Адвокат вольного города 7

— Ну, он был в одном заведении…

— Каком же?

— Заведении, где отдыхают. Навроде дома отдыха. И вот он там у администратора оставил паспорт, а когда уезжал, забыл паспорт.

— Да ну?

— Да, истинно так. Вот и хочет теперь съездить в Кустовой.

— Откуда выдачи нет?

— Это чистое совпадение. Он турист. Путешественник.

— Ну, оно ведь как, господин хороший? Мне вот вечером водочки выпить не на что. Если вдруг у меня лишние пять рублей окажутся, то может и подскажу, что да как.

…

Утром я позавтракал яичницей с беконом (прямо как англичанин какой-то) в кафе неподалёку от гостиницы и прямо оттуда, поскольку багажа у меня, кроме папки с документами, которую я всё равно не выпускал из рук, не было, взял извозчика и попросил отвезти меня на станцию «Узловая» к южной проходной.

На проходную я не пошёл, а направился в пивную, что была рядом с ней.

Небритый и недружелюбный продавец посмотрел на меня крайне неодобрительно. Уж больно я отличался от обычных обитателей этого района.

— Вы Макар?

— Ну, допустим. Может и Макар.

— А у меня для Макара пять рублей.

— Это точно для меня. Гоните деньгу!

— Для начала, — я обернулся, чтобы убедится, что рядом никого нет, — я от Николая Михайловича. И мне нужно познакомится с машинистом южных составов, которые собираются отправляться в Кустовой.

— Вам это зачем? — он хоть и не убрал просящую руку, но осматривал меня с изрядным сомнением.

— А что, чтобы знакомиться с машинистами южных составов обязательно быть в робе с номерком на груди?

— Как правило. А Вы не шпик, часом?

— Нет. У людей благородных тоже бывают проблемы с билетами.

— Тогда с Вас десятка, как с благородного, — радостно осклабился находчивый бармен.

— Бляха! Ну, хорошо.

Небритое звено коррупционной цепочки проводил меня к машинисту, который оставил замызганную кружку с пивом, хлопнул двумя ладонями по коленкам и бросил многозначительное:

— Двадцать пять. В кассе оно столько же стоит. А у меня вид!

Продавец пива, местный наливайкин, уже получивший от меня червонец, развернулся и ушёл, показывая, что дальнейшее развитие событий, как и то, что мы можем не договориться, его не волнуют никак.

— В целом, меня устраивает. Но мне бы детали.

— На кой хрен тебе детали? — машинист допил пиво и посмотрел на часы. — Отбытие у нас через три часа. Советую заправиться в дорогу.

— Чем? В каком смысле заправится?

— Пивка с собой взять, само собой. Мы же с таким видом поедем! А груз у нас мирный и скучный, чёрный уголь, пограничникам на нас плевать. Одену тебя в запасную форму помощника машиниста. Всё равно основной машинист у меня после своих гулек спит как собака, будешь заодно помогать. А чтобы не скучно, пиво!

— А разве начальство не запрещает?

— Эх, темнота! Я сам себе начальство. Документы уже выданы, запрошу у диспетчера и погнали. А на границе погранцы только контрабанду ищут и всё больше на вывоз с вольных земель. Кто повезёт их туда? А на беглого ты не похож. Так что если ты согласен, то гони аванс и знакомиться будем. Митяй!

— Игнат! — неосознанно, но вполне себе привычно, в очередной раз соврал я.

Глава 13 Граница

В прошлом своём мире я прожил долго и, казалось бы, насыщенно, повидал тоже немало. Но!

Сейчас-то я ехал на паровозе, то есть в паровом локомотиве, наслаждался шикарным видом и выполнял крайне важную и ответственную функцию — ничего не трогал руками.

Дмитрий Карпович, он же «Митяй» управлялся с управлением сложной машиной сам.

Для начала, ещё в депо, он загнал меня в кабину железной громадины и выдал потасканную безразмерную одежду и прокопчённую фуражку. Так я был посвящен в железнодорожные рабочие, со словами: «Смотри, не потеряй, твою мать!».

Ну то есть слово «потеряй» было несколько иным, тоже на «п», по звучанию гораздо ближе к «пролюби», но смысл мне более чем понятен.

Свой костюм я аккуратно сложил и убрал в большую холщовую сумку, а вот папку с документами продолжал носить с собой, только плотно закрыл, чтобы бесценное прошение не покрылось угольной пылью и гарью.

На одежде были просто невероятных размеров внутренние карманы, куда я и пристроил папку, так что руки мои освободились.

Кабина просторная, это прямо-таки громадная комната для балов или массовых застолий, причём всё в ней имело смысл и назначение.

Некоторую работу Митяй, после небольших колебаний и сомнений в моих способностях, мне всё же поручил.

Локомотив был соединён жесткой сцепкой с открытым полувагоном, на котором был навален уголь в громадных, иногда с конскую голову, кусках. Всё же, говоря о том, что паровоз топят, надо понимать это буквально. Только топлива он жрёт в громадных количествах. На то он и паровоз.

Митяй дал мне большую совковую лопату и кивком указал на низенькую вагонетку. Это, кстати, была вся инструкция помощника машиниста, то есть больше мне никто ничего не сказал и не объяснил.

Эту вагонетку я, орудуя длинной и как почти всё тут, грязной металлической ручкой вагонетки, откатил через свободно открывающуюся в обе сторону дверь в задней части кабины и нагрузил углём из полувагона. Каталась вагонетка по выемкам, то есть как рельсы, только наоборот — полозья утоплены в пол, причём имелся и мост из полувагона в локомотив. Если в выемки попадали куски угля и мусор, то угольная тележка разгневанно гремела колёсами, с хрустом проезжая по мусору.

Нагрузил я по неопытности так щедро, что потом еле упёр. Когда дотащил, то оказалось, что лопату забыл снаружи и пришлось сбегать ещё раз.

Раструб (или как этот зев называется?) открывался просто, запорная ручка поднималась лопатой чуть вверх и отклонялась в сторону, отчего оказывалась лежащей на специальном уступе, а массивную дверцу с керамической сердцевиной можно было легко сдвигать влево.

Огонь внутри не то, чтобы горел, а скорее лениво тлел.

Пока я неловко копался с углём, Митяй, прихватив какой-то крюк, сиганул на насыпь и ушёл проверять колёсные пары и путь.

Я же накидал некоторое количество угля в «жерло».