Абсолютные неприятности

– Дедуля, - говорю, - убери ручки, так и прищемить недолго. У меня дома этих дезинтеграторов - до фига, я, куда их девать, уже придумать не могу. И потом, у меня жён - человек двадцать, все звездоликие и половина - летающие. От детей уже проходу нет. Так что иди, отец, своей дорогой, ладушки?

– Ну и дурак, - говорит. И поплёлся потихоньку прочь.

Ёлы-палы, думаю, сон в руку. Посмотрел на часы: перевалило за второй пополуночи по местному. Ну куда деда понесло в такую пору?

– Эй, - кричу, - отец, ты бы тормознул!

И тут понимаю, что моего торговца женщинами уже и след простыл. И это меня так прибило, что я выбрался из авиетки.

Оглядываюсь кругом. Глухая ночь, сверчки цырликают, степь вокруг разлилась травяным морем, всё гладко, как облизано. Светло от лун - ни дать, ни взять, стол в операционной. И нигде ни души, что показательно.

Не иначе как на реактивной тяге старичок. Ну шустренький такой попался...

Может, думаю, в пещеру забрёл? До греха недалеко - Ада такая моралистка, что и преклонный возраст не поможет.

Заглянул в пещеру. В костре угли тлеют, Ада спит, как невинный младенец, только посвистывает. И тут меня что-то толкнуло - такое, знаете, шестое чувство охотника с большой дороги - опасно!

Я до авиетки добрался в один скачок. Гляжу... слов нет!

На пассажирском месте рядом с моим креслом девочка сидит. Очень красивая, вне всякой критики, и абсолютно голая. Причём вид у неё такой, будто я к ней в гости зашёл, а она меня ждала годами!

– Так, - говорю.
– Доброй ночи.

Как она расцвела и запахла! Совершенно буквально запахла, чтоб мне лопнуть! Розами!

– Приветствую тебя, - декламирует нараспев своей флейточкой, - великий сын неба и мой повелитель!

Может, мне эта хреновина снится, думаю...

– Это ты, - говорю, - звездоликая, да?

– Да, - мурлычет. И потягивается всеми своими прелестями, неземными и сверхъестественными. Дайте скорее верёвку - удавиться...

– Очень хорошо, - говорю.
– А летать ты умеешь?

– А как же!
– выпевает.
– Обязательно!

И как сидела в кресле, так и всплывает в воздух, как я в лесу видел. И я её вынужденно созерцаю в самом том ещё ракурсе. Но беру себя в руки и прыгаю в авиетку на пилотское место.

– Класс!
– кричу.
– А теперь, дорогая, ненаглядная, лети отсюда! Лети, птичка!

И захлопываю кабину. А звездоликая ещё успевает ногой по "фонарю" впилить на прощанье. От чувств, надо полагать.

Куда она потом делась, я не смотрел. Улёгся на кресла и заснуть пытаюсь. И так уже голова квадратная. Но как бы не так! Заснёшь тут, пожалуй, с этими звездоликими кралями и их старичком, чтоб ему триста раз, да во все места... Я не железный всё-таки!

Но мечтал-мечтал, и сам не заметил, как отрубился. И даже начал сниться приятный сон, что-то такое про танцы, про летающих девочек - и постепенно дошло до забавных вещей... И тут Ада как заорёт!

Пресвятые драконы и ползучие твари! Ну почему я, думаю, её не пристрелил сразу, как встретил!

Я бластер схватил и в пещеру влетел, с предохранителя снимал уже по дороге. И в тот самый момент, когда Ада закрыла ротик, а я спросил, в чём, собственно, дело - слышу, у авиетки двигатели взвыли!

Какая-то падла не включила звукоуловители!

И я только и успел увидеть, как мне мигнули кормовыми огнями. И врезали орбитальную скорость - рёв и грохот, только эхо прокатилось...

Как же мне было погано, кто бы знал! От досады, от злости, с тоски - ком к горлу, слёзы к глазам! Нет, ну не сволочи!? Передатчик! Аптечка! Жратва, что в этом мире, таком и сяком, тоже немаловажно! И главное - как, ну как, скажите на милость, я попаду домой!?

Чем жить здесь - лучше себе голову тупым ножом отпилить.

***

Минут через пять я проанализировал ситуацию. Спокойный стал, как тот самый разложившийся труп. Шок, наверное, не знаю.

Ада меня за плечо тронула.

– Машина улетела сама?
– спрашивает.

Думаю, что сейчас удавлю её собственными кишками, но отвечаю почему-то очень вежливо. Сам себе удивляюсь.

– Нет, - говорю, - милая. Сама она улететь не может. Её украли. А теперь скажи мне, доблестная воительница, жрица и всё прочее, какого-растакого ляда ты не спишь по ночам?! Ну что с тобой за припадок приключился? Я до сих пор думал, что так вопят, только когда рожают, в крайнем случае, когда помирать собрались.

Ада слегка смутилась.

– Прости, - говорит, - меня пожалуйста. Просто никогда со мной такого не бывало. Я спала, а оно мне волосатой лапой по шее провело. Я глаза открыла, а оно такое страшное... и закричала. Так вышло.

– Ада, - говорю, - кто - оно? И где оно сейчас? Смерть люблю пугаться.

– А сейчас, - говорит, - его уже и нету...

– Ладно, - говорю.
– Тогда расскажи, какое оно было из себя.

Ада ладонью по груди водит.

– Один ужас, Снайк, - говорит.
– Паук размером с твою машину. Волосатый такой, четыре глаза...

– И ни в одном - совести, - говорю.
– Впечатляет. Я понимаю. Только куда же он девался, такой большой и страшный? В щёлку уполз?

Смотрю, Ада чуть не плачет.

– Не знаю, - всхлипывает.
– Был, Праматерью клянусь! А куда девался - не заметила!

– Хорошо, - говорю.
– Ну, врубись: ты паука видела в пещере?

– Да, - говорит.

– Так, - говорю.
– Выход из пещеры один?

– Да, - говорит.

– Замечательно, - говорю.
– Но на выходе стоял я. Что ж твоё оно меня с ног не сбило-то?

Пожимает плечами.

– Ну, - говорю.
– Какой следует вывод?

– А, - догадалась, - это колдовство?

– Нет, - говорю, - дорогая. Это тебе приснилось. И именно тогда, когда я отважно и доблестно сражался с колдуном, который позарился на мою машину, ясно?!

Ей, наверно, было здорово стыдно. Разнюнилась, обругала колдуна по-всякому... но я её утешать не стал. Нечего строить из себя героя, если пауков боишься!

Я решил, что паук там всё-таки был. Что Ада только размер чуток преувеличила.