Академия Высших: студенты

Впрочем, тяжелый дух перегноя вроде бы выветрился и не казался таким мучительно-вонючим. Сигма спокойно прошла мимо теплицы – в темноте все равно не получилось бы рассмотреть, что именно происходит внутри. Да и скорее всего, ничего там уже не происходит. Во всяком случае, Сигма очень на это надеялась. Второй раз встречаться с Амалией и Эвелиной ей очень не хотелось.

Сигма водрузила подушку на постамент, потом осмотрелась, увидела белеющую в темноте голову, принесла и бросила на подушку. Голова послушно подпрыгнула и зависла в воздухе. Сигма улыбнулась. Прекрасно! Как будто все так и было!

Глава 31. Липкие нити

Когда в дверь постучали, Мурасаки обрадовался. Одиночество начинало действовать на нервы. Пустой студенческий городок даже во время каникул не казался таким безнадежно мертвым, как сейчас, несмотря на то, что работали оба студенческих центра, а во многих коттеджах горели окна и фонари над ступеньками. Да, на улицах можно было даже встретить студентов, но Мурасаки почему-то никого не узнавал. То ли они все настолько изменились, то ли он в самом деле сходил с ума, и мозг отказывался связывать новую реальность с прошлой жизнью, делал вид, что ничего не было.

Мурасаки замер на мгновенье перед дверью, а потом распахнул. И тут же отступил назад. В коттедж вошла Констанция. Осмотрелась.

– Здравствуйте, – улыбнулся Мурасаки и тут же себя одернул.

Что он делает? Улыбается Кошмариции? Рад ее приходу? Еще бы на шею ей бросился и обнял. Но… что есть, то есть. Он действительно рад был видеть даже ее. Только бы не это сосущее душу одиночество.

Наконец взгляд Констанции остановился на Мурасаки.

– М-да, – сказала она. – Я ожидала увидеть другую обстановку.

Мурасаки пожал плечами. Кошмариции достаточно было заговорить, и вся радость от появления знакомого человека разлетелась на осколки. На острые режущие осколки, которые сами подпрыгивают и впиваются тебе в руки и все остальные незащищенные части тела.

– Моя специальность – деструктор, а не дизайнер интерьеров, – ответил Мурасаки, стараясь говорить вежливо.

Констанция вздохнула.

– Прекрасно, что напомнил, но у меня нет амнезии, Мурасаки. Я зашла к тебе по делу.

– О, я польщен, – ответил Мурасаки.

Констанция смерила его тяжелым взглядом.

– Лучше бы ты сказал спасибо, что я не бросила тебя лежать в душе.

– Как же вы могли бросить умирать своего лучшего студента? – беззаботно улыбнулся Мурасаки, надеясь, что у него не дрожит голос и Кошмариция не слышит бешеный стук его сердца.

– Не льсти себе, Мурасаки, – холодно произнесла Констанция. – Даже если бы ты был на грани отчисления, я бы не оставила тебя там.

– Конечно, – легко согласился Мурасаки, – если все студенты умрут, кураторы останутся без работы.

– Мы найдем новых студентов, – усмехнулась Констанция, – невелика потеря.

– Не могу поверить, – покачал головой Мурасаки, – значит, все дело в личных симпатиях?

Констанция закатила глаза.

– Какие симпатии? Ты мне нужен. У меня на тебя большие планы. И я этого никогда не скрывала, – она говорила с некоторой досадой, как будто повторяла очевидные истины, которые Мурасаки должен был знать.

Но он не знал. Планы? На него? Ну да, иначе зачем бы она держала Высшего деструктора на поводке ментального контроля? Он мог бы и догадаться.

– И вы пришли… – Мурасаки запнулся. – Обсудить эти планы?

Кошмариция поморщилась.

– Я пришла, потому что мне нужен свитер, в котором ты был.

– Свитер? – не понял Мурасаки.

– Да, тот который тебе прислала Сигма.

– Нет! – крикнул Мурасаки раньше, чем успел подумать.

– Да, – сказала Констанция.

Мурасаки упрямо помотал головой.

– Нет, Констанция Мауриция. Я не отдам его.

Констанция подняла брови и покачала головой.

– Мурасаки, он мне нужен.

– Зачем? – Мурасаки попробовал улыбнуться. – Он вам будет тесен в груди.

– Не притворяйся дураком. Я не собираюсь его носить.

– Тогда зачем?

Констация закатила глаза.

– Мурасаки, я хочу знать, что это за свитер, кто его сделал и с какой целью прислал тебе.

Мурасаки молчал.

– Сигмы… нет, – мягко сказала Констанция. – Я видела и показала тебе, как она… ушла от нас. Это даже трогательно, как ты продолжаешь цепляться за надежду, что она жива. Никогда бы не подумала, что ты способен на такую преданность. Но… – Констанция вздохнула, – кто-то использует тебя, Мурасаки. Использует твои чувства к Сигме как твое слабое место. Это ведь очевидно.

Мурасаки молчал. Что он мог ей сказать? Подавитесь своими очевидными фактами? А если Констанция права? Если так и есть? Но… кто еще знал про их историю с жилеткой? Никто! Кто еще мог бы написать эту записку? Никто, кроме Сигмы!

– Чем вам поможет свитер? – устало спросил Мурасаки.

– Я думаю, что это не просто свитер, и собираюсь это проверить. Возможно, в нем заложено что-то еще. Маячок или способность воздействовать на тебя. Или еще что-нибудь. Ты же помнишь того мальчика, в феромонах.

– Ипсилон, – механически ответил Мурасаки. – Его звали Ипсилон.

– Я не могу быть уверена, что не ты был его целью. И вот сейчас из ниоткуда появляется этот свитер. Я не могу рисковать, – она покачала головой. – Никто из нас не может рисковать студентами старших курсов, с такими возможностями как у тебя, с таким уровнем силы…

Мурасаки кивал в такт словам Констанции. Конечно, в ее словах был смысл. Та история, с Ипсом и в самом деле была непонятной. И кажется, ни кураторы, ни декан, так до конца и не разобрались, что произошло и с кем они ведут игру… или войну, учитывая, что жертвуют не фишками, а живыми людьми. Наверное, да, стоит отдать ей этот свитер, переживет он пару дней без него.

– Вы же мне его потом вернете? – спросил Мурасаки, направляясь в сторону шкафа с одеждой.

– Нет, конечно, – хмыкнула Констанция. – Нам нужна не только физическая его часть, но и информационная. Но Академия переведет тебе компенсацию, не переживай.

– Нет, – резко остановился Мурасаки и развернулся к куратору. – Тогда нет.

Констанция закатила глаза.

– Мурасаки, это не обсуждается.

– Нет так нет, – согласился Мурасаки и снова вернулся к Констанции.

– Не думай, что я испытываю восторг от этой мысли, но… – Констанция взяла его за подбородок и посмотрела в глаза.