Алгоритм счастья

– Детонька, ты хоть звони иногда, - попросила, прощаясь, мама и сунула Олегу огромный пакет с банками, куда уложены были салаты и маринады И даже остатки гуся.

– Ладно, - кинула через плечо Рита и внезапно увидела - как-то сразу, - как потерянно и одиноко стоит посреди коридора мать, в нарядном платье, легких туфельках на каблучках, а за ней - никого.

"Где этот чертов Аркадий Семенович?
– рассердилась Рита.
– Когда не надо, он тут как тут, а когда надо..." Но к счастью, в этот самый момент в проеме двери возникла фигура маминого аккомпаниатора - маленького, худого, взволнованного, с взъерошенной шевелюрой и папкой в руке.

– Уже уходите?
– обрадовался он.

– Как сказали, Екатерина Ивановна: ровно в восемь.

– Да-да, заходите, - улыбнулась Екатерина Ивановна, и уже совсем другая женщина стояла теперь в коридоре: оживленная, элегантная и уверенная в себе.
– Так ты, детка, звони, - повторила она машинально.

"Как же... Нужны тебе мои звонки...
– ворчливо подумала Рита.
– Тебе на все наплевать: на меня, мою свадьбу, пропавшего ухажера... Черт бы побрал твою музыку!" И, ничего не ответив матери, не дожидаясь лифта, стала спускаться по лестнице.

– До свидания, Екатерина Ивановна, - попрощался за обоих Олег. Спасибо!
– И поспешил за Ритой.

***

– Красивая у тебя мама, - уважительно, с каким-то даже страхом сказал Олег, когда очутились они на улице.

– Это что! Ты бы послушал, как она поет!
– похвасталась Рита.

– А моя мать просто учительница, - вздохнул Олег.
– В младших классах.

– Трудно, наверное?
– постаралась проявить хоть какой-то интерес к будущей свекрови Рита.

– Конечно, трудно, - оживился Олег.
– Но она очень любит свою работу. И ее любят в школе.

Я как-то раз к ней зашел - ключи потерял, - иду по коридору, в других классах довольно шумно и учителя на учеников покрикивают, а за дверью, где мать, - полная тишина, и в этой тишине она что-то рассказывает - негромко, вполголоса. Я ее так зауважал тогда...

Рита покосилась на Олега. Щеки его разрумянились, глаза блестели. "Может быть, от шампанского?
– с надеждой подумала Рита. Но тут же себя одернула.
– Не притворяйся. При чем тут шампанское? Просто рад поговорить о матери, вот и все". Ей стало грустно.

– А братья-сестры у тебя есть?

– Нет, я один. В детстве все просил купить мне сестренку, да мои так и не собрались. А потом умер отец. Пришел с работы, сел в кресло - "Что-то я устал сегодня" - и умер. Мать чуть с ума не сошла от горя. Он ведь даже не болел никогда. Хорошо, что я уже был большим: глаз с нее не спускал. Ужасно!
– Олег передернул плечами, словно от холода.
– Но теперь у меня есть ты, - обнял он свободной от сумки рукой Риту.

Вечер был тихим и теплым, какими бывают вечера В августе. Темное небо бескрайним ковром расстилалось над головой. Где-то там, в вышине, мерцали невидимые при свете уличных фонарей звезды. Нагретая за лето земля медленно, щедро отдавала тепло. Буря, взорвавшая непрочный мир в обществе, не коснулась природы: та жила своей вечной жизнью, отдавая людям плоды земли, набираясь сил перед глубоким и долгим зимним сном.

– Надо еще наловить лягушек, - неожиданно сказал Олег.

– Для твоих опытов?
– догадалась Рита.
– Лето, каникулы, а ты все бегаешь на факультет.

– А как же?
– оживился Олег.
– Идет опыт.

И он должен быть непрерывным и чистым.

– Что значит "чистым"?

– Это значит, что все лягушки должны показать одинаковый результат. Если хоть одна покажет что-то другое, все придется начинать сначала. Пока что все молодцом!

– Как ты о них говоришь, - улыбнулась Рита.

