Афганский рубеж 4
Шрифт:
Сева, конечно, расстроился. Как будто все в Афганистане думают, что в Шахджое не гарнизон, а база отдыха. Дальше Пяткин проводил меня к Ми-8. Рядом с ним был бортовой техник с Ми-24 и большая часть экипажа «восьмёрки» — бортач и лётчик-штурман. Не нужно быть гением, чтобы определить, кого не хватает.
— Так, и где лётчик-оператор и командир Ми-8. Гвидоныч, что скажешь? — спросил я.
— Сан Саныч, тебе это не понравится, — сказал Пяткин.
И тут из грузовой кабины показалась небритая физиономия. Да такая радостная, что я думал у её хозяина рот порвётся от широкой улыбки.
—
По сложившейся традиции, Иннокентий споткнулся, и чуть было не сшиб своих однополчан. Мы по-дружески обнялись. Я осмотрел моего близкого друга. Это всё тот же Кеша, который имеет «суперсилу» человека-катастрофы.
— А мне когда сказали, что в Шахджой, я упирался. Давай искать в документах, как можно отмазаться и не поехать.
— Так вот ты чего такой… начитанный? — спросил я у Петрова, и тот весело замотал головой.
— Да нет! Это я вчера в госпитале был. А там гурии с такими… — начал Петров показывать нереальные размеры прелестей женского пола.
— Кеша, спокойно. За тобой молодые парни с неокрепшей психикой. Отойди в сторонку, мы с тобой поговорим.
И в этот момент из грузовой кабины показалась ещё более небритая физиономия. Такое ощущение, что этот мужик был в месячном рейде с разведчиками.
— Кхм! Товарищ командир самой лучшей эскадрильи, разрешите представиться? — подошёл ко мне Лёня Чкалов и вытянулся в струнку.
Мы с ним тепло поприветствовали друг друга, хотя в состоянии Леонида это было не так-то просто сделать. Шатался он по очень большой амплитуде.
— Как жизнь? — спросил я у Чкалова, пожимая его руку, на которой ощущались шрамы от ожогов, полученные при жёсткой посадке в 1980 м.
— Не спрашивай. Из-за стола недавно вылез.
— Похоже, что ты долго в запое был, если судить по бороде, — ответил я и тоже сказал Чкалову отойти в сторону.
Пока техсостав заканчивал подготовку вертолётов, загружая необходимое имущество на борт, я решил поговорить с моими друзьями отдельно.
Но для начала мне обрисовал всю ситуацию Пяткин. Оказывается, оба экипажа находятся у Веленова в «чёрном списке». И так получилось, что опыта у этих «залётчиков» тоже много.
— Выходит, что комполка и штрафников сбагрил, и приказ генерала выполнил. И как теперь с ними поступать? — возмутился Алексей Гвидонович.
— Никак. Работать будем.
— С ними? Я уже узнал, у них в служебных карточках нет места для выговоров.
— Это ты ещё мою старую карточку не видел, Гвидонович. Сильно бы удивился.
— В смысле?
— Короче, не помпажируй. Поверь, нам повезло, что этих ребят к нам прислали, а не кого-то другого.
Закончив разговор с начальником штаба, я подошёл к моим новым «старым» однополчанам. Правду говорят — земля круглая и не знаешь, за каким углом можешь встретиться.
Погода не самая тёплая сегодня. Было видно, как парням, после вечерних тёплых посиделок совсем неуютно на свежем воздухе.
— Блин, командир, прохладно. Может для «сугреву» жахнем на борту, а? — предложил Чкалов, застёгивая демисезонную куртку.
— Тебе сколько лет, Лёня? Я не против того, чтобы личный состав нормально отдыхал. Порядок должен быть и в этом. Ты вон тех парней видишь? —
кивнул я в сторону бортовых техников и лётчика-штурмана.— Пацаны как пацаны, а что?
— А то, что они на тебя смотрят и пример берут. Ты орденоносец и опытный лётчик. Соответствуй, — похлопал я по плечу Леонида.
Судя по его смиренному взгляду, он меня понял.
— А как же я? — спросил у меня Петров.
— Хобот муравья, Кеша! Ты поступаешь в моё непосредственное распоряжение. Бухать тебе будет совсем некогда.
— Что, всё так серьёзно? Нам сказали, что прилетал Целевой, а потом тут же всех командиров эскадрилий вызвал к себе Веленов.
— Работы будет много. Особенно у нас с тобой Кеша. Тебе, Лёня, как опытному в афганских делах, нужно будет готовить молодых вместе со мной. Причём и профессионально, и морально. Желательно примером, — сделал я акцент на последнем предложении.
— Понял, Саныч, — ответил Чкалов.
Вернувшись в Шахджой, я представил два новых экипажа подчинённым. После вечерней постановки на предстоящий день я сразу направился на ЦБУ к разведчикам.
Кое-что нужно было уточнить, поскольку была пара нестыковок в полётных заданиях на завтра.
Декабрьское небо над гарнизоном было невероятным — безоблачное, луна ярко освещала соседние сопки, а звёзды блестели, подобно драгоценным камням.
Когда я вошёл в помещение ЦБУ, командир отряда спецназа Липкин Пётр Петрович сразу предложил мне чай и пригласил к столу.
— Чем ещё заняться в свободные от интернационального долга вечера, верно? — спросил Липкин.
— Вот-вот. Что тебе Сопин сказал в Кандагаре после встречи с генералом?
— Сказал, что у тебя есть вариант с ночной охотой, и мне нужно будет тебя обеспечить информацией. Так что спрашивай, — ответил Пётр и подвинул мне карту окрестностей Шахджоя.
Сделав глоток чая, я склонился над картой и стал водить по ней пальцем. Куда ни глянь, везде очень хорошие места, чтобы спрятаться. За время ночного облёта всё просмотреть не получиться.
— Что думаешь? — спросил Липкин.
— Да есть одна мысль. Помнишь, у меня Орлов на вынужденную сел. Район кишлака Шангпарай и высоты 1972?
— Конечно. Пара попаданий всего было. Возможно, стрельнули случайно, а потом передумали.
— Чтобы не засветить укрытие или…
— Схрон. Вот туда и слетаем. Готовимся на завтра? — предложил я, и командир спецназа согласился.
Глава 21
Как это часто бывает — человек полагает, а Бог располагает.
Вот и наши планы на ночную охоту были нарушены и на следующий день, и через неделю, и через две тоже ничего не получилось. Всему виной погода, которая совершенно не давала нам работать по ночам.
В дневное время удавалось полетать недолго — задач нам сыпали полные «карманы». Перевозка туда, прикрытие сюда. Но самая любимая задача командования — быть в готовности к вылету по срочной задаче. Причём чуть ли не всеми Ми-8, которые есть.
И ладно бы это была перевозка личного состава и реальное снабжение водой, продуктами и медикаментами. Порой на первое место выходят задачи из разряда доставить подшивку газет «Правда» на дальнюю заставу.