"А се грехи злые, смертные..": любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X - первая половина XIX в.).

Сице рече младый отрок к прекрасной девице: «Душечка еси моя прекрасная девица! Есть у тебя чистой луг, а в нем свежая вода; конь бы мой в твоем лузе лето летовал, а яз бы на твоих крутых бедрах опочин дерьжал».

Сице рече прекрасная девица ко младому отроку: «Отколя ся на меня напасть нашла? Глупых не орють, не сеют, сами ся родят от глупых отцов, от безумных матерей».

Тогда же унывает сердце дворяниново, сам покоряеться как виноватой правому, как должной богатому. Сам говорить ту речь: «Здеся жить не мощно, а в люди ехать не по что — не в волю познати чюжа сторона!»

Сице рече прекрасная девица ко младому отроку: «Лешей, бес, дикой зверь! Далече ли идешь или куды нарежаешся, кому надобен, опричь меня? А ведаешь ты и сам: холопа мне не купить, а без холопа мне не жить, а без друга не быть, а без мило-ва не жить, а нищего кормить. И ты живи у нас, да не буди глуп, пьян, как будеш глуп, пьян — ложись да спи, по улицам не рыщи, собак не дразни, поутру вставай, а у меня, госпожи своей, побывай, а мне, госпоже своей, челом побивай».

Сице рече младый отрок к прекрасной девице: «Утешила есми ты меня своими последними словесы. Последняя твоя словеса, аки тихая туча на обильное жито, аки медвяная роса на красныя цветы. И ты, госпоже, всякого цвету краше и по пла-тию всякого платия. Хорошеясь седиши, госпоже, во своем высоком тереме, далече видиши, аки драх камень светиши, по-коиши, госпожа, аки утренняя зоря замычется. Высота твоя уподобится аки первых жен: Настасьи Даниловы, жены Ловчева⁷⁶, смирение твое великое, аки Евдокеи Семеновы, жены Кара-мышева⁷⁷, любовь твоя великая, аки Раксаны царицы⁷⁸ царя Александра Макидоньскаго».

Девица же премолчала, ничево стала отвечать против млада отрока и пребилася, аки серая утица пред ясным соколом, аки каленая стрела пред тугим луком. Видит молодец поветерье свое, емлет красную девицу за белыя руки, шутя валит на кра-ватку былицею, над девицею шутит, как драх камень праальма-живает, а безчестие свое заглаживает.

Добрым людем на послушанье.

Публ. по: ПЛДР. XVII век. Кн. 2. С. 231 — 233. Подготовка текста Л. А. Дмитриева.

3.2. Притча о старом муже

Бысть старый муж, вельми стар, и сватался ко прекрасной девице. Брадою сед, а телом млад, костью храбр, плотию встан-лив, умом свершен.

И рече старый муж ко девице: «Пойди за меня, девица: носить тебе у меня есть что, слуг и рабынь много, и коней, и партищ дорогоценных много, есть тебе у меня в чем ходити, пити, и ясти, и веселитися».

И рече девица ко старому своему мужу: «О, безумный и несмысленный старый старик, матерой материк! Коли меня, прекрасную девицу, поймешь за себя, храбрость твоя укротит-ца, и образ твой померкнет, и седины твои пожелтеют, тело твое почернеет, и кости твои иссохнут, и уды твои ослабеют, и плоть твоя обленитца, и не угоден будеши младости моей и всему моему животу неутеха будеши. Ум твой от тебя отидет, и учнеш ходит, аки лихая понурая свинья, на добро и на любовь не помыслишь, и уды твои ослабеют, и плотскому моему естеству не утеха будеши; тогда аз, девица, от распаления, впаду в преступление со младым отроком, с молотцом хорошим, а не с

тобою, старым мужем, с вонючею душею, с понурою свиньею».

И рече старый муж ко девице: «На что, девица, словеса сия сложила, аки древа листаем украсила, аки цвет по земли расцветила? А в дому моем над рабы государенею будеши, и станет, моя миленкая, на многоценных коврах сидеть, пити, и ясти, и веселится со мною неизреченна многоразличные ясгвы. Не дам тебе, миленкая, у печи от огня рукам твоим упечися и ногам твоим о камень разбитися. Сядешь, моя миленкая, в каменной полате, и начну тебя, миленкая, согревати в теплой бане, по вся дни, украшу тебя, миленкая, аки цвет в чистом поле, и аки паву, птицу прекрасную, аки Волгу-реку при дубраве, и упокою тя во всем наряде. И сотворю тебе пир великий и на пиру велю всякую потеху играти гуселником, и трубником, и пляску, и начнут тебя тешить, и начнешь, моя миленкая, всем моем имением вла-дети. Не дам тебе, миленкая, оскорбети твоему по вся дни животу твоему».

И рече девица ко старому своему мужу: «О, безумный и несмысленный старой старик, матерой материк! Хощешь со мною любовь сотворити, а так не спешишь о будущем веце и о смерти, как душа своя спасти, хощешь угодити жене, а не Богу. Пора тебе раздать имение свое нищим, а сам постригися в по-чесный монастырь, раб и рабынь отпусти на волю, и оне за тебя Богу молят».

И рече старый муж ко девице: «Как ты, девица, пойдешь за меня, и аз твоего отца и матерь одарю многоценными дары и честь воздам великую».

