Афганский рубеж 4

— Борисович, а чего раньше не предлагал? Идея ведь хорошая. Клюковкин с Сопиным ещё четыре года назад по ночам летали и выявляли караваны. А почему мы сейчас не делаем? — спросил Целевой.

— Надобности не было. Война ведь закончилась, — ответил Веленов.

Генерал достал из кармана расчёску и причесал седые волосы.

— А что у тебя с лётчиками, Клюковкин? Все готовы?

— Не все. Не так много тех, кто имеет достаточный опыт боевого применения и полётов ночью в горах. Мне нужно ещё время на их подготовку.

— С майором согласен, но я готов выделить в 6-ю эскадрилью пару экипажей с должным уровнем подготовки, — добавил Веленов.

— Сделайте, Юрий Борисович. И сами планируйте полёты ночью. Если у вашего полка получится, то поставим такие полёты на поток. Соответствующее указание от командующего ВВС 40-й армии вы получите. На этом, предлагаю закончить, — сказал Целевой и начал собираться вместе с Сопиным.

Я открыл портфель и вспомнил о наградных документах. Пока не ушёл генерал, нужно как-то случайно их засветить. Раз на уровне полка не выходит добиться желаемого результата, то надо идти выше.

Целевой начал пожимать руку Веленову, когда я случайно опрокинул портфель и на стол выпали документы.

— Загрузился бумагами, Клюковкин. Куда столько? — спросил Рэм Иванович.

— Людей, участвовавших в эвакуации группы надо поощрить. Вот привёз командиру полка на подпись.

Взгляд Юрия Борисовича говорил о многом. Он уже мысленно меня если не расстрелял, то задушил точно.

— Ну-ка дай почитаю, — взял у меня стопку бумаг Целевой, надел очки и быстро просмотрел.

Всё это время командир полка сверлил меня взглядом. Он ведь сам мне сказал, обращаться куда угодно.

— Да, парни молодцы. И написано так всё красиво. Юрий Борисович, ты давай подписывай, а я подожду. Поощрить людей и правда нужно. Дам этим документам пинка, чтоб они побыстрее пошли.

В течение нескольких минут всё было готово, и Рэм Иванович вышел из кабинета вместе с Сопиным. Веленов оставил меня и Пяткина на разговор.

Командир вернулся через несколько минут, чтобы закончить с нами. В кабинете атмосфера уже не была столь рабочей. Юрий Борисович достал пачку сигарет с верблюдом. Первая сигарета была скурена быстро и молча. И только затушив её, Веленов вернулся к нам.

— Не помню, чтобы я с тобой обсуждал ночные вылеты и дал согласие на награждение, — сказал Юрий Борисович.

— «Обращайтесь куда хотите» — это были ваши слова, товарищ полковник, — ответил я.

— Без тебя помню, что и когда говорил! Ты слишком много берёшь на себя, товарищ майор. Я тебе говорил, что твои идеи до добра не доведут? Вот теперь мы получили приказ на вылеты ночью, а это риски. Забыл, что один из ключевых факторов выживания на войне — не быть мишенью? — возмутился Веленов.

— Помню, товарищ полковник.

— Растудыть в качель! А почему тогда ты решил себя Суворовым возомнить?

— Потому что кто удивил, тот победил. Или я не прав? — ответил я, процитировав великого полководца.

Веленов встал из-за стола и подошёл ко мне вплотную. Да так, что меня чуть не снесло его горячим дыханием. Мне кажется, что я видел, как поры на его вспотевшем лице расширились. Что он хотел этим действием сказать, понятия не имею. Ну не боюсь я его!

— Алексей, выйди. Сходи в стартовый домик. Там уже должны вас ожидать лётчики, которых я вам даю в подмогу, — сказал Веленов и Пяткин быстро вышел из кабинета.

Юрий Борисович подошёл к окну и приоткрыл его. В кабинет ворвался прохладный воздух, а табачный дым быстро рассеялся. Прошло немного времени, прежде чем командир полка продолжил.

— Я знаю, как ты сюда попал. А ещё знаю, что у меня есть установка не дать тебе жить спокойно. Причём очень жёсткая установка.

— Но генерал Целевой о ней не в курсе, верно?

— Верно, — ответил комполка и вновь закурил. — Не знаю, кому и где ты перешёл дорогу. Вижу, что характер у тебя неуступчивый. А ещё, что ты отличный лётчик и… неплохой командир. По первым ощущениям.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Работай, но будь внимательнее. В следующий раз к тебе в гости могу уже не я приехать. Успехов, майор, — подошёл ко мне Веленов и пожал руку.

И тут уши моего несостоявшегося тестя торчат. Похоже, хотел довести меня до края, чтобы я ему позвонил и попросил помочь.

Закончив дела в штабе полка, я отправился на стоянку, где меня уже ждал Ми-8 с откомандированными лётчиками и Пяткиным на борту. Прохладный ветер подгонял меня побыстрее оказаться в грузовой кабине, чтобы отправиться в Шахджой.

В Кандагаре в это время шла своя «движуха». Одни вертолёты взлетали, уходя на задачу по перевозке. Другие — участвовали в сопровождении колонн, идущих то на восток, то на запад. Новые МиГ-29 уже вовсю стерегут небо Афганистана. Как раз очередная пара возвратилась после выполнения задания. И тут же на полосу выруливает большой «трудягя» Ан-22. Гул от его двигателей, кажется, слышен далеко в горах.

Во всём подобном потоке движения самолётов и вертолётов есть и те, кто никуда не торопится. Например, один Ми-8 и Ми-24, которые лениво обхаживают техники. И судя по тому, что рядом с ними стоит Пяткин — это к нам в Шахджой.

— О! Сан Саныч, полюбуйтесь. Покажу вам, кого нам дали в подмогу, — позвал меня Гвидонович.

Первоначально он познакомил меня с капитаном — командиром Ми-24, который уже готовился занять место в кабине «шмеля».

— Сева Винокура. Некоторые думают, что это не фамилия, а прозвище, — посмеялся капитан, когда я пожал ему руку.

На вид Всеволод был уж слишком древним для капитана. Волосы на голове были белее сажи, а морщины на лице напоминали высохшие реки на ландшафте Афганистана. Оказалось, что ему в следующем году уже 40, а дальше командира экипажа не пробился.

— Я правильно понял, что ты в Джелалабаде служил в 1980 м? — спросил у него.

— Конечно, командир. И тебя помню, и ваши вылеты с Енотаевым. Не думал, что вот так тебя встречу и поеду в Шахджой. Но это лучше, чем здесь. Подальше от начальства — поближе…

— К фронту. У нас сухой закон, Всеволод, — пригрозил ему Пяткин.

— Серьёзно?! — удивился Винокура.

— Подтверждаю. Все спортсмены, — добавил я.

Сева подошёл ко мне ближе.

— Болеете?

— Нет, на безалкогольной диете, — ответил я.