Афганский рубеж

— Чкалов, просыпаемся.

— Чего? Война?

— Ага, война в Крыму — всё в дыму. Пошли. С верблюдом поможешь, — сказал я.

— Сань, ты ж не бухал вчера?!

— Ты тоже. Пошли, говорю!

Чкалов надел спортивный костюм, и через минуту мы стояли на лестнице. Верблюд величаво и внимательно смотрел на нас, шевеля губами.

— Так, это — верблюд, — сделал заключение Лёня.

— Да.

— Настоящий, — продолжил рассуждать Чкалов.

— Определённо. В полной комплектации я бы сказал. Седло в наличии.

— Угу. И у него один горб. На Семёна похож, — продолжил поражать меня своей эрудицией Лёня.

— Кто?

— Ну, верблюд. В моём селе, был один. Семёном звали. Одна морда, один профиль. Правда, тот двугорбый был.

— Издеваешься? Его убрать надо отсюда, — сказал я.

— Блин, ну тогда вопрос: а что он здесь делает?

— Ты потом по этому поводу напишешь диссертацию. Давай быстрее вытянем его, — подтолкнул я к действиям Чкалова.

Вывести из здания казармы верблюда оказалось непросто. Даже похлопывание тростью, найденной рядом с седлом, не помогало. Вниз по лестнице верблюду было ступать страшно.

Он оказался упёртым и решил отомстить плевком. Чуть было наш Чкалов не влетел в стену, настолько была мощная струя. И хорошо, что не в глаза ему попал одногорбый.

— Блин! Вот вонь!

— Тебе повезло, что это слюна. Была бы жвачка, и при попадании в глаза, конъюнктивит был бы тебе обеспечен, — сказал я.

Похоже, в казарме верблюду понравилось.

Неимоверными усилиями, мы смогли вытолкнуть животное на улицу. Но дальше он идти не собирался.

— Руки устали. Он весит полтонны! — утирал Лёня с затылка слюни верблюда. — Придётся как-то на нём ехать. До КПП совсем немного. Главное — проехать мимо штаба.

— Эээ… стопэ, Чкалов! Какой ехать? На улицу вывели, и пусть теперь идёт куда хочет. Дальше не наши проблемы. Не знаю, кому в голову взбрело верблюда в казарму привести, но мы и так оказали большую услугу.

Лёня замялся и насупился.

— Ну, нет. Так дело не пойдёт. Ведь однозначно начнут разбираться, откуда на территории части верблюд. И ведь найдут!

— Во-первых, не факт, что найдут. Во-вторых, нас никто не видел, когда мы выталкивали верблюда из казармы. Боец промолчит.

— Так, давай попробую сесть на него. У меня опыт езды на лошадях имеется. Думаю, что на верблюде не сложнее, — высказался Лёня и погладил верблюда. — Ну что Сём, сейчас я поеду на тебе до КПП.

Делаю глубокий вдох и выдох. Устало прикрываю глаза.

Чкалов в это время нагибается и стучит верблюду по передним ногам. Удивительно, но верблюд опускается на землю. Лёня победно поднимает выше подбородок.

— Сань, ты точно на нём не хочешь поехать?

— Я? Это твоя идея и мне она не нравится.

Выехать с территории части незамеченным — нужно постараться.

— Ну и зря! Напряги тогда солдат, чтобы какашки убрали. Там весь первый этаж усыпан ими, — сказал Лёня и сел на верблюда.

В груди неприятное предчувствие, будто червячок заёрзал.

— Слушай, давай ты не поедешь никуда. Слезай уже, — прошу Чкалова, но он игнорирует меня.

— Но! Но! Или как там, куш! Куш!

Верблюд тут же начал вставать на задние ноги.

Пришлось Лёне отклониться, чтобы не перелететь через голову. Потом и вперёд подать туловище, когда верблюд поднялся на передние ноги.

— Так, половину дела сделали. Теперь надо ехать, — улыбнулся Лёня, застёгивая олимпийку спортивного костюма.

— Лёня, тебе лет сколько?! Слезай давай, — пошёл я к верблюду, чтобы снять неопытного бедуина.

— Саня, сейчас всё будет. А ну, пшёл!

Чкалов так сильно ударил верблюда, что тот сорвался с места, как лошадь на ипподроме. Даже пробуксовал на месте, отбрасывая назад мелкие камни.

— Погоди! Погоди! — попытался я остановить.

— Хорошо идёт! — громко орёт Лёня, удаляясь от меня.

— Отворачивай, отворачивай! — пытаюсь докричаться до него, но без толку.

Верблюд с Чкаловым в седле несётся в направлении КПП. Однако, самый короткий путь был через плац. А там построение! Да ещё и кто-то с трибуны выступает.

— В это время наши советские войска оказывают интернациональную помощь афганскому народу… — было слышно чьё-то выступление на плацу.

Бегу за Чкаловым, но догнать никак не получается. Лёня пытается то в одну, то в другую сторону его повернуть. Ничего не помогает.

— Поворачивай! Вправо принимай!

— Саня, управление в отказе. Не могу!

Лёня тянул, упрашивал, бил ногами в бока, матерился, но результат один — верблюд несётся на строй солдат. Либо «Семён» настолько сильно захотел послушать речь на плацу.

— Сейчас ситуация стабильная. Мы уверенно идём по пути… — произнёс выступающий и замолчал.

Конечно! Ведь тут перед строем тоже уверенно несётся по пути к КПП верблюд с наездником. На трибуне все задёргались.

— С дороги! Зашибёт! Тормоза отказали! — кричал Лёня.

Так и не свернул верблюд. Строй рассыпался как кегли в боулинге.

— Я скоро буду. Не жди меня! — доносился до меня голос Чкалова.

Правду говорят ливийцы. Невозможно скрыть любовь, беременность и езду верхом на верблюде. Пожалуй, тут я больше ничем не помогу. Разворачиваюсь и иду в расположение.

Следы верблюда ужё были убраны. Вот только скрыть его присутствие в части не получилось. С другой стороны, разглядеть в орущем наезднике Леонида было сложно. Он ещё и лицо пытался прикрыть.

Только я вошёл в расположение, меня тут же остановил комэска. Он только что умылся и ещё не вытер с лица капли воды.

— Бегал? — спросил Ефим Петрович, утираясь полотенцем.

— Да. Форму поддерживаю.

— Это хорошо. Хорошо, что сегодня не летаем, — посмеялся Енотаев.

— Всё культурно. После программы «Время» все уже были в кроватях.

— Ага. Ладно, пошли считать. Все ли на месте…

Рядом с дневальным зазвонил телефон. Рядовой представился и тут же вытянулся в струнку.