Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

<1863>

ВЕЧЕРА В МИРЧЕШТИ Перевод Ю. Валич

Опущенные шторы и лампы свет лучистый… Я ласковому другу — огню в камине — рад. Картины, глаз лаская отливом золотистым, Таинственно и тихо из сумрака глядят. А на дворе ненастье, а на дворе все то же: Дождь, снег и в черном поле буран куда-то мчит, А я мечтаю… фея сойдет ко мне, быть может, И золотистый голос тихонько зажурчит. И вот сижу, весь вечер пера не выпуская, — То песню на лету я ловлю концом пера, То вижу одалиску, что нежится, нагая, На разноцветном поле узорного ковра. Упругая округлость ее младого тела И мраморные ноги… И грудь, волны нежней… Вот так же Афродита над пеною белела, Чтобы никто на свете не мог сравниться с ней! А рядом поле боя. От края и до края — Кровь черная и трупы… Нигде не слышен стон. Вот юноша цветущий. Меч сломанный сжимая, Не сводит глаз угасших со входа в вечность он! Блуждает глаз повсюду — и в голубом просторе Я вижу древний город, печальный и немой, — Венеция, царица, глядящаяся в море, Сиянья древней славы не видит над собой. Увы! Но вот над пеной, что плещет и клубится, Корвет несется быстрый — то легкий алкион, И журавлей уныло промчались вереницы Искать тепла и счастья среди чужих сторон. Очарованье дали и вечных странствий сладость, Мечта о нежных красках спокойной синевы, Грусть тихая по свету, при виде солнца радость, — От холода и мрака меня спасете вы! А во дворе ненастье и буре нет пределов — Повсюду снег смешался с промозглой темнотой, Но вижу край, где полночь блестит луною белой, Полив цветы прозрачной волною золотой. О, сказочное море и страны без названья! Озера изумрудны, прекрасны города, И на рассвете теплом пугливых фей купанье, И дикари, что бродят в густых лесах всегда… Вот так сквозь кольца дыма я вижу поле брани, Я слышу лязг оружья, героев голоса, И сердцу дарят сладость томительных мечтаний Таинственных гаремов Востока чудеса. Но вот воображенье устало крылья сложит, И все картины меркнут и тают в тишине… О рой воспоминаний, что кружит и тревожит, Портретом той, далекой, ты снова послан мне! И улетает сердце туда, в иную пору… Страданья стали счастьем, далеким, дорогим… Тогда цветы и звезды, леса, моря и горы Мне пели величавый, ласкавший сердце гимн. И вот сижу один я, а во дворе ненастье, И радуг переливы все манят мысль в полет, Пока свеча не меркнет, огонь в печи не гаснет, Пока моя собачка с колен не соскользнет.

1867

ПОЗДНЯЯ ОСЕНЬ Перевод В. Луговского

Постояльцы наших кровель в край далекий улетели, Гнезда аистов, касаток — обветшали, опустели, Журавлей неугомонных вдаль умчались косяки, И напутствует их голос нашей дружбы и тоски. Поле зеленью покрыто, увядающей и тощей, Заморозками побиты, на заре ржавеют рощи; Листья мечутся и вьются — наземь, наземь лечь спеша: Так с мечтами расстается чья-то тихая душа. Словно сказочные змеи, поднимаются высоко Тучи, сумрачные тучи — с юга, севера, востока; Запад солнце погребает — и с печалью похорон Злое карканье сливает стая встрепанных ворон. Меркнет день; седая стужа ветер северный седлает, — Снежный ветер, страшный ветер в дымоходах завывает; Вол мычит, собаки лают, рвет постромки рыжий конь, К очагам теснятся люди, тихо смотрят на огонь.

