А я останусь!
Шрифт:
– А мы не уезжаем. – Юрка не был расположен к продолжительной светской беседе. – Тебе чего?
– Я… просто хотела проститься. – Надя решительно протянула ему руку.
– Ну, бывай! – Панкратов почти равнодушно пожал ее и – чуть мягче – добавил: – Надь, я на работу. Опаздывать нельзя. У нас с этим строго.
Девушка, набравшись смелости, быстро поцеловала его в щеку и убежала. Парень усмехнулся и решительно зашагал прочь, но всё же, дойдя до поворота на улицу Кирова, оглянулся и посмотрел ей вслед.
8
Уже через
– А папа скоро выйдет? – подойдя ближе, спросила Надя. В ее голосе не было ни тревоги, ни озабоченности.
– Папа уже уехал, – почти беззвучно, одними губами, сказала мама. Развернулась и вошла в подъезд.
– Как – уехал?! – Надя, не веря маминым словам, оглядела двор, встретилась взглядом с братом.
– А вот так! Пока ты где-то шлялась…
Надя, поняв, что на этот раз Пашка не шутит и не пытается ее разыграть, готова была расплакаться.
Девушка выбежала со двора на улицу. Она бежала мимо мешков с песком, которыми были закрыты витрины магазинов на улице Кирова; мимо противотанковых ежей; мимо окон со светомаскировкой, перечеркнутых крест-накрест полосками бумаги. Она всё бежала… Пока вдруг не остановилась, осознав, что бежать бесполезно. И внезапно поняла – совершенно отчетливо и бесповоротно: отца она может больше не увидеть никогда.
Надя заплакала. И понуро побрела обратно.
9
Сказать, что на Казанском вокзале было много народу, – значит не сказать ничего. Платформа была похожа на муравейник перед началом ливня.
Надя, ее мама и брат – с чемоданом, вещмешками и объемным тюком – с трудом продвигались к краю перрона. В валенках, закутанная по плечи в пуховую шаль, Надя была похожа на деревенскую девочку, вышедшую на улицу в лютый мороз. Она покорно шла за мамой, стараясь не отставать. Неожиданно, заметив кого-то в толпе, она рванула в сторону.
– Юра! – Девушка пристально смотрела кудато вдаль, боясь потерять из виду знакомую фигуру. – Мам, я сейчас!
– Стой! – Елена Константиновна схватила ее за руку. – Опять этот Панкратов?
– Мам, я ему наш адрес оставлю. Вдруг захочет написать!
– Размечталась! – ухмыльнулся Пашка. – Да и нет там никакого Юрки. – Он тоже вглядывался в толпу. – Просто у этого парня такая же кепка, как у Панкратова. Дурацкая.
– Надежда, давай договоримся, – назидательно начала мама, – в дороге ты от меня ни на шаг не отходишь. И чтоб про Юрку этого я больше не слышала. И без него забот хватает.
– Ясно? – ехидно переспросил брат.
– Ясно, – буркнула Надя, отводя глаза в сторону.
– Что-то долго нет поезда, – забеспокоилась Елена Константиновна.
Проходивший мимо мужик задел ее прямо по лицу своим тяжеленным вещмешком. От неожиданности она охнула.
– А поосторожней можно?.. – робко вступился за маму Пашка.
В этот время раздался резкий гудок паровоза, взгляды всех устремились к подходящему составу.
– Пропустите гражданочку с детьми! – Старушка протолкнула
вперед молодую женщину с грудным ребенком на руках; второй ребенок, лет семи, крепко держался за ручку чемодана.Тут как раз поезд подошел. И началось!..
Народ пришел в движение. Однако к самому краю платформы многие подходить боялись. Нескольких упавших на пути пассажиров уже успели втащить обратно.
Поезд подползал не торопясь, пыхтя и поскрипывая товарными вагонами-теплушками. Когда дверь вагона, около которого стояли Елисеевы, со скрежетом отъехала в сторону, поток людей хлынул внутрь. Пашка оказался в числе первых. Он, как и договаривались с мамой, сразу занял место на нарах в дальнем углу.
Тем временем Елена Константиновна и Надя с трудом втиснулись в теплушку. В сутолоке и суете они не сразу заметили, что их тюк с вещами, увязанными одеялом, остался на платформе.
– А вещи! Наши теплые вещи! – закричала мама.
Надя ловко спрыгнула с поезда, подхватила узел и передала его в вагон через головы пассажиров.
Поезд между тем медленно тронулся с места. Мама протянула руку дочери, но та промахнулась, не сумев за нее ухватиться.
– Надя, прыгай скорее!
Девушка схватилась за край дверного проема, коснулась пальцами маминой руки – и неожиданно отпустила ее. Поезд начал набирать скорость, Надя бежала рядом с открытой дверью. Елена Константиновна, встретившись глазами с дочерью, вдруг всё поняла, закричала:
– Надя, не смей! Слышишь?!
Девушка, пробежав для виду несколько шагов, остановилась, глядя вслед уходящему составу. Затем решительно развернулась, чтобы уйти, и наткнулась на бегущую за поездом женщину. Когда хвост состава отделился от платформы, она осела прямо на асфальт и зарыдала.
Надя опустилась на корточки рядом:
– Да не убивайтесь вы так! В этом поезде такая теснотища. Раздавить запросто могут!
– Там мои дети! Васенька и Валерик! – голосила женщина, глядя вслед уходящему поезду.
– Они что, уехали без вас?! – Надя только сейчас начала осознавать весь трагизм произошедшего.
– Мне говорят: «Давайте детей!»! – кричала несчастная. – Я подсадила Васю, потом передала одной старушке Валерика. И тут поезд тронулся… – Она смотрела на Надю глазами, полными слез. – Они же без меня пропадут!
Девушка огляделась по сторонам и, увидев на непривычно опустевшей платформе мужчину в форме железнодорожника, подбежала к нему:
– Товарищ начальник!
– Опоздали? Сегодня другого поезда не будет, – бросил он на ходу, направляясь к зданию вокзала.
Надя схватила его за рукав:
– Послушайте! В поезде уехали маленькие дети. Без родителей. Что с ними будет?
– Что ж вы, мамаши, за детьми не смотрите! Что будет, что будет… – ворчливо сказал он. – Ссадят их на ближайшей станции.
– А где ближайшая?
– Узнайте в здании вокзала.
Железнодорожник махнул рукой в сторону той двери, где располагалась администрация:
– Мамаши!..
Надя побежала к вокзалу, таща за собой женщину, которая с трудом за ней поспевала.