И рече девица ко старому мужю: «О, безумный и несмысленный старой старик, матерой материк! Аще ли одолееши отца моево и матерь мою многоценными дарами, и отец мой и мати моя выдадут меня за тебя по неволи, и яз стану ходить не по твоему докладу, и слова твоего не послушаю и повеления твоего не сотворю. Аще велиши зделати кисло, аз зделаю пресно, а мяхкова тебе у меня хлеба не видать, всегда тебе сухая крома глодать, з закалом, зубам твоим пагуба, скорыньям твоим паго-ба ж и кончина, а телу — сухота, а самому тебе, старому смерду, — изчезновение, а младому отроку моему, молотцу хорошему и советнику, — мяхкия крупичетые колачики и здобныя пироги, и различныя овощи, да сахар на блюде, да вино в купце, в золотом венце, да сверх тово ему мяхкая хорошая лебединая перина, да чижевое зголовье, да соболиное одеяло, а тебе у меня, старому смерду, спать на полу или на кутнике на голых досках с собаками, а в головы тебе — из-под жернов дресваной камень. Да пожалую тебя, велю тебе дать соломеную рогожу, да пей болотную воду, да ежь сухой хлеб да квашеные поскрепки, а вместо тебе мяса, старому смерду, мостолыга старые коровы и та недоварена, а мл аду отроку, молотцу хорошему, моему советнику, — калачи крупичетые, да сахар на блюде, да вино в купце, в золотом венце, а я перед миленким стою с трепетом и з боязнию, чтобы меня миленкой любил, и жаловал, и дрочил почесту, а нянки и мамки учнут милова на руках носити, а тебе, старому смерду, поберещной роже, неколотой потылице, жа-равной шее, лещевым скорыньям, Сомове губе, щучьим зубам, понырой свинье, раковым глазам, подхилому гузну, опухлым пятам, синему брюху, рогозинным рукавицам, посконная борода, желтая седина, кислая простокваша, неподтворенная сметана, моржовая кожа в воде варена, чертова болота, свиной пастух, сидел бы ты на печи, чтобы у тебя, смерда, в шее скрыпело, а в роте храпело, а в носе сапело, а в гузне шипело, жил бы ты, что жук в говне, что желна в дупле, что червь за корою, что свер-чек за опечью, костям бы твоим — ломота, зубам — щепота».

И рече старой муж ко девице: «Коли ты, девица, за мною будеши, итине такова будеш».

И стал старой муж свататца ко девице и все имение свое на сватовстве отдал, а прекрасной девицы за себя не сасватал. И как девица старому мужу говорила, так над ним и сотворила.

И вы, старые мужи, сами себе разсудите, младых жен не понимайте: младая жена — лишная сухота. От людей стар бегает, в пиру не сидит, к люд ем не пристанет, а от ворот не отстанет, в ызбу не лезет, а хотя и влезет, и он не сядет, вверх глядит, голову закинул, язык закусил, кропчетца, что лихая сабака из-под лавки, а укусить не смеет, чтоб самое не зашибли, не говорит, дметца. Сам себе досадил старой муж: три годы бегал да удавился.

А красная девица вышла замуж за молотца хорошева: с молодым прощаючись, а старова проклинаючи. И как девица старому говорила, так над ним и сотворила.

Младой девице — честь и слава, а старому мужу — каравай сала. А хто слушал, тому — сто рублев, а хто не слушал, тому — ожег в гузно, четцу — калачик мяхкой.

Сей скаске конец.

Публ. по: ПЛДР. XVII век. Кн. 2. С. 234 — 236. Подготовка текста Л. А. Дмитриева.

3.3. Из «Повести о семи мудрецах»

КНИГА, ГЛАГОЛЕМАЯ СЕДМЬ МУДРЕЦЕВ ПОВЕСТЬ О РИМСКОМ ЦЕСАРЕ ЕЛЕОСАРЕ И О СЫНЕ ЕГО ДИОКЛИТИАНЕ И О СЕДМИ ЕЛАИНСКИХ МУДРЕЦАХ:

О ВЕНЦЕЛЕУСЕ, О ЛЕНТЕУСЕ, О БАЩЕЛЕУСЕ, О ЕЛЕХАЗРЕ,

О ЕЛЕУСЕ, О КАЛЕОФАСЕ, ИЦЫХИМЕ И О МУДРОСГЕХ ИХ.

ДРЕВНИХ ДЕЙ РИМСКИХ ПОВЕСТИ СЛОЖЕНЫ

Бысть убо в Римстей области цесарь, ему же имя Елеозар, мудростию несовершен. И егда убо прииде в меру возраста своего, тогда поят себе жену, тоя же Римския области, своея державы некоего короля дщерь, деву сущу, красну зело и велелеп-ну. И пребыв убо с нею, и зачат от него цесарева во чреве своем имущи. И егда исполнишася дние рождению, и роди отроча, и нарече имя ему Диоклитиан.

Отроча же растяше велми чюдно и красно зело, и егда дости-же седмаго лета, мати же его впаде в недуг велий, еже и умрет.

Она же, уразуме отшествие свое и от света сего, и призывает к себе мужа своего, славнаго цесаря Елеозара, и рече ему: «Молю ти ся, государю мой, цесарю, понеже отхожду света сего, и прошу у тебя единаго дара по моей смерти».

Он же рече: «О вселюбезная, проси еже хощеши, да сотворю!»

Она же рече ему: «Имеем убо сына единороднаго, и по моей смерти имаши⁷⁹ женитися, и не дай власти над сыном жене своей, и не начнеши держати при себе и при мачехе его, и отдаждь его далече во иную страну, в научение всякой премудрости. И аще ныне поболезнуеши о нем и жалостно поскорбиши, но на старость возвеселишися о нем». И се рекши, умре цесарева.