1867

ЗИМА Перевод В. Луговского

Пали с неба тучи снега, зимний ветер полон злобы, Громоздятся над полями странствующие сугробы, Хлопья роем мотыльковым вьются в ледяной пыли, Одевают снежной дрожью плечи матери-земли. В полдень снег, метели ночью, поутру бушуют вьюги! Хороша моя отчизна в среброкованой кольчуге; Солнце зимнее печально, все бледней струится свет, Словно юности мечтанья в непрестанной смене лет. Все бело — холмы, поляны — и вблизи и в отдаленье, Тополя уходят в дали — белые, как привиденья; Зимний мир снегами устлан, бездорожен, нелюдим, — Лишь над кровлями селений там и сям клубится дым. Но благой конец приходит даже буйству снегопада: Снег мерцающий на солнце — взора нашего отрада! По серебряным долинам санки легкие скользят, В зимнем воздухе студеном колокольчики звенят.

1868

МОРОЗ Перевод Н. Подгоричани

Как мороз, жестокий, лютый, в ледяном своем объятье Сжал долину, что застыла, цепенея, в черном платье. Словно мертвую невесту, старику долину жаль, На заре ее закутал в снежно-белую вуаль. С гор мороз спешит спуститься, ледяной скользит дорожкой, На огонь глядит веселый, задержавшись у окошка. Лепестки цветов целуя, на стекло кладет мороз Стебли белых, хрупких лилий и охапки снежных роз. А затем одним дыханьем строит мост меж берегами, С крыши вешает гирлянды, чтоб сверкали хрусталями. Расцветают от мороза щечки нежные девчат, Живо нам напоминая, как хорош цветущий сад. Чуя крылья за спиною, мчатся взмыленные кони, По равнине гладкой, белой их мороз нещадно гонит. Моего коня гнедого подгони, мороз седой, А куда меня примчит он, знаем только мы с тобой!

1868

МЕТЕЛЬ Перевод Вс. Рождественского

Ветры северные воют, снег с холмов, с равнин сметая, Тучи колкой снежной пыли прямо к небу поднимая, И сугробом эти тучи оседают в низкий лог, Как в пустыне африканской ветром вздыбленный песок. Вьюга мир терзает; волки меж холмов, друг друга клича, Пробираются сквозь вьюгу, ждет их верная добыча. Стадо в страхе. Буйный ветер сносит в сторону ворон, И к земле пригнулись ивы, издавая жалкий стон. Вой и рев, рыданья, крики поднимает ужас древний. Из лесов, объятых страхом, из притихнувшей деревни. Раздается где-то ржанье на просторе снеговом. Ночь спустилась, волки воют… Горе путнику с конем! Счастлив тот, кто в ночь глухую в снежном бешеном круженье Вдруг услышит лай собачий и увидит в изумленье Огонек гостеприимный, что лучом прорезал тьму, — Дом, где радостная встреча приготовлена ему!

1868

В РАЗГАР ЗИМЫ Перевод В. Шефнера

Дуб трещит в лесу дремучем, холод лют, неумолим, Звезды стынут от мороза, небо кажется стальным. Под ногой скрипят упруго снега звонкие кристалл, — Словно нива, вся в алмазах, с неба на землю упала. В чистом воздухе недвижном дым из труб струится ввысь — Словно там колонны храма прямо к звездам поднялись, — И сияет свод небесный, опершись на те колонны, И венчает крышу храма белый шар луны бессонной. О волшебный храм небесный! Вижу, взор подняв туда, — Как светильник негасимый, светит каждая звезда! Алтари в том храме — горы, а леса — орган грядущий, Где порою стонет ветер, ветер, с севера летящий. Но сейчас здесь все безгласно, словно вымер белый свет, Пусто белое пространство, на снегу — ни следа нет. Чу! Мелькает в лунном свете темный призрак, тень ночная: Это волк добычу гонит, смертный страх в нее вселяя…

1868

ПЕРЕД ПЕЧКОЙ Перевод Г. Семенова

Сидя ночью перед печкой, в час когда бушует вьюга. Только в пламени веселом нахожу себе я друга, Я в огонь смотрю устало, и в глазах моих встает Милых сказочных видений фантастический полет. Вот чудесная жар-птица в небесах с драконом бьется; Вот мостами золотыми со звездой олень несется; Кони мчат быстрее мысли; бьет хвостом крылатый змей, Что в волшебном подземелье держит царских дочерей. Вот орлы, что в крепких клювах из-за гор, из дальней дали Гордых витязей приносят, чтоб красавиц покоряли; Вот на озере молочном феи плещутся в волнах, — Возле них шутник Пепеля [5] в майских спрятался цветах. Что ж меня так привлекает, что еще там, погляди-ка: То Иляна-Косынзяна [6] , в волосах поет гвоздика, И сижу я до рассвета, загляделся, загрустил — Снова вспомнилось мне чудо, что когда-то я любил.

