Алексеев. Последний стратег

Одной из первых забот Алексеева стало размещение по лазаретам Новочеркасска привезённых туда раненых добровольцев. Отпевание убитых при штурме Ростова юнкеров состоялось в Новочеркасском соборе. Среди погибших оказались и донские казаки, поэтому на похоронах народу было много. Михаил Васильевич произнёс, как писали потом очевидцы, «исключительно сильную» речь, обратившись в сторону лежащих в гробах добровольцев со словами:

— Орлята! Где были ваши орлы, когда вы умирали...

Эти слова прозвучали в адрес казаков-фронтовиков.

Участник боев за Ростов, получивший тяжёлое ранение, юнкер Константиновского артиллерийского училища В. Ларионов в своих эмигрантских мемуарах «Последние юнкера» писал о времени пребывания в новочеркасской «Больнице Общества Донских Врачей»:

«...Добровольная сестра милосердия, дочь Верховного главнокомандующего генерала Алексеева, Клавдия Михайловна Алексеева, была моим ангелом-хранителем, дни и долгие вечера боролась она за мою жизнь. Всегда бодрая, энергичная, она не отступала перед трудностями жизни, и, глядя на неё, верилось в лучшее будущее и в конечную победу.

Её младшая сестра, Вера Михайловна, такая же идейная и целеустремлённая, готовая жертвовать всем для раненого, - просиживала ночи над тяжело раненным юнкером Малькевичем, стараясь его спасти.

Третьей добровольной сестрой нашей палаты была дочь генерала Корнилова, Наталья Лавровна.

Довелось мне увидеть в лазарете и... глубоко уважаемых мною людей. Посетил нашу палату бывший Верховный, начальник Штаба Государя, генерал Алексеев. Очевидно, дочери ему успели подробно рассказать о раненых, ибо он обращался к каждому как к знакомому, спрашивал о здоровье, о настроении, об училище.

Старый Верховный главнокомандующий Российской армии производил огромное впечатление умом, своим обращением, дружеской непринуждённостью...».

С началом второй половины ноября осложнилось положение Дона в плане сохранения порядка и внутренней безопасности. Это объяснялось следующими обстоятельствами. Тысячи и тысячи солдат с фронтов Мировой войны ехали через Область Войска Донского домой. Они на каждой железнодорожной станции грабили местных обывателей, добывая себе таким образом пропитание. Администрации железных дорог дезертиры угрожали оружием, требуя отправки в первую очередь именно их поездов, не считаясь с установленным расписанием.

Порядок жизни на тихом Дону нарушался. У областного правительства и войскового атамана не было сил его поддерживать, тем более что дезертиры в большинстве своём ехали с оружием. Кроме того, таким беспорядком пользовались большевистские Советы, настраивая массу самовольно покидавших войну фронтовиков против «контрреволюционного» Дона и казачества.

Всё это заставило атамана Каледина обратиться к генералу Алексееву, число добровольцев которого увеличивалось с каждым днём, за помощью:

— Михаил Васильевич. Я пришёл к вам, как к союзнику, просить о помощи.

— Вам, как я понимаю, нужна сила для поддержания порядка на железнодорожных станциях?

— Да, люди в военной форме, при погонах, с оружием, с чувством долга. Способные обуздать мародёров и дезертиров одним своим решительным видом.

— Считайте, что добровольцы, господин атаман, в вашем распоряжении. Готов высылать из Новочеркасска вооружённые патрули на те станции, которые вас беспокоят.

— Но в моей просьбе, Михаил Васильевич, есть одна тонкость. Обязательная для ваших людей.

— Какая?

— Поскольку речь идёт о поддержании порядка на Дону, старшими патрулей должны быть только казачьи офицеры.

— Что ж, Алексей Максимович, я не против. Лишь бы от этого была польза Дону...

В тот же день Алексеев приказал выделить в распоряжение Донского правительства необходимое число добровольцев для несения патрульной службы на железнодорожных станциях области. Группами по пять и более человек, под командой казачьих офицеров, получив винтовки и патроны и по десять рублей суточных на десять дней, добровольцы отправлялись нести службу на самых различных узловых станциях. Причём атаман Каледин брал под контроль станции не только Дона, но и ближайшие к его границе.

Первые подобные командировки в «приграничье» показали, насколько они опасны. Добровольческим патрулям сразу же пришлось столкнуться, в лучшем случае, с «глухим» сопротивлением: когда вооружённые дезертиры утихомиривались, лишь выкрикивая в адрес людей в офицерских погонах оскорбления.

Но так было далеко не на всех станциях. В Дебальцово патруль добровольцев с казачьим офицером так и не смог установить порядок на вокзале. Более того, его под угрозой оружия вынудили покинуть станцию, где скопилось сразу несколько эшелонов с фронта, для которых требовались паровозы.

На станции Иловайской добровольческий патруль, появившийся на перроне, едва не был растерзан толпой вооружённых дезертиров, в которой оказалось немало пьяных. Положение спас сотник Греков, который следовал с фронта с командой кубанских казаков. И хотя дело до кровопролития не дошло, людям в погонах пришлось покинуть Иловайскую.

Этот случай стал поводом для сотника Грекова сформировать конный партизанский отряд, в который по своей воле вошли и люди из Алексеевской военной организации. Он привёл его в подчинение донскому атаману и стал наводить порядок на железной дороге. Грековские бойцы прибывали на станции, где останавливались слишком буйные эшелоны с дезертирами.

Вскоре забот у сотника Грекова умножилось. В районе каменноугольных шахт стали создаваться местные Советы рабочих депутатов, стоявшие на «большевистской платформе». В шахтёрских городках появились красногвардейские, пока свои — местные отряды, благо оружия всюду много. Грековцы повели войну с ними...

Атаман Каледин был прав, когда назначал старшими патрулей на железнодорожных станциях не офицеров-добровольцев, а казаков. Алексееву однажды с болью пришлось выслушивать рапорт штабс-капитана Николая Скоблина (будущего начальника Корниловской дивизии в звании генерал-майора и агента советской разведки во время эмиграции во Франции):

— Господин штабс-капитан, вы были старшим из добровольцев в патруле на станции Зверево.

— Точно так, ваше превосходительство.

— Что за конфликт там произошёл у нас с казаками?

— На станцию прибыл эшелон с 28-м Донским казачьим полком. Он нас поразил своим порядком, полным наличием офицеров. Ротмистр Лактионов из ахтырских гусар, бывший в патруле, подошёл к группе казаков и поприветствовал их, сказав: «Теперь у Дона есть свои боевые части».

— Что ответили ротмистру на приветствие?