A and B, или Как приручить Мародеров

— Я… я… — только и смог сказать Джеймс и посмотрел на колдуна. Медведь расплывался темным пятном, скупая улыбка на его лице застыла сочувственным неясным пятном.

— Отойди, — тихо сказал Фабиан, успевший навидаться многого за год в Аврорате.

Он подошел к девочке, аккуратно провел над ней волшебной палочкой, что-то бормоча себе под нос и только покачал головой.

Один этот жест, всего лишь одно короткое движение головой – и вся надежда рухнула в один миг. Джеймс аккуратно поднял девочку, переложил ее на кровать и сразу же отошел на пару шагов, словно она была чумной.

Одно дело знать, другое – видеть. Сложно заставить себя понять, что этот кусочек жизни, всего пару часов назад улыбающийся и смеющийся, сейчас безмолвно лежит на подушках. Безмолвно навсегда.

Джеймс коротким быстрым движением утер глаза, посмотрел на Фабиана, хмурого и злого, на Гидеона, раздраженного и мрачного, и сглотнул. Они переглянулись все втроем, словно состояли в каком-то особом тайном клубе, и одновременно кивнули.

Никто не мог поверить, что здесь обошлось без прихвостней Лорда.

— Кто бы ни сделал это, кто бы ни был виноват в этом… — тихо отчетливо начал Джеймс. – Я убью их.

Гидеон опустил глаза, Медведь согласно рыкнул. Вся гостиная Гриффиндора, вопреки стараниям МакГонагалл, толпившаяся

внутри башни у входа в комнату замерла.

А потом взорвалась беснующимся криком.

Гриффиндор собирался мстить.

*

В красно-золотой гостиной был траур. Лили не могла вспомнить ни одного момента, когда бы на Гриффиндоре было так неестественно молчаливо и серо. Казалось, золотые львы на красных драпировках – и те поникли.

Лили не могла плакать. Она просто сидела в кресле, обняв себя руками и смотрела в камин. Не хотелось ничего.

Джеймс ушел из башни еще часа два назад, и Эванс была уверена – сейчас он, пьяный и промерзший, сидит где-нибудь на вершине астрономической башни или за пределами замка и орет что-нибудь матерное в ночную тишину.

А дежурящие мракоборцы это слушают и ничего не предпринимают.

В Хогвартсе повесилась тринадцатилетняя девочка. А они проворонили это. С этого момента у них нет права голоса.

Лили уткнулась лбом в колени и тут же яростно затрясла головой – стоило закрыть глаза, и в голове возникало красивое миловидное лицо в кудряшках. Звенел переливчатый смех, искрилась улыбка, тепло мерцали глаза… А она и не замечала раньше, не задумывалась, какая Вьюнок на самом деле красивая. Была.

Бедная маленькая магглорожденная. Она так радовалась при поступлении, заливалась краской, когда ее неустанно хвалили профессора, а что теперь?..

— Лили, — Алиса Лонгботтом села рядом, нервно глядя на девушку. Ее губы уже не тряслись, слезы почти высохли, но выглядела Алиса так измученно и жалко, что Эванс к горлу подступил комок.

— Алиса, — медленно кивнула Лили вместо приветствия. – Как ты?

— Я… я держусь, — Алиса кривовато улыбнулась, заломила руки и сглотнула. – А ты?

— И я, — убито ответила Лили. – Где Фрэнк?

— Они… О Мерлин, Лили! Я знаю, что они замышляют! Я так… Я очень боюсь!

Старшекурсники Гриффиндора не сговариваясь собрались в спальне Мародеров. Как ни странно самих Мародеров там не было, зато было множество тех, кто хотел преподать урок всем, сотворившим это.

И все прекрасно знали, кого винить. И никаких доказательств было не нужно.

— Они уже два часа там, — глухо проговорила Алиса. Девушек и младшекурсников внутрь не пускали. – Хоть бы чего не случилось.

— Их не остановить, — ровно сказала Лили и сама поразилась равнодушию, сковавшему ее голос толстым льдом.

— Я хочу быть там, — вдруг сказала Алиса и сверкнула глазами.

— И я, — ответила Лили и снова удивилась сама себе.

Секунду девушки смотрели друг на друга. Слова застыли в воздухе, но их и не нужно было произносить.

— Они не пускают нас, — Лили вздохнула. – Считают, что то, что будет, девушкам видеть ни к чему.

— Я имею право там быть, — с нажимом повторила Алиса. – Эта девочка была для меня, как младшая сестренка. Ведь мы – гриффиндорцы. Мы все – одна семья.

Лили кивнула и тут же схватила Алису за руку, взглядом указывая куда-то ей за спину.

— Выходят, — одними губами произнесла она.

Обе девушки поднялись с кресел, молча наблюдая за тем, как мальчишки спускаются по каменным ступенькам. Фрэнк, увидев перед собой двоих подруг, остановился и обреченно вздохнул.

— Я знаю, что вы задумали, — медленно произнес он. – Но это пло…

— Ты не можешь решать за меня, — твердо сказала Лили. – И не будешь. Я иду с вами.

— И…

— Нет, Алиса! – жестко сказал Фрэнк и тряхнул головой. – Лили я запретить не могу, а вот тебе – да. Ты моя жена, и тебе там делать нечего.

Глаза Алисы полыхнули раскаленным горнилом. Она стояла напротив Фрэнка и почти с ненавистью смотрела в его глаза – понимала, что он прав, но не могла, не могла так просто смириться! Под конец она дернулась, развернулась и пошла, чуть пошатываясь, в непонятном направлении.

— Так будет правильно, — тоскливо сказал Фрэнк и взглянул на Лили, ожидая поддержки. Но та лишь коротко пожала плечами и поджала губы. Мол, я лезть не буду, но ты не прав.

— Ты уверена, что Джеймс не?..

— Джеймс ушел отсюда, бросил всех нас и наверняка напивается с Блэком в каком-нибудь очередном сарае! Какого черта я должна брать в расчет его мнение?

На этом спор за недостатком аргументов был закончен.

— Мы идем сейчас, — сказал Фрэнк, все еще надеясь, что Эванс передумает.

— Я с вами. Что вы собираетесь делать?

— Импровизировать.

*

У Нарциссы тряслись руки, и она не понимала – от страха или от ярости. Ее качало из стороны в сторону, комната плыла перед глазами, а ссутулившийся на софе мальчишка казался темной размытой кляксой, беспардонно расползшейся по изумрудной обшивке.

— Сев-в-верус, — так некстати проявился старый недуг, от которого она избавлялась несколько мучительных лет. – Северус! Чем ты думал?

Снейп, сидящий на софе, как-то странно улыбнулся и поежился. Он выглядел совсем бледным, будто с месяц не видел солнца, под ногтями скопилась грязь, кожа на руках, вся в ожогах и царапинах, шелушилась и слезала.