Ад идет с нами

Из воспоминаний в реальность его вернул тихий голос Даны в наушниках:

– Папа Кос, спишь?

Рам вздохнул, разглядывая фасад комендатуры. Как сказала идиллийка “нужды города не могут ждать”.

Глава 14

Планета Идиллия. Военная база “Эсперо-1”

Рука, сжимающая пистолет, казалась чужой. Тонкие пальцы, словно созданные творить музыку и картины, обнимали широкую “эргономичную” рукоять оружия.

Странное зрелище к которому Эйнджела начала привыкать.

Эмпатам чужды орудия убийства. Рабам запрещено прикасаться к оружию. Обывателям оно попросту не нужно. Для военных оружие — словно часть тела, привычная и естественная. Эйнджела не чувствовала принадлежности ни к одной из этих групп. Она смотрела на оружие в руке и пыталась понять, кто она теперь?

Два военных копа пососедству такими вопросами не задавались. Негромко переговариваясь, они обращались со своим оружием с небрежной уверенностью профессионалов, давно и прочно осознавших свой жизненный выбор. Даже лежащие перед ними автоматы, казалось, излучали такие же уверенность и спокойствие, словно домашние питомцы, с ленцой наблюдающие за своими хозяевами.

На таких, нашедших своё место в жизни, Эйнджела смотрела с завистью. Как и на сестру.

За прозрачной звукоизолирующей перегородкой Свитари на огневом рубеже методично расстреливала мишень из пистолета. Даже за пределами эмпатического восприятия Эйнджела буквально ощущала злой азарт и восторг сестры. Ри ласкала оружие пальцами с любовью, которой не удостоился ни один мужчина. Пистолет был проводником её воли, заёмной силой, превратившей вчерашнюю бесправную вещь в повелительницу жизни и смерти.

Свитари, похоже, тоже нашла своё место в жизни. И оно ей нравилось.

Эйнджела отработанным уже движением вогнала магазин в рукоять и щёлкнула предохранителем. На душе почему-то было тоскливо и пусто.

– Вовремя сменились, – услышала она голос одного из копов. – Не нам на похоронах в городе торчать.

Убрав пистолет в кобуру, Эйнджела начала снаряжать второй магазин.

– Да, — отозвался второй. — И так на душе херово от всей этой мути, а тут ещё местные со своей эмпатией… От такого впору в бутылку нырнуть, или в петлю полезть.

Отложив снаряженный магазин, он взял со стола следующий.

— Слышал, – под тихие щелчки вставляемых патронов, продолжил коп, — местные репликантов хоронить будут?

— А наши что? – удивился его товарищ. — Сами не справятся?

— Наши? — коп усмехнулся. — Как оказалось – наши штамповок не хоронят. Их утилизируют с отходами.

– - Даже собак хоронят как положено… – второй коп распихал снаряжённые магазины в подсумки и оба военных полицейских ушли к рубежу, продолжая негромкий разговор.

Эйнджела смотрела им вслед, растерянно вертя в пальцах патрон, словно позабыв, зачем вынула из коробки этот зелёный пластиковый цилиндр. В сознании, словно зацикленная запись, бились слова “утилизируют с отходами”. Мусор... Чимбик, Блайз и все их братья были для Доминиона, Консорциума, для всего долбанного мира просто отработавшим ресурс имуществом.

Пальцы свело судорогой, и выпавший патрон звонко стукнул по столешнице. Вахмистр бдительно вскинулся но увидев, что это всего лишь выпавший патрон, а не нарушение техники безопасности, вернулся к своим делам.

Эйнджеле понадобилось несколько секунд, чтобы вернуть самообладание. Собственно, чего ещё она ожидала? Репликанты были имуществом при жизни, оставались им и в смерти. В каком-то смысле Чимбику и Блайзу повезло остаться в братской могиле посреди космоса. Всё лучше, чем быть сожжёнными с прочим мусором.

– Ты чего тут застряла? – спросила Ри, просунувшись через приоткрытую дверь.

– Прогуляемся в город? – тихо спросила её сестра.

Планета Идиллия. Город Эсперо, окраина

Похороны проходили на окраине столицы и Свитари с некоторым цинизмом размышляла был ли выбор места обусловлен нежеланием тревожить обывателей неприятным зрелищем. Но увидев сколько идиллийцев приехали проститься с погибшими и почувствовав их состояние, Ри, впервые за долгое время, устыдилась своих мыслей.

Прибыла даже королевская семья. Лорэй ожидали увидеть цепочку охранников, кордон, или прозрачные перегородки из пуленепробиваемого стекла, но ничего подобного не было. Члены королевской семьи просто влились в толпу подданных, ничем особенным не выделяясь среди рядовых идиллийцев. Они не произносили речей, не раздавали интервью и вообще вели себя странно – как нормальные люди.

Пришли на церемонию и репликанты. Чуть меньше полусотни искусственных солдат привычно выстроившись в две шеренги. Неподвижные фигуры с лицами, скрытыми за “шестиокими” забралами, истуканами застывшие в неправдоподобно чётком строю, резко выделялись в толпе штатских.

Вставшая неподалёку Эйнджела чувствовала растерянность и странную смесь горечи и благодарности репликантов. Наверное странно наблюдать подобную церемонию после того, как твоих братьев раз за разом просто утилизировали, словно отработавшие своё и не подлежащие восстановлению механизмы.

Неожиданно на левый фланг строя репликантов встали солдаты-люди. Всё больше и больше их подходило к месту похорон, вставая в строй. Пехота, егеря, коммандос, сапёры, танкисты, артиллерия, выжившие флотские, лётчики, военные полицейские – все, кто смог и посчитал нужным, пришли сюда, вставая плечом к плечу с теми, кто для командования оставался лишь имуществом. С теми, кого не считали нужным даже хоронить. С теми, кого своим появлением возвели до статуса людей.

В какой-то миг Эйнджеле нестерпимо захотелось встать рядом с ними, но порыв мгновенно угас. Она не была частью этого мира. Она вообще не была частью какого-либо мира. Они с сестрой даже стояли наособицу – в стороне и от идиллийцев, и от доминионцев, сами по себе.

От размышлений об этом Эйнджелу отвлекло появление носилок с телами. Два десятка идиллийцев – операторов дронов, чьи машины управления вычислил и сжёг враг, – и семерых репликантов уложили в траву ровными рядами. Трупов других доминионцев, погибших в бою, не было – они лежали в морге на военной базе, дожидаясь отправки домой.

Тела, часть из которых заключили в пластиковые саркофаги, лежали рядами без какого-либо разделения. Мужчины и женщины, репликанты, идиллийцы – между ними больше не было различий.