5

Пепеля— комический персонаж многих румынских и молдавских народных сказок.

6

Иляна-Косынзяна— Дева-Краса, героиня румынских и молдавских народных сказок.

1868

КОНЕЦ ЗИМЫ Перевод Г. Семенова

Страны моей просторы с сугробами расстались, А бабьи дни [7] и ночи бессонные — промчались, Струится пар над пашней, и ростепель дорог Подсушивает легкий весенний ветерок. Лучи теплее стали и в сердце запросились, Последние сугробы в оврагах притаились, Журчит ручей, вздуваясь, сбегая напрямик, И почки распуститься готовы каждый миг… Вот бабочка — о боже! — мелькнула и исчезла! Вот на поле былинка зеленая воскресла, И, тяжестью своею клоня былинку вниз, На ней жучок отважный, задумавшись, повис. Лучом, жучком, былинкой и бабочкой беспечной, Устав от зимней стужи и скуки бесконечной, Как будто бы впервые душа изумлена И тихим нежным светом опять озарена.

7

Бабьи дни— народное название первых дней марта, обычно сопровождаемых ветрами, вьюгами, метелями.

1868

ВЕСЕННИЕ ГОСТИ Перевод Вс. Рождественского

Там на востоке, в небе, на синеве просторной, Вдруг что-то показалось растущей точкой черной. То аист, гость далекий, летит из глубины, — Любимый всеми вестник чудесных дней весны. Он кружит над селеньем, он вьется ниже, выше И вдруг быстрее мысли летит к гнезду на крыше. К нему бежит навстречу в восторге детвора: «Привет тебе, наш аист! Давно домой пора!» Вот жаворонки в небе, вот ласточки над хатой, В лесу уже не молкнет на ветках хор пернатый, Щебечет, согреваясь под ласковым лучом, А чибисы все кружат над солнечным прудом. Ах, все поля одеты в зеленые одежды, Воскресли жизнь и радость, живут любовь, надежды, Земля сливает с небом объятья горячей В огне весенних песен и золоте лучей.

1868

ЖУРАВЛИ Перевод В. Шефнера

Вновь несутся узким клином журавли из светлой дали, На крылах своих широких солнца свет они примчали. Вот летят они над нами, вот за тучу скрылись вмиг… Впереди — журавль бывалый, их небесный проводник. Нынче к нам они вернулись, ради севера покинув Дальней Индии пределы, край таинственный браминов; Там не счесть свирепых тигров, джунгли змеями полны, Ходят ночью к водопою с длинным хоботом слоны. О счастливые скитальцы! Мчась в заоблачные дали, Сверху, с неба, эти птицы тайны Африки видали: Горы лунные, пустыню, землю, странную как сон, Где народом чернокожим Белый Нил обожествлен. О скитальцы дорогие! Позади у них полмира: Реки Азии, долины плодородного Кашмира; И Цейлон оставлен ими, благодатный остров-рай, И несут они на крыльях счастье в наш родимый край!

1968

ГРОМ Перевод Вс. Рождественского

Там, над пшеничным полем, замедлив свой полет, Скользят неторопливо кочующие тени. Подобно горной речке, с высот несущей лед И ширящей в долине разлив воды весенней. То тень от легких тучек, летящих на простор, Сверкающих под солнцем, как цепь далеких гор. Они приходят в полдень, слегка ворча сначала, Чтоб после звоном жизни гроза загрохотала. И вот удары грома! Тем голосам в ответ Природа, пробудившись, свои задела струны. Ей весело подумать, что зимней стужи нет, Ей чувствовать приятно себя, как прежде, юной. Уже ликует запад, ликует и восток, Полет орлов в лазури и волен и широк. Они летят, чтоб слушать весенние фанфары Грозы, несущей радость в леса, поля и яры.