Адриана. Наказание любовью

Маньон не знал как реагировать на мои слова. Поэтому старался быть как можно учтивее.

— Месьера Адриана, я в свою очередь тоже выполнил ваш приказ. Извольте не гневаться на меня.

Я отпустил его и отблагодарил десятью золотыми сенами [11] , сумма немалая, но и не слишком большая, как раз столько, сколько можно дать “для прикормки” нужного и готового на многое человека. Как только я приехал во дворец, казначей отца предоставил мне определенную сумму денег на различные нужды. Некоторую сумму я попросил мне выдать серебряными и золотыми монетами. На мелкие расходы, которые включали в себя и поощрение некоторых особо верных слуг.

11

Сен — денежная единица Сендарина.

Теперь, когда я получил не только некоторую свободу действий, я намеревался узнать истинную причину своего превращения.

Перед тем как отпустить слугу, шепнул Маньону свое новое деликатное поручение. Он стал бледнее.

— Я все возмещу, — заверил я его. — И прошу вас не сильно распространяться о моем поручении.

Слуга покинул мои покои весьма озадаченным. Но я знал, он выполнит моё поручение.

Спустя час от отца вернулась Астра и принесла новость, что я приглашена на чай к бертрессе Дарите в Зимний сад.

Интересно, о чем хотела со мной побеседовать старая бертресса?

Сам я тоже вспомнил, обещание пригласить друзей во дворец. Почему бы не пригласить их на прием в честь праздника урожая, который будет проходить в Сендарине на следующей неделе. Приглашения для молодых людей я поручил составить Астре.

Меня учили военной тактике и стратегии и из этих уроков я впитал очень полезные вещи. Например, я точно знал что и кому следовало поручать! Астра со своей страстью к порядку идеально подходила на роль моего личного секретаря.

Увлекшись моим поручением, она напрочь забыла о нас с Бетти и теперь грызя кончик гусиного пера думала, кого из знакомых молодых повес своего круга хотела бы увидеть на праздничном приёме: я предусмотрительно разрешил пригласить ей пару человек на её личное усмотрение и таким образом отблагодарив её за службу. Астру не подкупить деньгами, как Маньона. У дочери Бортиса было все. Или почти все. Доверять я ей не собирался, но все же глупо не использовать её талант организатора, доставшийся ей с лихвой от отца.

— Адриана, как думаешь, Арман, сын господина Рене, откликнется на твое приглашение? — заискивающе спросила она у меня.

Об Армане Рене ходили легенды, Этому парню было всего девятнадцать, но уже в таком юном возрасте он снискал военную славу. Его семья была одной из богатейших и влиятельных в Серндарине. Породнится и завести дружбу с этими господами мечтал почти каждый второй в государстве и даже за его пределами.

— Думаю их семья и так уже приглашена, но я не возражаю, прислать им личную карточку и от меня.

Право приглашать гостей на праздник было у всех членов моей семьи и я решил воспользоваться им в полной мере.

На обед, который проходил в кругу семьи, я отправился без особой охоты. Ох уж эти традиции и условности. Можно было бы перекусить в своих покоях. Но так было не принято и семья берта вынуждена была три раза в день собираться для совместной трапезы.

Я снова сидел с краю стол, смотрел на самозванца, называвшегося моим братом. На этот раз он был более уверен, видимо отец “вразумил” его перед очередным появлением перед семьей. На обеде присутствовал мой дядя Гротер, без сыновей: им участвовать в обеденной церемонии было не обязательно. Бертресса Дарита как-то подозрительно доброжелательно пожелала мне приятного аппетита и напомнила о чаепитии в её Зимнем саду. Бортис Мюль тоже находился на обеде. Он стоял за спиной отца, чтобы тому было удобно в любой момент подозвать его.

— Я вынужден отправиться в новый военный поход, — сообщил Люциус своим родственникам.

Эта новость меня несколько огорчила. Я положил ложку, которой только что ел суп. Если отец уедет, дворец и подданные останутся в распоряжении моей бабушки Дариты и моего дяди Гротера. Мне же оставалось только одно, сидеть тихо и молить Луноликую Олди, чтобы мои родственники забыли обо мне.

— Отец, позволь мне сопровождать в походе тебя и брата, — наивно попросился я. — Мы так долго были в разлуке с Адрианом, я не успела даже поговорить с ним толком.

— Сынок, Адриана права, твой сын побывал в Алкале, находясь в плену у врагов. А ты снова хочешь бросить его в пекло, — поддержала меня Дарита. — Будет разумно оставить его здесь, среди своих близких.

Бабуля занервничала, я заметил это по тому, как она крепко сжимала наконечник своей трости.

— Это мой сын и мне решать, куда и с кем он поедет! — резко ответил отец и злобно посмотрел в мою сторону.

— Да пусть едет, матушка. Желание берта закон, даже если оно противоречит любой логике, — дядя Гротер как всегда был полон сарказма.

— При таком отношении, от вашего сына ничего не останется! — дерзко ответил я и бросил салфетку. — Вы втаптываете его в грязь. Вы хотите окончательно свести его с ума!

— Я так решил! И пока я здесь берт, все что делается вопреки моим приказам — государственная измена! А наказание за измену — смерть!

— Но ты мог бы взять меня в поход… Ты знаешь, я умею за себя постоять! — снова попытался я спасти свое положение.

— Женщинам не место на войне, Адриана. Ты остаешься здесь, под присмотром моей матушки.

Я надулся, но возражать было бесполезно. Не знаю на что он рассчитывал, оставляя меня на попечение бабушки?

— Уверена, мы с Адрианой найдем общие темы. Кстати, у моей внучки есть жених?

— Думаю, мама, тебе будет полезно этим заняться. Хотя я считаю, что ей еще рано и её здоровье… — опустил взгляд Луциус.

Право выбирать женихов для дочерей берта по традиции принадлежало старшей женщине в роду. И сейчас этой старшей была моя бабуля.

Дарита сверлила сына взглядом.

— Рано! Люциус, ей уже семнадцать лет! В её возрасте я была уже твоей матерью и ожидала появление на свет Гротера. И никаких проблем со здоровьем я не вижу.

Мне было невыносимо слушать такие такие вещи от бабушки.

— Я не тороплюсь замуж, в наше время рано замуж не выходят, — пытался отговорить я свою бабушку. — И моё здоровье действительно еще под сомнением.

— Сейчас война и я не вижу необходимости устраивать какие-либо торжества. Люди не поймут этого, — отец задумался, но я видел, что он не был категорически против.