Адвокат вольного города 7

Сам Баранов куда-то благополучно испарился, оставив меня одного.

— Барон Филинов, — громогласно провозгласила женщина секретарь. Я вздрогнул. В приёмной за это время появлялись и пропадали люди, сам правитель земель русских мимо меня не проходил. Значит у него свой вход. Четверых он принял до меня. Две делегации секретарь вежливо по форме, но весьма жёстко по смыслу послала лесом и полем. Последние два часа я сидел один.

Не сказать, чтобы я провёл это время впустую. В первый же час я попросил у секретаря бумагу и ручку и мне всё это было предоставлено.

Я подготовил «челобитную», который ввиду наличия громадного запаса времени, переписал уже четырежды.

Последние два часа, не считая секретаря в приёмной, я был один. Я рассмотрел все элементы интерьера, и горько пожалел, что не притащил с собой фотоаппарат.

Секретарь, надо сказать, за всё это время не выходила и вообще не показывала никакого беспокойства, не смотрела на меня волком и не пыталась со мной поговорить.

Поэтому, когда мне, одинокому в роскоши приёмной, почти всё время молчавшая секратерь, пророкотала мою фамилию, я для начала вздрогнул всем телом.

Она еле заметно улыбнулась и показала мне взглядом на дверь в «ЕГО» кабинет. Потратив пару секунд на то, чтобы поправить костюм и причёску, решительно шагнул. Дверь, как я уже убедился, открывалась сама, видимо перед тем, кому разрешено войти.

…Император Российской империи Кречет Пётр Алексеевич, один из топов этого мира и эпохи сидел за громадным золочёным столом и что-то сосредоточенно писал.

Бесшумно, насколько я был на такое способен, прошёл по ковру и встал напротив его стола и принялся молча стоять.

— Филинов, — он поднял голову и положил ручку.

— Да, Пётр Алексеевич! Я! — не знаю как положено в моем случае обращаться к императору, вариантов была масса, а заранее мне никто совет по этому поводу не дал.

Кречет вышел из-за стола и подал мне руку, пожал крепким сухим рукопожатием, жестом указав на небольшой столик у панорамного окна, выходящего во двор с прудом, где три лебедя целенаправленно уплывали от четвёртого.

Так он усадил меня, напротив, и целых полминуты просто внимательно меня рассматривал. Я тоже его рассматривал и даже почувствовал, что смотрю настолько внимательно что, быть может, даже смогу сотворить его иллюзию. Впрочем, шутить подобным образом мне показалось опасным, примерно, как играть в футбол на минном поле.

— Итак, Аркадий, Вашими трудами некто каган Юба принял конституцию и провозгласил меня автономным государством. Далее его государство в Вашем лице основало посольство в Кустовом. Построили посольство?

— В процессе, землю оформляем, всё такое. Скоро будет.

— Сроки? — вежливо, но твёрдо спросил император, хотя, казалось бы, какая ему разница? Кажется, он просто испытывает меня.

— С учётом набора персонала, два месяца.

— Хорошо, — легко согласился он. — И Вы же министр иностранных дела этой маленькой конституционной монархии? Вообще, Аркадий, Вы не находите что идея конституционной монархии опасна?

— Нет, — нахмурился я. — Не нахожу. Нормальная идея. Она ведь против распространённых слухов призвана не ограничить власть монарха, а формализовать. Например, есть договорённость между соседями, сделка, но на словах. А я, как юрист, превращаю это в письменный документ. Тут тот же принцип, это не деградация существующего положения вещей, а закрепление на бумаге.

— То есть Ваш подход — нечто профессиональное?

— Да, — просто ответил я, поскольку это была правдой, если упускать из виду личные мотивы провести это всё с Юбой.

— А Вы, выйдя из состояния простого юриста в статус дипломата, понимаете, что начали менять баланс сил в регионе?

— Так точно, понимаю.

— Независимо от того, что мне тут эти умники понаписали, — он похлопал по стопке документов, в заглавье первого из которых было «докладная записка о конституционном инциденте». — Какая у Вас была причина, идеология, если угодно, это всё сделать?

Сглотнул. Наверное, Баранов не совсем шутил про то, что результаты разговора с императором могут быть разные.

— Начнём с двух отправных точек.

— Начнём, — подбодрил меня Кречет.

— Первая, это то, что я подданый империи и являясь её крошечной частью, разделяю её интересы.

— Это называется «патриот», — ровно сказал император. — Пусть слово было многажды искажено и опошлено. Знаете такое слово?

— От «патриа», то есть земля отцов. Да, можно сказать, что несмотря на все мои недостатки, я патриот.

— Хорошо, что Вы признаете их существование, а то многие по ним основательно прошлись. Видите ли, Аркадий, не скрою, есть разные мнения по поводу этой ситуации. Вот я и решил, разобраться лично. Но Вы продолжайте, продолжайте.

— Итак, первая отправная точка в том, что империя имеет свои интересы, лежащие сразу в нескольких плоскостях. Экономика, военное дело, политика, соединяющая сразу разные аспекты, влияние кланов, социальные процессы, культура, география.

— Я понял. География Южного Алы Тау так и шепчет. Она же у нас на границе, помните? А вторая отправная точка?

— Это заблуждение.

— Чьё?

— Простите, но Вас и Ваших ведомств.

— И что же такого знает молодой адвокат, чего не знают мои ведомства? — императора не смутил такой поворот.

— На картах Кавказа отмечены горы, реки, долины.

— Южный Алы Тау вроде бы далёк от Кавказа? — поправил меня Кречет.

— А его обитатели помечены как «осетины, черкесы, чеченцы и прочие хазары с монголами».

— Допустим. А причём тут Ваш каганат?

— Я говорю про принцип, общее состояние дел. На Кавказе, который так же является не только частью империи, но и клубком её интересов, живут не хазары с монголами. Это дом для по меньшей мере шестьдесят различных крупных этнических групп и ещё тысячи мелких. Это разные культуры, языки, менталитеты и элиты.

— Допустим.

— И каждый из этих народов, грубо говоря, личность. У них есть своё мнение. Точно такую же картину мы можем увидеть и в Степи.

— Это уже ближе к Вашему каганату.

— И эти народы и правители народов можно поделить грубо на три группы. Те, кто относятся к империи положительно. Те, кто отрицательно и нейтральные.

Кречет покачал головой из стороны в сторону и кивнул мне продолжать.

— И вот что делает с этой массой империя…

— И что делает? — перебил меня император.