Агент N 13

– Казмер!
– резко оборвал его профессор.

– А что, дядюшка?
– откликнулся Табори-младший.
– Тебе ведь известно, что это так. Сам же просил нас в прошлом году, чтобы тебя похоронили именно здесь.

– Это не имеет никакого отношения к делу, - возмутился профессор.
– И прошу тебя, перестань паясничать. Никого не интересуют твои советы.

Казмер, войдя в роль расходившегося сорванца, только пожал плечами:

– Как вам угодно. Я ведь хотел как лучше. Надеюсь, не обидел?
– сказал он, посмотрев на Хубера.

– Ничуть, господин инженер, - заверил его гость.

– Откровенно говоря, вы правы. Но ведь есть семья: отец, мать, братья. Они настаивают на отправке тела на родину. Вы же знаете, что такое родительская любовь.

– Не знаю, - безразличным голосом бросил Казмер.
– Я не знаю своих родителей. Родители подкинули меня в чужое парадное, когда мне было не то два, не то четыре месяца.
– По его лицу промелькнула горестная усмешка. Но вполне возможно, что и они тоже горевали бы, узнав о моей смерти.

– А родители ваши еще живы?

– Не знаю. Никто этого не знает. Даже моя приемная мать, усыновившая меня.

– Простите, - сказал немец.
– Я не хотел сделать вам больно.

Казмер махнул рукой и отвернулся. И в этот момент на террасу вошли женщины. Казмер поспешил навстречу матери, ласково осведомился о ее самочувствии и, повернувшись к Хуберу, воскликнул, смеясь:

– Вот видите, доктор, почему вы не сделали мне больно? Потому что у меня есть мама. В тысячу раз лучше, чем самая родная.
– Казмер нежно обнял и поцеловал мать.
– Мама, а у нас гость. Вы еще не знакомы?

Хубер поднялся и поклонился Бланке Табори. И вдруг Казмер почувствовал, как дрогнуло у него под рукой ее плечо. Он крепко прижал к себе мать, испуганно спросил:

– Что? Что с тобой? Тебе плохо?

– Жарко, - едва слышно прошептала она.

Лиза опомнилась раньше всех. Крикнув профессору, чтобы он поскорее вызвал врача, она побежала в кухню за водой. Но Бланка и слышать не хотела о враче, уверяя, что она просто перегрелась на солнце и что это скоро пройдет.

Лиза смочила ей водой виски, лоб. Профессор же с глубокой тревогой взирал на все происходящее, не зная, что делать.

– Я пойду к себе, - тихо проговорила Бланка, с трудом поднимаясь из кресла. Казмер подхватил ее под руку и вывел из гостиной.

– Упрямцы!
– сказал им вслед Табори-старший.

– С ней уже и раньше так бывало?
– почему-то вдруг заинтересовался Хубер.

– В последние дни - несколько раз, - доставая из серванта бутылку абрикосовой водки, ответил Табори.
– Хочется думать, ничего серьезного. Он налил себе и гостю.
– Моя сестра - женщина крепкого здоровья. Крепче стали. Я всегда дивился силе ее воли.

Профессор опустился на кушетку, закрыл глаза. В его ушах зазвучали однажды оброненные сестрой слова: "Если мне станет совсем невмоготу, я знаю, как поступить. Но ты не бойся, Матэ, решительный миг еще не пришел".

– Можно еще вам налить, профессор?
– дошел до его сознания голос Хубера.

– Да, пожалуйста.
– Он протянул свою рюмку в сторону, откуда доносился голос гостя.

Вернулся Казмер. На лице его уже не было беспокойства.

– Ей лучше, - сказал он.
– Не волнуйся. Ты же знаешь, у мамы отличное здоровье. Только ее все время как магнитом тянет на солнце, а это ей как раз противопоказано.

– Мне не хотелось бы вмешиваться... но на вашем месте я обязательно пригласил бы врача, - заметил Хубер.

– Господин Хубер прав, - подхватил Казмер.
– Мы это сделаем. Очень скоро. Хотя я не предполагаю ничего опасного. Мама просто очень устала. И немудрено: взвалить на себя столько забот и хлопот. Месяц назад от нас ушла прислуга. Она одна ведет хозяйство: убирает, стряпает.

От взгляда Казмера не ускользнуло, что Хубер слушает его с явным интересом, профессор же сидит с отрешенным видом. "Зачем я, собственно, все это рассказываю?" - подумал Казмер, однако, словно помимо своей воли, продолжал:

– Внезапная смерть Меннеля очень подействовала на нее. Представьте себе: вы беседуете с человеком, вместе завтракаете, а через полтора часа вам звонят и говорят, что ваш собеседник только что утонул.

– Через полтора часа?
– перестав мерить шагами гостиную, спросил Табори.
– Откуда ты взял? Прошло не меньше двух с половиной часов.

– Да? Может быть. В конце концов неважно, через сколько часов позвонили, - заметил инженер.
– Интересна сама ситуация.

– Интересна? Что ты находишь в ней интересного?

– Ну как же? Внезапно умирает здоровый человек. Молодой, жизнерадостный. Это же не только трагично, но и интересно. Разве ты не согласен со мной?

– Я считаю это ужасным!
– возмущенно выкрикнул Табори.
– Да-да! Ужасным и трагичным.

– Фантастическим и непонятным, - добавил Хубер.
– В Гамбурге мы все были в недоумении. Кто мог убить Виктора, за что?

– Мы тоже недоумеваем, - подтвердил профессор.
– Да и милиция...

Казмер махнул рукой.

– Милиция... Знаю я их. На все эти вопросы мы никогда не получим ответа.

Табори-старший стоял, прислонившись спиной к камину, и смотрел в сад.

– Как знать?
– обронил он.
– Жизнь доказывает обратное: ни один вопрос не остается без ответа. И я убежден, что милиция очень скоро поймает преступника или преступников...

– Возможно, - погасив сигару, проговорил Хубер.
– Только Виктору это уже не поможет.
– Он взглянул на часы.
– Машина Меннеля в гараже?

– Да, - сказал профессор.
– Власти разрешили ее переправить на родину покойного. Это его собственный автомобиль?

– Я отвечу вам на этот вопрос, когда увижу машину. Не исключено, что он приехал сюда на служебном автомобиле. Но возможно, и на своем. У него был "БМВ-250".

– А это "мерседес", - сказал Казмер, - "Мерседес-280".

– Ключи от машины у вас, господин профессор?

– Казмер, не сочти за труд. Они лежат у меня в кабинете, на письменном столе. Сегодня утром мне их передал майор Балинт, - сказал Табори, заметив вопросительный взгляд Хубера.

Когда Казмер вышел, гость спросил: