Академия егерей

Когда жжение у ключицы вернулось, я снова поморщилась и постаралась не думать о неприятных ощущениях. Мысли перескочили на лабораторию. Осталось ли что-то из зелий на складе или Лойи выгреб оттуда все? Хватит ли мне оборудования, чтобы провести исследования глаймеры? А самой глаймеры хватит? На ком проводить испытания?..

Мы с Эгилем не говорили вслух о том, что нас ожидает в Академии. Понятное дело, что за эти неполные сутки кто-то умер. Успели ли уменьшить распространение активного роя? Не станется ли так, что по возвращению нас ждали вымершие комнаты, полные жужжащих насекомых. Тогда ни о каких исследованиях и речи бы не шло. Пришлось бы все сжечь. Очень страшный исход. Я все-таки надеялась, что ситуация окажется не настолько плохой.

Даже если все закончится хорошо, придется эти болота глаймерой засеивать. Чтобы отвадить насекомых, которые явно не только людей заразили. А если не закончится, то тем более… Странно, что раньше рой не распространялся по болотам. Скорее всего, что-то его контролировало. Я пообещала себе вернуться к руинам, если все закончится и буду жива и способна куда-нибудь вернуться… Нет, когда все закончится.

Слабость кружила голову, с закрытыми глазами переносить ее было легче, так же, как и жжение в груди. В принципе такое самочувствие не было удивительным. Но все-таки я надеялась, что после короткого сна мне станет легче. А тут… странно как-то… Впрочем, думать тоже сил не было.

А Эгиль все продолжал идти. И, казалось, все-таки вывез нас куда-то к людям. Потому что волны болотного запаха стали менее насыщенными, а звуки четче — птичьи трели, шорохи лесной жизни. Дышать и правда стало легче. Вот только сквозь запах болота и глаймеры прорывался еще один — запах крови. Теперь странностей стало достаточно, чтобы я из последних сил открыла глаза и попыталась пошевелиться. От усилий в голове будто белые вспышки мелькали.

Первым делом я опустила глаза на собственную грудь и обнаружила весьма неприятный сюрприз. Открытые внимательные глаза альва. Он не спал. А из пасти то и дело медленно высовывался розовый язык, который слизывал капли крови, выступающие из раны на моей ключице. Эта зараза отковыряла примочку, растревожила ранки и теперь подсасывала мою кровь! И скорее всего магию.

Страх скопился где-то в животе, вынуждая действовать. Увы, я только возмущенно засопела, сил на крик, а тем более, чтобы ударить и оттолкнуть альва, не было. И как только альв смог сбросить такое заклинание? На них по-другому действовала магия? Мысли скакнули в сторону научного интереса и возможных защитных механизмов, которые должны приостанавливать действие того же наведенного сна. А может, это даже не сопротивляемость, а наоборот, поглощение?

Я мысленно выругалась: о чем я вообще думала? Сейчас это чудовище обнаружит, что я в сознании, и вгрызется мне в горло!

Хотя почему не вгрызлось до сих пор? Набиралось сил?

Следующая попытка отстраниться и как-то обратить на себя внимание Эгиля стала удачнее. Я отшатнулась и увильнула от потянувшегося за очередной партией крови языка. Альв поднял на меня взгляд: теперь его лицо нельзя было назвать мордой, оно стало еще более человекоподобным. Ноздри его раздувались, глаза сузились. Мой взгляд тоже был далек от добродушного.

Сейчас бросится, поняла я. Все, что оставалось, обозвать себя самонадеянной идиоткой и собрать все силы, чтобы как-то вывалиться из носилок на землю. Получилось. Со стоном я упала среди корней, носилки рванули вперед, став легче. На мгновение меня опалил страх, что Эгиль не заметит моего исчезновения. Слишком сильно он зациклился на том, чтобы идти вперед. Но нет, спустя полдюжины шагов он понял, что не так, и остановился.

— Астер? — он обернулся и, долго моргал, прежде чем остановить свой взгляд на мне. Он слишком вымотался, был на пределе возможностей. Так что неудивительно, что хваленая реакция магов-стихийников не сработала.

