Алгоритм счастья

А вот скажи, почему русский мат, е-мое, все понимают?
– Гена снова расхохотался.

– Ген, а Ген, - дернула его за рукав черного, с искоркой, пиджака Валя.
– Поздно уже, пошли. Ребята небось устали: как-никак защита.

– Защита?
– икнул Гена.
– Выпьем! Гулять - так гулять!
– Он налил себе снова и выпил, не замечая, что пьет один.
– Ну вот ты защитился, так?

– Так.

– И что это тебе даст? Вся эта бодяга?

– Может, буду преподавать, - не очень уверенно сказал Олег.
– Хотел вообще-то попроситься в Институт биотехнологии - интересные там разработки, - но, говорят, вот-вот закроется финансирование.

– А преподавать-то тебя возьмут?
– откинулся на спинку стула Гена и снова икнул.
– Пардон, - помахал перед собой рукой.

– Еще бы!
– вспыхнула Рита.
– Он же открыл у лягушки этот, как его, ну, словом, орган, которого считалось что не было!

– Ну и что?
– не понял Гена.

– Как - что?
– возмутилась Рита.
– Ведь это связующее звено...

– Ритик, оставь, - мягко улыбнулся Олег.
– Нашим гостям это неинтересно.

– Нет, ты скажи, - не отступал пьяный Гена, - кому это нужно? Есть этот орган или нет органа, - он хихикнул, - нам что до этого?

– Ген, ты не прав, - вставила свое слово Валя.
– Наука должна развиваться.

– О, влезла, - оборвал ее Гена, и Валя умолкла, послушно и сразу. Наука... У лягушки, понимаешь, нашли новый орган...
– Его почему-то это очень смешило.
– У нас с тобой тоже имеются кое-какие органы, а, старуха? Гена наклонился к Вале, приподнял с ее колен пышную юбку, сунул под юбку грубую руку.
– Мы же не хвастаемся!

Олег с Ритой напряженно смотрели в сторону.

– Да ну тебя!
– Валя, покраснев, вытолкнула из-под юбки пьяную руку и встала.
– Пошли, нам пора. Спасибо за приглашение. Ритик, я позвоню.

Она обняла Риту, поцеловала в щеку, и Рите вдруг стало страшно жаль Валю, несмотря на эротические духи и великолепный костюм, а может быть, как раз поэтому.

– Слава Богу, ушли! Иди ко мне, ласточка, - распахнул объятия Олег, когда закрылась за гостями дверь.

– А посуда?
– пробормотала Рита уже в кольце его рук.

– Черт с ней, с посудой. Я так соскучился! Ты же не велела к тебе приставать накануне защиты.

– Я хотела, чтобы ты выспался.

– Дурочка... Ах ты, дурочка... Умираю, хочу тебя.

– Это коньяк. И духи.

– Какие духи?

– Эротические. Валькины.

– Не выдумывай.

– Нет, духи.

– Ну, пусть духи.

Олег быстро снял джинсы, расстегнул "молнию" на Ритиной юбке. Рита села на край тахты, и он стал стягивать с ее ног колготки, целуя колени и щиколотки.

– Осторожнее, не порви. Это последние.

– Не волнуйся, я осторожно.

Они прыгнули в постель в свитерах, потому что, несмотря на поглощенное ими спиртное, все равно было холодно.

– Все-таки лифчик давай-ка снимем, - шепнул Олег и расстегнул ледяными пальцами лифчик.

– А трусики?
– лукаво спросила Рита.

– И трусики, - нежно сказал Олег, и навстречу его рукам она приподняла бедра.

Как же им было хорошо в эту ночь - в холодной комнате, где все еще пахло Валиными духами, на неубранном столе стояли пустые бутылки, были съедены все бутерброды, а в коробке не осталось ни одной, самой завалящей, конфеты! "Здорово, что есть хлеб и, кажется, молоко", - подумала, засыпая в объятиях мужа, Рита. И уже в полусне мелькнуло перед ней растерянное лицо Вали, когда как-то очень по-хозяйски цыкнул на нее Гена, и так ее стало жаль и за нее тревожно, что Рита решила сразу же, завтра, ей позвонить и честно сказать все, что по этому поводу думает.

Глава 3

– Думаешь, я сама не понимаю?
– выслушав ее взволнованную тираду, тихо сказала Валя.
– Но жить-то надо? А теперь мы еще и работаем вместе, и я у него в подчинении.

– Но, Валя...

– Молчи. Что ты знаешь о жизни? Я как взгляну на мамины руки...

– Она еще работает?

– Скажешь тоже!
– фыркнула в трубке Валя.
– От работы мы ее сразу освободили. Генка сказал: "Пусть мать отдыхает. Хватит с нее, напахалась". Не такой уж он, знаешь, плохой, грубый только.
– Валя вздохнула.

– А что отец?
– осторожно спросила Рита.

– А отца выперли к чертовой матери!
– Валя явно повеселела.
– Как пошли бабки, так он нам стал на фиг не нужен.

– Ох, Валя...

– Что - Валя?

– Ты вполне прилично зарабатывала в ателье.

– Да оно теперь в полном дерьме!
– закричала Валя так громко, что Рита, сморщившись, чуть отодвинула от уха трубку.
– Пораскинь мозгами: какой дурак нынче шьет в ателье, когда на рынках всего навалом, со всего, считай, света? А вот что будет с вами, не знаю. Ученые сейчас кому нужны?

– Обществу, - сдержанно ответила Рита: она обиделась.

– Да уж, - усомнилась Валя.
– Общество прям спит и видит... То-то все рвут когти - в Германию да в Америку.

– Не все, - из последних сил стараясь держаться, возразила Рита.

– Ну, гляди, - снисходительно усмехнулась Валя.

Или Рите только так показалось?
– Если что, пусть Олежка валит к нам, пристроим. И сыты будете, и одеты, и все такое...

"Ни за что!" - подумала Рита и, попрощавшись, повесила трубку. А дома ее ждал сюрприз.

– Можно?
– раздался певучий знакомый голос.

Дверь отворилась, и вошла мама - в новой шубке из серебристой лисы, в кокетливой шляпке, с огромным пакетом в руке.

– Мамочка, как ты прошла?
– изумилась Рита.
– У нас же пропускная система!

– Глупости, - беспечно махнула рукой в лайковой длинной перчатке мама.
– Попросила вахтера.

Сказала: "Здесь живет моя дочка - замужем за аспирантом, - но меня в гости не приглашает". Он и пустил. "Вся молодежь, - говорит, - такая. Проходите, мадам, проходите". Так и сказал - "мадам".

Слово "товарищ" уже не в моде, а другого еще не придумали.

– Солоухин предлагает "сударыню", - вспомнила Рита статью из "Литературки".

– "Сударыня" - слишком важно, степенно, - возразила мама.
– Мы же все спешим, торопимся...

Екатерина Ивановна засмеялась своим негромким мелодичным смехом. "Еще бы ее не пустить!" - с восхищением и какой-то странной досадой подумала Рита, откровенно любуясь матерью. А та одним движением сбросила на тахту легкую шубку, стянула как вторую кожу перчатки, сняла шляпку, тряхнув золотистыми волосами.