A and B, или Как приручить Мародеров

Ночь была сравнительно теплой, в воздухе искрились крохотные снежинки задержавшегося снега, не сообразившего вовремя что к чему и не успевшего последовать за свой хозяйкой-зимой. Луна на небе, мучительно желтая, как один большой обгрызенный кусок сыра, смотрела на Блэка своим немигающим глазом и изредка пряталась за редкими синеватыми облаками.

Рядом мелькнула плотная тень, Блэк дернул мотоцикл в сторону, напряженно вглядываясь в темноту и тут же заорал от страха, когда белоснежный Принц вынырнул из промозглой темноты прямо в свет фар. Сириус чудом не сшиб птицу, успев вовремя рвануть мотоцикл вбок.

Принц был птичкой не маленькой, а в ночной мгле и вовсе мог сойти за мелкого дракона.

— Твою ж мать, тупая ты летающая хрень! – выругался Блэк, Принц смерил его недоуменным взглядом. Мол, чего ругаешься-то, придурок?

— И какого черта тебя понесло сюда? – проворчал Блэк. Принц деловито ухнул, Сириус вздохнул. Вот только с совами он еще не общался.

Принц посмотрел на Блэка, затем повернул голову, уставившись куда-то в темноту, и весьма резко изменил курс полета.

— Предлагаешь лететь за тобой, белая штуковина?

Вопрос был риторическим, Принц явно намековал следовать за ним. Может, у этой птахи какой-то особый разумный разум? Кто их, волшебных сов, разберет, из чего они сделаны.

Принц утвердительно ухнул и мигнул огромными желтыми дисками глаз. Сириус видел, как белая громадина начала снижаться, планируя на пушистых крыльях, как дельтаплан.

Никаких причин верить птице у Блэка не было. С другой стороны, Сохатый столько ночей пропадал вместе с Принцем в те времена, когда только остался без… без Дореи и Чарльза. Даже если Принц был подарен со злым умыслом, рискнуть стоило.

Зябкий ветер дул в лицо, воздушные волны, порождаемые взмахами крыльев Принца, норовили сбить Блэка с мотоцикла, но тот был достаточно пьян, а оттого достаточно бесстрашен, чтобы не беспокоиться об этом.

В конце концов, что ему терять? Изгнанник, отшельник, урод. Вся семья, которая у него осталась – это Мародеры и Эванс. Ведьмочка так ловко и незаметно вошла в их круг, как умеют только настоящие женщины. Сириус видел в ней сестру, чем-то отдаленно похожую на Андромеду, по которой он скучал.

Если что-то случится с ним, с Блэком, мир обронит скупую слезы и позабудет.

Если что-то случится с родителями Эванс, девочка этого не выдержит.

Она может хорохориться сколько угодно, но девчонки на то и девчонки, что сразу ударяются в панику и ищут крепкое мужское плечо, способное решить их проблемы. Блэк задолбался решать чужие проблемы, но это было гораздо лучше, чем вспоминать о своих.

Странный это был день. Еще год назад случись такое, и Мародеры бы уже собрались все вместе, выдумывая срочный план и обсуждая политику будущих действий. А сегодня они все были по отдельности.

Ремус умчался со своей Эмили, Джеймс сбрендил окончательно и напивался в Кабаньей Голове, Питер испарился в неизвестном направлении еще до того, как Блэк устроил ковбойскую «перестрелку» в Большом Зале. Может быть, пошел к Элизе?

А Блэк всегда говорил – женщины до добра не доведут.

Слава Мерлину, хоть за Спринклс не надо было волноваться. Бешеная чистокровная, которую боится сам Малфой, кто к ней полезет?

Принц тем временем свернул куда-то вбок, и Блэку стоило больших усилий снова разглядеть его мохнатую белую задницу, в смысле, пушистый хвост в темноте.

— Что за?..

Впереди, залитое приветливыми теплыми огнями фонарей, возвышалось до боли знакомое и родное поместье. Поместье дядюшки Альфарда.

Огромное строение, напоминающее и замок, и современный особняк, с огромным садом, который был волен расти, как ему вздумается и с массивными каменными горгульями, восседающими на карнизах. Одна из них – Грета – проводила Блэка недобрым взглядом, но осталась неподвижной, и Бродяга решил, что ему дали зеленый свет.

Блэк ожидал увидеть все, что угодно: маггловскую деревню, Лондон, пристанище Ордена Феникса, но не это.

Может быть, он и сам не понял, как полетел по давно знакомому маршруту к единственному дому, в котором его когда-то ждали?

Резко снижаясь, Сириус приземлился в кустах, чуть не угодив в рыхлый, не растаявший еще сугроб снега, закрытый от чужих глаз пушистыми еловыми ветками. Принц ухнул и направился прямиком к поместью, к совиной башне и исчез из виду.

Сириус шел осторожно, укутавшись в мантию-невидимку – благо, поместье он знал, как свои пять пальцев, и без труда обошел основные ловушки, не забывая заметать за собой следы, темнеющие на подтаявшем грязном уже снегу.

В окне гостиной на первом этаже горел ласковый оранжевый свет, проливаясь на снег рыжими пятнами и настойчиво маня к себе. Прижавшись к стене, Сириус достал из кармана простое зеркальце – незаменимая штука, когда хочешь проверить, чист ли коридор, но не хочешь зазря высовывать голову и подставляться под заклинания.

В зеркале отразилась гостиная – такой, как он ее запомнил. Мягкие, словно шерстка кролика, красные диваны, темно-синяя драпировка на стенах, шершавая на ощупь, искусно выполненные портреты всемирно известных мирно дремлющих волшебников, стойка с коллекцией редчайших книг… Раздался слабый свист, словно кто-то вспоминал забытый мотив и в поле зрения мелькнула копна ярко-зеленых встопорщенных волос.

Андромеда Тонкс.

Блэк уставился на Андромеду, словно та была ожившим дядей Альфардом. Потом на Принца, который уселся на козырек над входом в дом и деловито ухнул.В голове вихрем пронеслись давние воспоминания, стремительно, словно пазл, собирающиеся в цельную картинку.

Когда Меде исполнилось пятнадцать, дядюшка Альфард подарил племяннице совенка. Белоснежного, с огромными черными глазами-пуговками. Малыш был еще совсем мал, безвинен и только забавно хлопал глазами, робко прижимаясь к огрубевшим рукам немолодого волшебника. Признаться, даже Блэк проникся при взгляде на белоснежного малыша.

Меда же верещала, словно одержимая. Подхватив птенца, она скакала по неприветливой гостиной дома Блэков, затаптывая ковры, сшибая ценные статуэтки и прочие до нелепости дорогие безделицы. Надо было видеть лицо Вальбурги – кожа на ней натянулась, словно перчатка, готовая вот-вот лопнуть, глаза излучали кошмарное неодобрение, и бедняжка Друэлла чуть с ума не сошла от стыда, но толком ничего не могла поделать с непоседой-дочкой. Она всегда была мягче и чем-то напоминала Блэку Регулуса – у нее было собственное мнение, но она никогда не осмеливалась высказать его Вальбурге за недостатком воли и силы духа.