Академия Крылатых, или В пекло тебя, дракон!

– Это последняя пифия в нашем королевстве, матушка Гасда, – пояснила ректоресса. – Я очень долго добивалась, чтобы она приняла нас с Сурией, и вот недавно это случилось.

– Зачем?

– На всех женщинах нашего рода лежит проклятье, – негромко сказала Готени, глядя мне в глаза. – У нас не получается принимать свой истинный облик. Только промежуточную фазу. Но становиться драконами мы не можем. Не могу обращаться в дракона я, моя дочь, и Сурия тоже… Я очень много изучала это проклятье и пыталась снять его, но безуспешно… Я узнала, что пророчица сможет увидеть, как это сделать. Поэтому, когда ты появилась на экзамене, я схватилась за эту ниточку, хоть и понимала, что, скорее всего, ты обманываешь о своем даре. По правде сказать, я надеялась на матушку Гасду. И вот – долгожданная аудиенция, и… Ты слышала, что она сказала, Хэллия.

– А что такого она сказала? – промямлила я, прямо-таки чувствуя, как над моей головой сгущаются тучи.

Вернее, даже не тучи, а целая воронка. Смерч!

– Это ты! – с небывалым энтузиазмом воскликнула ректоресса. – Ты – молодая провидица, которая предречет, как снять проклятие с женщин моего рода!

– Я?

Как интересно, если у меня в душе нет этого предсказательного дара?

Ну все, это чересчур! Если до этого еще было как-то более менее, то Готени меня окончательно добила. Нужно писать папе записку, раз у него все готово к побегу, и прятаться в каких-нибудь глухих лесах, катакомбах, что остались от Столетней войны нашего народа с плеврами.

– Иначе… последствия могут быть плачевными, – жестко закончила Готени и ее глаза с вертикальным зрачком угрожающе сверкнули. – Даже для тебя.

В этот момент она так сильно напомнила мне свою внучку, что я даже отшатнулась.

Вообще я собиралась показать ей литографию и расспросить о ней, но после этих слов как-то резко передумала.

Конечно, это ужасно – находиться под проклятием и не иметь возможности принять свой истинный облик, но угрожать бедной дриаде совсем нехорошо!

От ректорессы я вышла задумчивая-презадумчивая.

Но возвращаться на некромантию и не подумала.

Был кое-кто, кто, возможно, смог бы пролить свет на запутанные отношения моей бабушки, ректорессы и горбоносого юноши. Кое-кто, кто, возможно, помнил эту историю хотя бы частично. Вот к нему я и направилась.

ГЛАВА 22. Холодное сердце нагессы

– Здравствуйте, я пришла сдать книгу, – проговорила я и выложила на стойку «Лечебные свойства магического мха», обложка которых действительно состояла из магомха (молодого экземпляра, конечно).

– Тиш-ш-е, – шикнула библиотекарша и поползла за моим формуляром. – Говори тиш-ш-ше, ты в библиотеке!

Когда я посещала это место в прошлые разы, за стойкой находилась очень милая нимфа, с которой мы тут же нашли общий язык, так как обе были созданиями природы. Как я потом узнала, она была младшей библиотекаршей и иногда заменяла Брюнгильду, но такое случалось нечасто – старшая библиотекарша крайне редко покидала свой пост. Так что мне, можно сказать, везло.

По правде говоря, выглядела нагесса не то, чтобы дружелюбно. Это была дородная тетечка с внушительным бюстом и не менее внушительным змеиным хвостом, который бесшумно скользил между книжными стендами. По виду и не скажешь, что она древняя, но из курса «История созданий», я знала, что наги живут долго – иногда даже дольше драконов.

Кстати, только сейчас я обратила внимание на таблички, которые здесь были развешены буквально повсюду: «Тише!», «Соблюдаем тишину!», «Будьте бесшумны!», «ТИ-ШИ-НА!».

– Просрочено на неделю! – возмущенно зашипела Брюнгильда. – Ш-ш-траф! Ш-ш-траф!

– Ой, какая я невнимательная! – схватилась за голову я и мило предложила. – Давайте я этот штраф в двойном размере оплачу!

И оплатила. Правда, черствое сердце нагессы это совершенно не тронуло. Потому что, когда я попыталась завязать дружелюбный разговор, она посмотрела на меня своими немигающими глазами и процедила:

– Что ещ-щ-ще брать будем…

– М-м-м.. да! – поспешно сказала я. – Дайте мне, пожалуйста, какую-нибудь литературу про… Про столетнюю войну с артроплеврами, вот. Мы по истории сейчас проходим…

– Только в читальном зале. Если не будешь соблюдать тиш-ш-шину, изгоню!

Заверив, что буду нема, как рыба, я приняла внушительную стопу толстенных книг. И тут попала прямиком в объятия Уля и Вальбу Мортенов. Оборотни готовились к занятию по языку животных. Хотя вообще-то готовился один Вальбу, а Уль развлекался разглядыванием старого номера журнала «Сугубо для сукубба».

Мельком зацепив одну из картинок, я прошептала: «Тьфу!»

– Какое еще «тьфу»? – осудил Уль. – Между прочим, вот эта вот девочка – вылитая ты!

И раскрыл передо мной разворот в средине, на котором полуобнаженная девица с волнистыми светлыми волосами и кукольным личиком возлежала на ветке дерева. Самое обидное, что она действительно была похожа на меня.

Разозлившись, я выхватила журнал и собралась разорвать неприятное изображение в клочья.

– Тиш-ш-шина! – послышалось прямо надо мной грозное.

Не знаю, как Брюнгильда так быстро подползла – только что она находилась за стойкой. Вполне возможно, она умела телепортировать в пределах библиотеки.

– Ещ-щ-ще одно замечание – выгоню без права посещ-щ-щения сроком на месяц! – пригрозила нагиня.

И вот как с такой завести доброжелательный разговор по душам? Как ее про литографию расспросить? Да она сожрет меня с этой литографией и не подавится.

Мне еще и досталось! И разворот журнала с фривольной девицей уничтожить не удалось!

Под ехидную усмешечку Уля, который за спиной у Брюнгильды потряс журналом, я отсела от оборотней подальше.

Улучив момент, когда грозная библиотекарша отвернулась, я взмахнула рукой – и корешок противного журнала стал веткой, а странички листьями.

Уль не смог подавить разочарованного возгласа, за что и был удален Брюнгильдой из читального зала.

Я удовлетворенно кивнула сама себе. Вот только к цели моего посещения меня это вряд ли приблизило.

Однако, осмотревшись как следует, я заметила неподалеку от библиотечной стойки некий механизм на витиеватых ажурных ножках – причудливую помесь дерева и железа. Самым интересным в нем было большое колесо с отполированной ручкой, которую так и хотелось покрутить.

Словно прочитав мои мысли, нагесса подползла к механизму и потерла ручку клетчатой тряпочкой. А потом бросила на меня такой суровый взор, что я со страху уткнулась в книжку.

Это оказалась иллюстрация. Поначалу я не поняла, что в ней особенного, а потом у меня мороз продрал по коже.

Это была роскошная королевская зала, но зала в запустении с разбитыми стеклами, в которые барабанил косой дождь. Дырявые полотнища с королевским гербом валялись на замусоренном полу, прикрывая поваленные скамьи и оказавшиеся на полу массивные люстры.