Афганский рубеж 4

— Гвидоныч, он летит свою работу делать. А именно проверить, как мы делаем свою. Это нормально. Я не понимаю, чего ты паникуешь.

Пяткин вроде успокоился. Через несколько минут в кабинете уже сидели замполит Ломов, заместитель по ИАС Моряк и тыловик Сычкин. Самый счастливый был именно Яша.

По своим каналам он уже узнал, что ему уже «дали» медаль. Как и многим другим. Теперь нужно дождаться только появления их в Кандагаре и переправить в Шахджой.

Небольшое дневное совещание должно было начаться 5 минут назад, но меня отвлёк звонок комполка. Веленов продолжал свой инструктаж, который он начал ещё в Кандагаре.

— Контроль высоты, местоположения в строю. Обязательно каждые 10… нет, 5 минут — контроль за остатком топлива. А лучше вообще за всем, — продолжал я слушать указания Юрия Борисовича.

— Так точно, товарищ командир. Что-то ещё?

— И за личным составом смотри. У тебя всё вроде спокойно, но бдительность усиль.

Командир полка что-то сильно «заинструктировал».

— И главное — летите ночью только после прибытия старшего штурмана.

Вот и командование себя проявило.

— А почему именно так? Разве у нас все задачи не согласовываются по линии генерала Целевого, который рядом сидит в Кабуле?

— Клюковкин, ну ты ж не первый год в армии. Не одного тебя к орденам нужно представлять. Кстати, ты в курсе, что я на тебя готовлю представление на орден Красного Знамени?

Приятно слышать, что меня так высоко ценят. Этот орден — следующая ступень в наградной системе. Наверняка Рэм Иванович постарался.

— Теперь знаю. Очень рад, — ответил я.

— Короче, жди полковника Углова. Сегодня должен прибыть.

Теперь хоть знаю, кто прилетит всё координировать. Углов Антон Павлович — главный штурман ВВС 40-й армии. Ни разу в жизни его не видел, но слухи о нём не самые приятные.

В первый раз слышу, что кто-то из представителей штурманской специальности может иметь скверный характер и репутацию самодура.

— Будем ждать, командир, — ответил я Веленову.

— Организуй встречу, питание, проживание. Про досуг не забудь…

Хорошо хоть не баню с девками ему подавай! На словах про досуг, разговор с Юрием Борисовичем и закончился.

Только я повесил трубку, как мои подчинённые тут же ринулись со мной обсуждать насущные проблемы. Да так, что стали друг друга перебивать.

— На повестке сейчас… — начал Ломов.

— Я осмотрел расположение… — продолжил Пяткин, перебивая коллегу.

— Что нам ваше расположение?! У нас скоро… — возмутился Ломов, продолжая склонять к обсуждению каких-то мероприятий партийной работы.

— Не ваше, а наше! Не сделаем, и будет плохо, — вновь его перебил Гвидонович.

Я громко прокашлялся, дав понять, что перепалку в моём кабинете необходимо заканчивать.

— Дебаты прекращаем и переходим к обсуждению в первом чтении. По старшинству. Алексей Гвидонович, что у нас за проблемы?

— В очередной раз не пришли запчасти на спецтехнику…

И далее по списку. Только решил проблемы со снабжением, как появились новые.

— Что с запасами? Ими можем воспользоваться? — спросил я, помечая себе в рабочей тетради красным карандашом необходимость решения вопроса с запчастями.

— Можем. А потом вновь будем их наполнять?

— Будем. Задачи у нас с вами боевые. Надо будет, вся эскадрилья руками толкать будет ЗИЛы и УРАЛы. Но этого не будет, поскольку вопрос решим в ближайшие два дня. Ещё что?

Гвидонович поднял вверх руки, показывая, что он закончил.

— Что у вас, Виктор Викторович? — обратился я к Ломову.

— Я понимаю, командир, что вылеты и старший штурман — важны, но вся политработа у нас встала в последние дни. Занятий нет, доведения не проводятся, про партсобрание и вовсе уже давно не вспоминается. День марксистско-ленинской подготовки скоро в плане, а мы не готовы. А ещё вы так и не приняли решение по поводу Орлова.

— А какое решение вы предлагаете? Человек, которому не доходит через голову, должен воспринимать информацию через руки, ноги, пот и слёзы. Чем у нас сейчас занимается Орлов? — задал я всем вопрос, и каждый из офицеров пожал плечами.

— Надо у его командира звена спросить, — предложил Яков Ильич.

— Не надо. Я и сам знаю, что он ничем не занимается. Вот к вам он в помощь и поступает, — посмотрел я на Ломова.

У Виктора глаза полезли на лоб. Похоже, при одном только упоминании возможности совместной работы с Орловым у него сразу возникает помпаж.

— То есть как в помощь? — возмутился Ломов.

— Очень просто, вам же нужен докладчик на день марксистско-ленинской подготовки?

— Эм… надо подумать.

— Это был не вопрос, а указание. Орлов на пути исправления. Да, есть нарекания в лётной работе, но по воинской дисциплине парень взялся за ум. «Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного» — вы же помните эти слова?

Ломов покраснел, но деваться ему было некуда.

После совещания замполит попросился остаться. Как только дверь закрылась, и мы остались вдвоём, Виктор Викторович сел на диван и недовольно посмотрел в мою сторону.

— Что это значит, командир? Вы это специально?

— А что вас не устраивает? Чем плох Орлов?

— Всем. Он пьёт! — вновь начал возмущаться Ломов.

Следит за всем, Виктор Викторович! Не удивлюсь, если ходит и вынюхивает запах алкоголя.

— Ну не больше и не меньше, чем все остальные. И вы, кстати, тоже.

— А дисциплина? С младшими по званию груб, а должен их поучать и быть примером.

Точно следит. Наверное, ещё увидел сегодня утром, как отчитывал Михаил техника у вертолёта.

— Строгость к некоторым не помешает. Тем более что многие ошибки техников могли бы привести к печальному итогу.

Ломов покачал головой и замолчал. Неужели так эти кроссовки были для Викторовича важны? Или причина в другом?

— Викторович, вы чего тут устроили личную вендетту? Не нравится вам Орлов — так и скажите ему в лицо. А вот использовать своё служебное положение для сведения счётов я вам не позволю.

Виктор встал, выпрямился и спросил разрешения выйти из кабинета.

— Когда летали ночью? — спросил я у Ломова.

— Два дня назад. Сопровождал Ми-8 в Кандагар и обратно, — ответил Виктор.