700kb. Хроники одной души

– Я! Я, вот, ... землю буду грызть, пусть меня Аллах накажет. Матлуба мне сама это сказала. А крикнула она через дувал. Вот так. Я даже руки ее не видел!
– зашелестел сбивчивой речью Серодж, перепугано вращая глазами.

Грустно улыбаясь, Каласафед примирительно добавил:

– Да успокойся ты. Поверь, я твой друг и скажу, что кроме меня, тебя здесь никто не поддержит, - он обвел ущелье рукой так, как будто там, внизу, стояли толпы народа и прислушивались к каждому его слову и верили Каласафеду как человеку никогда и никому не совравшему. - Я буду молчать, как рыба. Даже нет. Как корова.

Больше Каласафед уже терпеть не мог. Его охватил хохот, который начал тихо душить Седого, от чего тот присел на корточки. Как он любил мучить своего молодого друга! Тот понимал, что над ним посмеиваются и мог бы дать сдачи, но обычно на этом все и заканчивалось. И вот уже в приступе смеха зашелся Говора.

– Точно, как корова!
– повторил Говора, переведя дыхание.
– И придумал же.

Отдышавшись, Каласафед продолжил:

– И все-таки, я бы не упустил шанса посмотреть, как родственники выкупают твои яйца.

Последняя фраза остановила Говору. Он вновь закашлявшись, поперхнулся.

Такого удара Серодж не ожидал. Сжавшись от страха, он исподлобья рассматривал фигуру сидящего напротив Каласафеда. Шариат строг и паренек знал, что сказав о разговоре с Матлубой Каласафеду, он подверг опасности не только себя, но и девушку. Но Каласафед не такой, он не скажет. И юноша, придя в себя, поднялся с корточек.

– Я... Знаешь... Мне вот кажется, что ты сам чего-то боишься. А может Матлуба тебе самому нравится?

Каласафед перестал улыбаться. Он с грустью посмотрел на своего далеко не глупого друга. Вот и он заметил его отношение к младшей супруге хана.

– Кроме меня, вашего разговора с Матлубой никто не слышал. Можешь спать спокойно. Я буду нем.

– Как корова?
– невесело улыбаясь, напомнил Серодж недавнюю шутку.

Говора пошел за караваном. Ответа он ждать не стал и было заметно, что на его поникших плечах лежала обида на седого друга. Вскоре за поворотом узенькой дороги исчезла его нескладная фигура.

Каласафед собрался было идти вслед, но вдруг, от заминированного участка дороги он уловил движение.

Седой поднял ствол автомата и снял предохранитель. Непонятно почему, не хотелось оборачиваться. Страх медленно вползал в сознание. 'Может прыгнуть в пропасть? Еще успею!' - пронеслось в голове Седого.

– Узна-али, -- послышался голос на старом, уже давно забытом языке, - не делайте глупостей. Смерть не лучший выход, когда есть способ решить проблему малой кровью.

Каласафед медленно повернулся и увидел человека лет пятидесяти, а может чуть меньше, который не глядя под ноги, обошел мины и остановился в двух шагах.

'Ну, вылитый Шерлок Холмс, только без трубки. Откуда он?': вспомнил Седой давно забытый фильм и направил ствол автомата на незнакомца.

– Скрипки нет и играть на ней я не умею, - отрубил версию с Холмсом улыбающийся незнакомец. Он показал взглядом на автомат.
– Неужели вы думаете, что этот предмет сможет решить все проблемы?

Каласафед смутился. Этот человек легко читает его мысли и если он хотел сделать плохое, то уже бы давно сделал. Он опустил автомат стволом вниз, оставив палец на спусковом крючке. А незнакомец, будто испытывая нервы, повернулся боком, сделал шаг к пропасти и остановился у самого края. Времени на выстрел было много, но что-то сдерживало.

– Кто вы? И о какой крови вы говорили?
– спросил пришедший в себя Каласафед.

– Похоже на то, что вы готовы к общению, - сказал незнакомец и увидел внимание в глазах Седого.
– Я тут не случайно появился.

– У вас, ко мне дело?

'Холмс' улыбнулся.

– Приятно иметь дело с умными людьми. Именно так, дело. Готов исполнить любое ваше желание.

– А взамен? Что вы от меня хотите?

– Понятное дело - душу.

Незнакомец достал из кармашка костюма золотую луковицу часов и, открыв крышку, посмотрел на стрелки.

– Документ заведем, для бухучета. Кровью будем расписываться! А что делать? Бюрократия, будь она неладна. Думаю, нам хватит пореза на шее.
– в стальных глазах незнакомца мелькнули искорки смеха.
– Итак, вы мне душу, а я вам свободу выбора. Со всеми вытекающими. Идет?

Его вопрошающий взгляд остановился на глазах Седого.

– Как мне к вам обращаться?
– не веря в собственную догадку, спросил Каласафед.

– Нет разницы, как вы меня будете называть, - незнакомец пожал плечами.
– Придумайте сами.

Каласафед замер в нерешительности. 'Назову чертом, обидится', - мелькнуло в голове, но вспомнив, что 'Холмс' легко угадывает мысли, смутился. Последний вопрос загнал Каласафеда в тупик.

– Ну, не знаю. Может, Мефистофель? Это имя вас не обидит?
– спросил нерешительным голосом Каласафед.

– Да хоть чертом. Смущать это будет больше вас, чем меня, - скорее утвердил, чем ответил незнакомец.
– Пусть будет так, как вы сказали - Мефистофель. Мне, следовательно, чтобы не изобретать велосипеда, придется называть вас Доктором Фаустом. Хм. Был похожий дебют, посмотрим как вы, разыграете эту партию.

Ни вопрос... ни ответ. Что делать дальше Каласафед не знал и поэтому стал ждать, готовясь к подвоху.

– Не против, кстати?
– прервал молчание незнакомец.

– Значит, Фауст.
– Каласафед, криво усмехнулся.
– Своего имени я уже не слышал почти пятнадцать лет. Нет у меня семьи и нет флага. Зачем вам моя душа? Ничем непримечателен. Одно в памяти, что больше с людьми хорошими встречался в жизни, чем с плохими. Да и судя по тому, как вы себя ведете, похоже, сами все знаете. Так?

Он искоса посмотрел на Мефистофеля. Внутренний голос подсказывал, что Седой не ошибся. Увидев его молчаливый кивок, почти буднично продолжил:

– Фауст лучше, чем Белая Голова.

– На том и порешили, - озабоченно глянув в небо, сказал Мефистофель.

– У нас мало времени на пересуды. В эту минуту, пилот штурмовика-ракетоносца с позывным Игрек-21, раскрывает электронный планшет с кодом боевого задания. Вчера пилот получил из дома неприятное известие. Его супруга просит официального развода. Пилот очень зол и нам лучше перенести беседу в другое место, скажем, ко мне в штаб-квартиру.