Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

перед Агриппой Неттесгеймским, им изображенным в ро­

мане «Огненный ангел», посещавший усердно сомнитель­

ные спиритические кружки, пробуя свои силы, может

быть и практически, где можно, «гипнотизируя» (в пере­

носном и буквальном смысле). Он порою казался нам

тигром, залегающим в камышах своего академизма, что­

бы неожиданным прыжком выпрыгнуть оттуда и пред­

стать в своем, ином, как казалось, подлинном виде:

«черным магом». И подобно тому как я, только что на­

писавший статью о теургии, считал, что поэзия должна

284

стать теургией, т. е. божественной и жизненной одновре­

менно, так этому направлению должно было противо­

стать другое пресуществление поэзии — в «черной магии».

К декадентству, как к таковому, мы все относились отри­

ц а т е л ь н о , — считали, что под маскою декадентства крепли

«черные силы» задекадентовской линии магической поэ­

зии, которая была нам так враждебна, которой яд вына­

шивал жизненно Брюсов под личиной измеряемых и

точно взвешиваемых форм. В этом смысле Брюсов

был для нас всех магом, для одних в серьезном смысле,

для других в аллегорическом: недаром А. А. назвал его

раз мне: «великий маг моей земли». Да, Брюсов в эти го­

ды считался определенно «великим» мною и С. М. Со­

ловьевым. А. А., любя поэзию Брюсова, так таковую,

допуская магизм ее, однако никогда не переоценивал

Брюсова, провидя в Брюсове скончавшегося лет один­

надцать до физической кончины А. А. 95, и потому-то

фраза «а все-таки В. Я. математик» в то время озна­

чала одно: маска форм приросла к Брюсову настолько,

что все иное живое под ней, чем бы оно ни было, хотя

бы магическим ядом, есть лишь «аллегория формы».

Математиком же назвал А. А. Брюсова, если не оши­

баюсь, под впечатлением моего рассказа о нем *. Дей­

ствительно, своеобразная точность выражений Брюсова

того времени не раз обращала мое внимание. Я помню,

что я возмущался однажды избиениями студентов в Моск­

в е , — В. Я. сказал: «Да, это печально, но вспомните, что

проделывают теперь на войне: на войне, Борис Николае­

вич, прокалывают, т. е. вводится штык в тело, сначала

прокалывается верхняя одежда, потом нижняя, потом

штык холодный касается тела, потом прокалывается ко­

жа, потом прокалывается брюшина, кишки, и штык вво­

дится внутрь». С. М. сделал открытие: да ведь Брюсов —

«математик»: он все измеряет и взвешивает. Действи­

тельно, В. Я. однажды воскликнул: «Я ужасно люблю

все, что касается математи ти». Такое восклицание Брю­

сова «математи ти» стало для нас своего рода словечком.

Поэтому выражение А. А. о том, что Брюсов «только

* В 1903 году, когда мы с С. М. были у В. Я. Брюсова, он

нам однажды объявил: «Завтра я ложусь на операционный стол

и предаю мое тело сверлам и пилам» — ему должны были делать

операцию, продолбить что-то в верхней челюсти. С. М. много

смеялся по этому поводу, отмечая стиль выражений — точный и

измеривающий. ( Примеч. А. Белого. )

285

математик», было, собственно говоря, безапелляционным

приговором течению, которое в то время многие из нас

преувеличивали, хотя бы в том смысле, что ждали вы­

хода из него опаснейших для наших чаяний врагов (вра­

ги оказались лишь «мелкими бесами»).

Так А. А. окрашивал одной фразой свое отношение к

тому или другому философскому, религиозному или эсте­

тическому вопросу, а я бессознательно давал ему повод

к окраске, проталкивая перед ним различные ткани из

теорем, утопий и домыслов. Отсюда явствует, что он был

для меня в то время своего рода окраской моих устрем­

лений, давая мне оценку и импульс. Я считал себя «тео­

ретизирующим для внешних» то, что жило сокровенно в

его глубине. И тут-то вот натолкнулся я на невероятное

молчание Блока. Забегая вперед и строя схемы в пункте

переживаний, неясных А. А., в пункте, где у него про­

исходил молчаливый конфликт с пониманием зорь, кото­

рые ему так недавно светили и относительно которых по

закону внутреннего развития он уже себя ощущал не

«герольдом» будущего, а «нищим, распевающим псалмы»,

характерно: среди отметок А. А. к моим «Запискам чу­

дака» (№ 2 и 3) 96 отчеркнуты слова о вредности и не­

желательности закрывания схемами мысли еще не став­

шего ясным духовного переживания. Всем существом сво­

им А. А. уже стоял на этом. Он делал различие между

миром душевным и миром духовным и, признавая зави­

симость первого от второго, хотел испытать качество пер­

вого вторым. Он был духовно одинок. Я — тоже. Но он

сознавал это, а я — нет или старался делать вид: нет.

Я протягивался к душевности, я разводил туманы душев­

ности, я погрузился без остатка в ту прекрасную атмо­

сферу, которая господствовала между всеми нами тогда

и которая не удовлетворяла уже А. А. Он бессознательно

волил к общности душевной, построенной на встрече

сокровеннейших духовных переживаний и выведенных

оттуда. Мы довольствовались глубинами душевных пере­

живаний, где господствовала уже «Незнакомка» вместо

«Прекрасной Дамы», Зари, Купины. И тут я наталкива­

юсь на толчки, исходящие извне неведомого духовного

мира А. А., который после того, как все было между

нами сказано, понято без слов, вдруг темнел и грустнел,

и порою казалось, что чем радужнее и дружнее было нам

вместе, тем черней и безысходней вдруг порой на мгно­