Академия Печатей

К входу вели четыре высокие ступени, но от дверей осталась всего одна створка, вторая же лежала прямо на проходе. Было некомфортно ступать по роскошной деревянной резьбе как по мусору, но переступить её никак не получалось, слишком уж она большая. Собственно, как и всё в этом здании. Когда-то оно явно служило для демонстрации силы со своими громадными двухстворчатыми дверями, преувеличенными ступенями и вытянутыми окнами.

За разбитыми каменными стенами возвышалась лестница, сохранившаяся вплоть до второго с половиной этажа, у которого больше не было стен.

«Лестница в небо», — подметила я, как вдруг и Себастьян обратил на неё внимание:

— Видишь ту лестницу? Думаю, нам наверх.

— Ты уверен? — засомневалась я, разглядывая потрескавшиеся и со сколами ступени.

— Нет, но попробовать стоит.

Лестница и правда выбивалась среди руин в дождливом пейзаже, а потому было логично предположить, что нам именно туда.

— Но она никуда не ведёт, обрывается посередине этажа, у которого уже и стен-то нет.

— Оттого она и примечательна, — настаивал на своём парень.

— Думаешь, если по ней подняться, то в конце пути появится следующая дверь? — озвучила я свою догадку, пытаясь уловить ход мыслей напарника.

— Последняя, — тут же поправил меня Себастьян. Я вопросительно посмотрела на него, после чего парень соизволил объясниться: — Это последняя локация… Вроде бы.

«Пор года тоже четыре», — подметила я, из-за чего сразу поверила неубедительному тону напарника. Его слова наконец обрели смысл в моей голове.

Тем более после совершённых мной ошибок в парных сражениях я поняла, что совсем зелёная и ещё мало что знаю о магии этого мира, а потому согласно кивнула, решив довериться чутью Себастьяна.

Мы приблизились к лестнице, как вдруг он выпалил у самого её основания:

— Иди первой.

— Я?.. — я немного растерялась.

— Ты легче.

Его аргумент звучал логично, хотя мне и показалось, что дело тут в другом. Однако спорить я не стала и первой шагнула на ступень, как от неё сразу отвалился большой кусок камня, с хлюпаньем покатившийся по мокрому полу. Дождь заполонил эти стены, поскольку крыши у храма не было, а потолок, отделявший второй от первого этажа, прогнил и насчитывал в себе сотни брешей.

Подниматься оказалось страшно, у лестницы практически не осталось перил, а те, что ещё стояли на месте, шатались как бумажный змей на ветру. Часть ступеней откололись, а оставшиеся крошились и растрескивались прямо у меня под ногами. На пути наверх я несколько раз взвизгивала от ужаса, когда мне казалось, что я вот-вот упаду. Ну а сколько же раз успел закричать Себастьян и вовсе не счесть. Кое-как, но мы добрались до конца лестницы, возвысившись над разбитыми каменными стенами. Я стояла на последней имеющейся ступени, где следующий шаг уже вёл в пустоту. С высоты я видела многое: порушенные вековые стены, размокшую аллею и бесконечные лысые деревья.

— Стоит попробовать воспользоваться Печатью, — предложил Себастьян, понимая, что задерживаться на шаткой лестнице даже на одну лишнюю секунду в ожидании чуда — не вариант.

Он протянул над моим плечом руку, направляя Печать туда, где заканчивается лестница. Я стояла прямо перед напарником на последней ступени и с опаской смотрела вниз, когда ветер неожиданно сорвал с моей головы капюшон мантии, а уже в следующее мгновение мне стало трудно держать равновесие, казалось, воздушные порывы усиливаются с каждой секундой, даже направление дождя изменилось, теперь его уносило строго влево.

— Нет, постой! — предостерегла я Себастьяна, обеспокоенная переменой в погоде.

Парень не послушался. Стоило его Печати зажечься голубым светом, как ветер в одночасье стал ещё в несколько раз сильнее, сдирая со стен обшивку и поднимая в воздух камни. Я пригнулась и руками ухватилась за последнюю ступень, молясь, чтобы та не оторвалась. Себастьян же не успел ничего предпринять, а потому мощный поток воздуха сбросил его вниз как листок бумаги. Притупленный ветром крик — последнее, что я услышала.

Я цеплялась за ступень, не решаясь смотреть вниз. Не знаю, как пережил падение Себастьян, но узнать не торопилась. Я была сосредоточена на собственном спасении, начав медленно пятиться назад по ступеням ползком на животе. Моя одежда начала приходить в негодность, но на это стало наплевать, когда край третей сверху ступени откололся, и я чуть не скатилась вниз, но всё же сумела в последний момент ухватиться за выступ.

«Я так полжизни спускаться буду, — поняла я и, собрав всю свою волю в кулак выпрямилась. Ветер сбивал с ног, но я всё равно развернулась и бросилась сломя голову вниз по ступеням. — Нужно продержаться один этаж, а дальше уже не так опасно падать».

Перекладины под ногами крошились и обсыпались, ливень застилал глаза, а ветер резал щёки так, что уже самой захотелось спрыгнуть, чтобы эта пытка наконец прекратилась. Однако я продержалась сколько нужно, не позволив непогоде повелевать мною, и добралась до Себастьяна невредимой, разве что грязной и потрёпанной. Мои щёки горели, но ссадин на коже никак не оказалось, чего нельзя было сказать о моём напарнике. Он лежал на полу, скрючившись от боли и обхватив обеими руками свою лодыжку.

«Хотя бы живой», — выдохнула я с облегчением, опустившись перед ним на корточки.

— Я же просила тебя остановиться. Ветер явно наполнен магией, как снег в первом испытании, — поделилась я своими наблюдениями, но тут же опомнилась: — Ты вообще как? Ранен? Нога болит?

— Я просто хотел, чтобы это скорее закончилось! — завопил Себастьян, продолжая корчиться на мокром полу как рыба, которую выбросило на берег.

— Чтобы что закончилось?.. — с недоумением уточнила я.

— Этот экзамен! Я вообще участвую только потому, что отец настоял!

— Но ведь экзамен для ассистентов, маги могли отказаться… — я непонимающе захлопала глазами.

— Да, но в мире магов считается слабостью отказываться от возможности лишний раз попрактиковаться. В итоге сокурсникам пришлось соревноваться за то, кому достанутся ограниченные места сопровождающих. Вас же меньше, чем нас в потоке. Я и не хотел бороться, но отец позаботился, чтобы мне места хватило. Сказал, что я обязан участвовать! — мне показалось, что глаза Себастьяна наполнились слезами, хотя возможно это был дождь. Я продолжила молча его слушать. — У меня даже имени собственного нет! Отец дал мне своё, и теперь я пожизненно должен зваться «младший». Себастьян Уолчест Хаскет младший! Но я — не он! Почему он этого не понимает?! Он хочет, чтобы я был его копией, но я совсем не такой! Я ненавижу пачкаться, сражаться и не терплю подножный корм! Я хочу в горячую ванну и свежий обед на отполированной посуде с приборами, которыми до меня никто не пользовался! Тарелку ещё можно стерпеть, но не вилку. Она всегда должна быть индивидуальной! Отвратительно, если она была в чьём-то рту до меня!