ностальгией, а когда и с откровенным стыдом. Принцесса - так презрительно называл ее Кирис при стычках. Да, принцесса - однако не всем нравящаяся добрая и ласковая красотка из детских сказок, а вздорная сучка, ни на секунду не забывающая о своем высоком положении, не боящаяся наказаний и не доставляющая окружающим ничего, кроме проблем. Тихий ужас. Как хорошо, что ее больше не существует!

Не существует? Но жадное любопытство к окружающему миру никуда не делось, как остались отлично работающие мозги, с лёту усваивающие любую информацию. И она никогда не причиняла неприятности другим намеренно, из вредности. Она просто не знала, что делает и как из-за нее страдают другие, а сказать ей никто не осмеливался. Пройдя через стычки с пиратами и бандитами Анъями, похищения и смерть, она научилась понимать последствия принимаемых решений - но ее внутренняя суть осталось все той же. Нет, та принцесса не умерла. Она изменилась. Поумнела. Повзрослела (значит, вот так это происходит?) Но она осталась собой. Невелика заслуга, разумеется - при заботливом папочке и под личной опекой ректора Университета, не зная голода, холода и страха перед будущим... Но всё же - всё же она по-прежнему Фуоко Деллавита. Дочь отца, превратившего себя из бедного, но амбициозного юнца в главу огромной финансово-промышленной империи, и матери, бросившей университет и блестящую карьеру ради детей и мужа. Девочка, еще не знающая, зачем живет, но твердо уверенная, что роль украшения спальни и гостиной не для нее. Что бы там с ней ни сделали этаи, она остается собой.

А потом, в свой черед, она воспитает ребенка... или двух, или даже трех, если сумеет дожить до таких преклонных лет, и передаст им свое отношение к миру. А они передадут его дальше. И каждый ребенок пройдет через то же, что и она - от твердой уверенности в рациональности мира и самых лучших родителях до взрослого понимания, сколь велика, несправедлива и опасна, но в то же время прекрасна Вселенная...

В какой-то момент она настолько углубилась в свои мысли, что почувствовала довольно грубый толчок в бок.

– Эй, Фучи! Проснись!
– посоветовал Кирис.
– Или тебя прямо щас в психушку отправят.

Девушка встрепенулась и сообразила, что смотрит куда-то в пространство, оборвав фразу на полуслове.

– Ой, простите!
– поспешно извинилась она, смущенно улыбаясь.
– Просто... ну, воспоминания внезапно накатили. И папа... он... я лишь сейчас понимать начала... Я никогда и не думала, сколько он... Только когда он умер...

Она снова замолчала, стиснув в кулаке брошку, так что та вонзилась ей в ладонь иглой заколки. Выворачивать душу наизнанку совсем не хотелось, и как закончить, она не знала.

– Да, вака, именно так все и происходит, - с неожиданной мягкостью в голосе отозвалась монашка.
– Очень часто мы начинаем понимать, что для нас значат люди, только когда они уходят навсегда. Но не надо расстраиваться. Ваш отец был достойным человеком. Я уверена, вы когда-нибудь увидитесь в райских садах Ваххарона.

– Я больше не верю в бога, тесса, - Фуоко упрямо нахмурилась.
– Я знаю, религия питается страхом смерти, и не только своей. Но я не боюсь. Я ведь уже умирала, помните? Я и так знаю, что ТАМ ничего нет.

Она тут же запоздало подумала, что не следовало бы восстанавливать против себя члена комиссии, но сказанное назад не возьмешь.

– Многие так думают в юности, вака, - пожала Венуста.
– Но очень часто с возрастом точка зрения меняется. Посмотрим, что вы скажете лет через сорок-пятьдесят. Впрочем, не станем углубляться в теологические диспуты. Дэй Сальва, вы, кажется, о чем-то спрашивали?

– Да-да, - кивнул доктор.
– Дэйя, вы упоминали про пиратов?

Мысленно пожав плечами, Фуоко рассказала о том, как в третьей декаде года пираты напали на Хёнкон в надежде поживиться сокровищами паладаров, как они с Кирисом, приехавшими туда первыми из студентов, столкнулись на улице с основным отрядом вторжения, как она сожгла заживо пиратского главаря и еще одного... Заодно она упомянула, как сожгла еще двоих бандитов в Шансиме в двадцать третей декаде, а чуть позже обожгла еще одного, пытавшегося отрезать ей палец - в городке, куда ее привезли похищенную. И потом она спалила бар, хотя, к счастью, умудрилась никого не убить... Стараясь вспоминать все подробности, она перечислила отложившиеся в памяти инциденты. Романтическое настроение испарилось, осталась лишь свинцовая усталость, навалившаяся из ниоткуда. Ренато пытался ее перебивать, спрашивать о чем-то еще, но она продолжала безостановочно говорить с упрямством магнитофона. В конце концов психиатр замолчал и принялся внимательно ее слушать.