A and B, или Как приручить Мародеров

— Давай, — кивнул Люпин. — Осторожно, сейчас будет очень громко и очень больно.

*

Поместье Малфоев, вечер

— Мой Лорд, — Люциус преклонил колено перед волшебником.

— Люциус.

Повисло тяжелое молчание. Вальбурга возвышалась за спиной Малфоя, как безучастный беспощадный палач. Ее сухую худощавую фигуру обтянуло черное платье-перчатка, глаза были прикрыты сеткой, на тонких руках сверкали тяжелые браслеты из белого золота.

— Я сочувствую твоей утрате, Люциус.

Слова прозвучали равнодушно, но сам факт сказанного подтверждал — если Лорд и злится на Малфоя, ситуацию еще можно исправить.

— А теперь, — Волдеморт вздохнул, — я хочу услышать объяснения.

Люциус сдержанно кивнул, а рука Вальбурги на его плече впилась в юношу когтистой сильной хваткой.

— Мой Лорд, в дело вступил оборотень, — ровно произнес Малфой.

— Люциус, — Лорд рассмеялся злым сухим смехом, — я всего лишь просил убить в назидание остальным одну жалкую грязнокровку и привести ко мне вторую! Неужели это так сложно — одолеть двух беспомощных девчонок?! Какое мне дело до оборотней?

Люциус молчал, ответить ему было нечего. Если для Вальбурги наличие оборотня служило хоть каким-то оправданием, то Лорда, лично знакомого с Сивым, это совершенно не трогало.

— А теперь наши вылазки невозможны, — продолжал бушевать темный маг. — Школа переполнена мракоборцами, семьи магглорожденных под защитой, списки уничтожены! Как я, по-твоему, должен действовать?!

Рука Вальбурги впилась в плечо Люциуса так, словно собиралась сломать ему плечевой сустав. Нужно было действовать сейчас, предложить идею, которая могла бы хоть немного искупить вину Малфоя. К счастью, у него были томительно долгих три недели в палате Мунго на обдумывание плана.

— У нас достаточно доверенных лиц в Хогвартсе, мой Лорд, — осторожно начал Малфой. — Я уже перечислял их фамилии. Я уверен, что преподать урок магглорожденным можно иначе, — он говорил сухо и уверенно, всеми силами загоняя дрожь обратно внутрь себя.

— Каким же образом, Люциус? — в голосе Лорда мелькнул интерес и шаткое раздражение.

— У меня было время поразмыслить над некоторыми идеями, и я очень кстати вспомнил об одном интереснейшем заклинании из гримуаров нашей библи…

— Ближе к сути, Люциус, — коротко и хлестко сказал Лорд, и глаза его опасно сощурились.

— Зелья, — выпалил Малфой чуть быстрее, чем следовало, и тут же отругал себя за поспешность. — Глупые эльфы впускают на кухню всех, кого ни попадя. Стоит только улыбнуться им и сказать пару дружелюбных слов. Достаточно будет добавить в еду определенное зелье…

Хватка Вальбурги на плече ослабла — она одобрила идею. Глаза Лорда заблестели.

— А как же преданные нам сторонники, Люциус? Они будут гибнуть ни за что?

Едва ли Лорда могло действительно волновать это, но он любил смотреть, на то как елозят и выкручиваются перед ним люди.

— О нет, мой лорд! Я не говорю о примитивных ядах. Я говорю о чем-то более изысканном и тонком… — Люциус позволил себя мягкую улыбку и выдержал положенную моменту паузу. — Я полагаю, мой Лорд, вам знаком редкий подвид зелий, в основе которых используются сами мысли?

Лорд смолк и уставился на Люциуса красными немигающими глазами. Черные зрачки пульсировали — то сужаясь почти до вертикальных, то округлялись, напоминая о человеческом происхождении волшебника. Темный Лорд был заинтересован, а также… немного восхищен столь глубокими познаниями Люциуса в области темных искусств.

Речь шла о запретном, уникальном искусстве, подвластном очень редким зельеварам. Для изготовления подобного зелья был необходим талант, истинная любовь к своему делу и мастерство. Одного опыта и знаний не хватало.

Люциус продолжал говорить бархатным обволакивающим голосом, с трудом сдерживая внутри гордое ликование:

— С помощью этого зелья, мой Лорд, возможно внушить любые мысли любым волшебникам, а также, — Малфой показательно скривился, — магглорожденным. Например, мысль о том, что грязнокровки должны быть уничтожены. История уже знает такие примеры! Известно, что во время принятия Статута о Секретности, была группа сторонников полного разоблачения волшебников перед магглами. Тогда один из талантливейших зельеваров того времени опаивал все Министерство зельем Внушения, сваренным на основе собственной «мысли», и в результате, менее, чем за полгода, Статут о Секретности был принят единогласно!

— Чудесно, Люциус, — с придыханием ответил Волдеморт, его глаза стремительно темнели, наполняясь густым багряным туманом. — Но зелье невероятно сложно в приготовлении, даже мне оно не под силу. Однако, насколько я понимаю, у нас есть такой зельевар? Северус Снейп, его ты имеешь в виду?

На самом деле, Люциус был отнюдь не уверен в том, что Снейп справится с заданием подобной сложности, но если справится… репутация Люциуса, как предложившего идею, взлетит до небес. Это был риск, но и конечная награда того стоила.

— О да, мой Лорд, — Люциус кивнул, старательно отгоняя всяческие сомнения. — Северус очень, невообразимо талантлив. Он с удовольствием поспособствует полному уничтожению грязнокровок. — Люциус улыбнулся и с наслаждением загнал последний нож в спину ничего не подозревающего зельевара: — И Лили Эванс, в том числе.

В повисшей тишине был слышен ход медных стрелок в старых отцовских часах. Часы отсчитывали секунды и минуты до грядущего триумфа Люциуса Малфоя. Верного, самого исполнительного и могущественного слуги Волдеморта.

— Прекрасно, мой друг, — мягко ответил Лорд после непродолжительного молчания. — Я начинаю думать, что вы можете быть куда более полезнее Абраксаса. Он не обладал подобной изворотливостью ума. И да… — Лорд пожевал губу, — Эмили Паркер нужна мне живой. Позаботься об этом.

Люциус улыбнулся. Похвала была несомненно приятна, и даже тот факт, что с чертовкой-Паркер он хотел рассчитаться лично, перестал заботить Малфоя.

Интересно… как ты будешь выкручиваться изо всего этого, Северус Снейп?

И как ты будешь кричать, малышка Эмили, когда попадешь в руки к самому страшному магу тысячелетия?

День Люциуса Малфоя определенно удался.

========== Глава XXIII: Кровь за кровь, око за око ==========

Гостиная Гриффиндора, апрель

В гостиной Гриффиндора было тихо.

«Цок-цок-цок», — стучали тяжелые угловатые настенные часы. Еще никогда прежде Ремус не слышал этого звука – так радостно и суетливо было в Гриффиндорской башне.

Было всегда, но не теперь.