Я искренне пыталась промычать, даже руку поднять — указать на альва, оставшегося на носилках. Но тот и так догадался, что минутой раньше или позже, а его раскусят. И скотина, нализавшаяся моей крови, вдруг оттолкнулась от носилок, кубарем скатилась по другую сторону от них и, прискакивая на не до конца освобожденных ногах, прыгнула за дерево. Руки у альва вроде бы остались связанными, а вот ноги стали видимо тоньше и изящнее, достаточно, чтобы выпутаться. Сказать, что я удивилась, это ничего не сказать!

Эгиль, конечно, кинул вслед альву какое-то заклинание. Может, достал, но скорее всего нет. Очень живучая это зараза. Я разозленно простонала: и ведь должна была сообразить, что альв так изменится. Эльса же менялась, хотя и не сильно. Была бы не ранена и не сбита с толку, то сообразила бы. Но не сейчас. Мне вообще повезло: альв меня не сожрал, хотя мог.

Эгиль выругался, посмотрел на меня каким-то диким взглядом и быстро упал на колени рядом со мной. Он подтянул меня к себе на руки, чтобы я не валялась на влажной земле, осмотрел рану на ключице. От Эгиля пахло усталостью и жаром, и болотом, но этим запахом провонялось все вокруг.

Он пытался помочь. В карманах своей куртки нашел платок, видимо, хотел прижать и успокоить кровотечение, но выглядел этот кусок ткани неважно — как грязная тряпка. Нервным жестом Эгиль запихнул его обратно, подтянул меня выше и коснулся языком сочащейся ранки. Объятья неожиданно показались ужасно горячими, даже болезненными. Я вздрогнула, хотела уже сказать, что польза от зализывания ран так и не была полностью доказана. Но уступила, приняла помощь, пусть и такую. Не совсем научную.

— Пей, — он отстранился, а фляга с остатками воды оказалась передо мной. Я даже пошевелилась, чтобы поднять руки, но постоянно держать что-то еще не могла. Эгилю пришлось поить меня самому.

— Извини, — сказал он, когда влил в меня всю жидкость. Впрочем, ее там было не так и много. По хорошему, мне бы влить в себя три флакона восстанавливающегося и столько же поддерживающего, вот только до зелий еще добраться надо.

— Ты не виноват, — нахмурилась я. Язык уже слушался, хотя и казался онемевшим. Мне вообще повезло, действие регенерационного амулета все еще не прошло, последствия кровопотери пройдут быстро, нужно только пить больше. И желательно есть, все-таки регенерация сильно бьет по запасам организма, постепенно превращая меня в учебное пособие по строению скелета человека.

— Надо было мне внимательнее быть.

— Надо было, но мне! — твердо сказала я, стукнув Эгиля по руке. — Все живы, и на этом остановимся. Надо дальше идти.

Из объятий выбираться не хотелось, чужое тепло было приятным. Жаль только сидеть так нельзя долго.

— Тебе лучше? Ты уже не такая бледная, — повернул к себе мое лицо Эгиль. М-да, для него, наверное, шоком было: мало того, что альв освободился, так и я была бледная и белая, чуть ли не при смерти с виду.

— Да, ты все более-менее. Не умираю, — краем губ улыбнулась я и чуть отстранилась от его теплой груди. — Надо идти дальше.

 — Носилки бросим. Я соберу глаймеру, — он кивков указал на разбросанные цветы, альв, когда сбегал, разнес сложенные тюки вокруг носилок.

— Я не смогу так сразу идти, — предупредила я, но Эгиль только хмыкнул.

— Конечно. Ты понесешь глаймеру, примотаем к твоей спине, а я понесу тебя. Так подойдет?

Конечно, я согласилась. Потом были попытки залезть Эгилю на спину. Меня даже пришлось приматывать к его спине, хотя ноги на его талии я скрестила уже с новыми силами. Мой плащ стал замечательной котомкой, правда, узел неприятно давил мне на грудь, но лучше так, чем если бы цветы вывалились где-то по дороге. У Эгиля на груди тоже был примотал тюк. А его сцепленные за спиной руки не давали мне свалиться, хотя я, конечно, еще держалась за шею. Вдруг какая опасность?