Афганский рубеж 4

— Командир, слева… нет, не то, — пытался Кеша уловить под нами хоть какое-то движение.

Временами мне самому казалось, что я замечаю едва различимые движения. Может, это ветер гонит песок, а может и правда кто-то из духов…

Петров то и дело сверял маршрут, отмечая контрольные точки. Липкин тоже напоминал о себе, высматривая хоть какой-то огонёк в непроглядной тьме.

Парашют слегка давил на плечи, а сам я продолжал пытаться выхватить признаки караванов в долине. А их всё не было.

— Саныч, сколько ещё времени можем летать? — спросил Липкин.

— Час и десять минут. Ведомый и того меньше.

— Просто совсем ничего. Никакого костра или огонька. В кишлаках даже темнота.

— Есть ещё время… — произнёс я и тут же прервался.

Слева увидел, как что-то блеснуло между двумя горными грядами. И как раз это направление на кишлак Шангпарай.

— Влево, крен 45. Паашли! — дал я команду и начал скользить вниз к самой земле.

Разворот получился таким резким, что Сева не сразу среагировал. Я его даже потерял из виду.

— 125-й, не отставай, — сказал я в эфир.

— Иду-иду. Метров 200 от вас. Догоняю, — ответил Винокура.

Я вывел вертолёт из разворота и тут же получил порцию информации от Петра Петровича Липкина из грузовой кабины.

— Я тоже видел. Фары это. Однозначно! — с радостью в голосе сказал наш пассажир.

Не прошло и минуты, как я увидел цель. В свете луны на большой скорости двигалась колонна. Да так, что в воздух поднимались клубы пыли.

— Наблюдаю цель. Вешаю люстру, — сказал я в эфир и отклонил ручку управления на себя.

К креслу слегка придавило, а скорость моментально начала снижаться. Быстро переставил переключатель стрельбы на левый борт. Тангаж подходил к значению 15°. Пора!

— Пуск! — скомандовал я и выпустил вверх несколько реактивных снарядов.

— Отсчёт! — громко в эфир произнёс Кеша.

Время до срабатывания осветительных НАРов пошло.

— Влево ухожу. 125-й, работай! — отвернул я вертолёт.

— Понял. Главный включил, — ответил Винокура.

Меня чуть было не придавило к левой части блистера. Крен уже подошёл к отметке в 45°. Ещё немного и вертолёт развернётся на обратный курс, но Ми-24 упорно пытался опустить нос. Получается его удерживать, но не так уж это и просто.

И тут долину озарил свет осветительных снарядов. Да так, что пришлось сощуриться от столь яркого свечения.

— 15, — довольно заявил Кеша, который вёл отсчёт времени от пуска до взрыва снарядов.

— Вижу цель! Прямо по курсу. Внимание, пуск! Ухожу влево, — доложил Винокура.

Продолжаю разворот и вновь вывожу Ми-24 на боевой курс.

Ослабляю нажим на педаль. Вертолёт прекращает стремление «клюнуть носом».

И тут картина предстала под названием «Не ждали». Ракета, выпущенная Севой, прекратила движение колонны из десятка машин. На земле яркий столб огня взорванной первой машины в колонне. В свете «люстры» было видно, что это непростой пикап.

— Раз, два, пять «барбухаек». Клондайк просто! — воскликнул Кеша.

Комплекс уже переключился на управляемые ракеты. Петров начал наводится и доложил о готовности к атаке.

— Пуск! — скомандовал я.

Несколько секунд и ещё один взрыв произошёл на земле. Да такой, что уже и никаких осветительных снарядов не надо. Сдетонировал груз, который перевозили духи.

— Ушёл влево. 125-й, на повторный, — скомандовал я.

Я начал набирать высоту, чтобы следующий заход выполнить атакой НАРами с пикирования. Управляемые «сигары» лучше поберечь.

— Работаю «трещоткой». Атака! — доложил Сева и начал стрелять из пушки.

Ещё одна машина взорвалась. Остальные «барбухайки» начали прижиматься к обочине и склонам, но это им не поможет. С земли началась стрельба. Пока только из автоматов, но зону их поражения мы не заходим.

Высоту занял достаточную для пикирования.

— На боевом. Пуск! — доложил я.

Выполнил залп НАРами, и так ещё пару атак, пока вся колонна не запылала.

— Коверкот, 102-му, — запросил я РП на Шахджое.

— Отвечаю.

— Удачно! Задание закончил, — доложил я, отворачивая в сторону нашего гарнизона.

Пожар в расщелине становился всё сильнее, а снаряды в машинах продолжали взрываться.

— Это была славная охота! — радостно сказал Липкин.

— Даже не надо морозиться разведчикам в рейде, раз перехватили.

И только Кеша в этот момент подумал о своём.

— Командир, я проголодался. Покушаем по прилёту?

Глава 22

Гул двигателей постепенно замолкал. Руководитель полётами уже пожелал всем спокойной ночи в радиообмене, а его в ответ поблагодарили за управление. Всё спокойно, штатно и без заморочек. И даже нет ощущения, что сделали что-то важное. Хоть «фейерверк» был такой, будто мы годовой запас оружия использовали.

— Саныч, а меня точно покормят? А то я сейчас слона съем, — подошёл ко мне Кеша, когда я вылезал из кабины.

— Точно. Только сухпайком.

— Блин, а горяченького? — посмотрел на меня Кеша глазами голодного котёнка.

— Горяченький только чай могу предложить. Ну или «леща». Что выбираешь?

— Рыбу, конечно, — ответил Петров.

— Кеша, 15 минут, и ты со своими и нашими консервами на ЦБУ. Время пошло!

Иннокентий рванул к тыловику, оставляя за собой витающую в воздухе пыль. Пока он занимался доставкой еды, я и остальные участники ночной охоты переместились к ЦБУ, где у входа уже стоял с большой коробкой старший лейтенант Сычкин.

— Товарищ командир! Как заказывали. Ваш сухой паёк!

Липкин, посмотрев на коробку, улыбнулся. Слишком много было консервов, банок со сгущёнкой, галет и другой вкуснятины в этом «подгоне» от тыловика.

— Ильич, спасибо. А что тогда тащит Петров сюда?

— Там маленький сухой паёк. Я на каждого из участников ночного вылета выбил в Кандагаре такой…

— А остальным? Помимо нас в эскадрилье много людей, — уточнил я.

Сычкин призадумался. Объедать личный состав — дело подсудное. Липкин и экипаж ведомого Ми-24 зашли в ЦБУ, оставив меня с Яковом наедине.

— Значит так, Яша. Ты нёс эту коробку не мне, а на кухню. Вроде как дополнительный паёк для личного состава. И в первую очередь я завтра должен увидеть эти консервы у техсостава, солдат и женщин. Всё понятно?