– Что ты, - по-мальчишески свистнул Олег, - я их знаешь как уважаю! Что бы мы без них делали?

Все мы - биологи, медики и всякие прочие шведы...

Недаром ей поставлен памятник. Ей и собаке.

В метро Олег замолчал, откинулся на сиденье, взял Ритину руку в свою и закрыл глаза. Волнение, шампанское, непривычная сытость навалились на него под стук колес и ритмичное покачивание вагона. Молчала и Рита, поглядывая из-под опущенных ресниц на Олега. Как все-таки странно: она - замужняя женщина, их теперь двое, и муж у нее вот-вот защитит диссертацию, станет ученым! А мама осталась одна, даже, похоже, без Аркадия Семеновича. Но может, это только кажется или они поссорились, а потом помирятся? Рита вдруг так ясно, так отчетливо вспомнила - словно это было вчера, - как мама, робея, спросила, что, если она... Рита тогда завопила, что сейчас же уйдет из дома... Эх, дурочка... Как вопросительно и тревожно смотрела на нее мать, когда стал бывать у них Аркадий Семенович! А Рита назло грубила, не уходила назло в свою комнату, упорно выживая этого веселого симпатичного дядьку из дома, пресекая все попытки матери их сдружить. Вот и добилась, кажется, своего.

"Как раз вовремя", - с горечью подумала Рита.

– Ты чего?
– тут же открыл глаза Олег.

– Ничего, - шепнула в ответ Рита и теснее к нему прижалась.

Между ними уже протянулись те ниточки, которые связывают людей близких, они уже начинали понимать друг друга без слов, чувствовать один другого и сейчас подумали об одном и том же: что ждет их общая ночь.

– Я по тебе соскучился, - шепнул Олег.

– Я тоже, - призналась Рита.

Глава 8

– Представляешь, мне поручили купить мороженое, четыре брикета по сорок восемь копеек - на всю компанию, на Новый год. Хорошо, что я взяла да купила пять: один себе, в морозилку. Утром первого пошли прогуляться, и знаешь, сколько рублей оно уже стоило?
– Валя в ужасе уставилась на Риту. Не копеек, Рит, а рублей!

– Я еще не была в магазине, - потягиваясь, ответила Рита.
– У нас еще все празднуют.

– Ну ладно, лишь бы в обморок не упали, когда выйдете на свет Божий.

– Не упадем, - засмеялась Рита.

– Ой ли?
– прищурила татарские глаза Валя.
– Ты просто ничего пока что не понимаешь. Слушай, как же мы будем жить?..

В январе девяносто второго этот вопрос задавала себе вся страна. И только старшее, привыкшее ко всему поколение - к голоду, войне, репрессиям - оставалось печально спокойным: "Как-нибудь проживем..."

И еще знаменитое: "Как все, так и мы". Общинное, от века, сознание... Никто еще и представить не мог, что привычное слово "все" потеряет свой универсальный смысл: каждый будет выкарабкиваться поодиночке, страна стремительно разделится на очень богатых и очень бедных. И только-только начнет образовываться средний класс, как по нему так жахнет "киндер-сюрприз", что только щепки полетят от офисов и магазинов. Артисты, писатели и ученые будут влачить столь жалкое существование, что прежние скромные заработки покажутся им неслыханной роскошью. Однако не все из них будут бедствовать. Для кого-то новые времена откроют новые горизонты, и серебряное сопрано Екатерины Ивановны, например, зазвучит уже не только в ее родном театре и не только в России.

– Валька, отстань, - снова потянулась Рита.
– У Олега сегодня такой день, а ты о какой-то там ерунде.

У него обсуждение на кафедре.

– Да знаю, знаю, - нетерпеливо сморщилась Валя.
– А билеты в Свердловск вы купили?

– Так рано еще, - удивилась Рита.

– Уже поздно, - непонятно ответила Валя.

– Мы же летим после сессии, - не понимала Очевидного Рита.

– Очнись, Ритка, - застонала Валя.
– Ты хоть представляешь, сколько они теперь стоят?

– Нет.