Алхимик
Шрифт:
— Малышка была тогда, а это сейчас, парень! Жизнь меняется. Такова реальность бытия.
— А тогда ничего не считалось, потому что мы были студентами и ты еще не повел Джулию к алтарю?
— Да.
Коннор продолжал смотреть на своего друга.
— Ты был чертовски перепуган, ты понимал своими гребаными мозгами, что можешь потерять ее. А теперь моя очередь. Теперь ябоюсь, и мненужна помощь.
У Шваба был смущенный вид.
— На меня из-за этого может свалиться куча неприятностей.
— Да брось ты, Дейв! Вернись к реальности
— У них может появиться другая точка зрения.
Коннор начал терять терпение.
— Но они ровно ничего не узнают. Святый Боже, какого хрена им вообще что-то знать?
Шваб поднял руки:
— О'кей, о'кей, бери.
— Ты позвонишь Джулии, скажешь ей, что я заскочу за шлемом и курткой?
— Позвоню. Мое обмундирование в шкафу у тебя за спиной. — Шваб, состроив измученное лицо, взял шлем и протянул его Коннору, а затем, порывшись в карманах куртки, выудил связку ключей. — На лифте спускайся в подвал и поворачивай направо. Увидишь красный «Сузуки-75». Поднимешься по рампе, и двери откроются автоматически.
— Сегодня же, только попозже, все оставлю на твоем месте. — Коннор вытащил бумажник. — И я даже дам тебе тридцать баксов за аренду твоего транспорта — это покроет расходы?
Шваб отчаянно замотал головой:
— Вот уж нет, ни в коем случае! Тогда это будет взяткой, парень. Стоит прикоснуться к ней, и мне натянут задницу. Так что бери этот проклятый мотоцикл и убирайся с глаз долой, занимайся своими делами.
Коннор встал.
— Всегда знал, что ты один из лучших ребят, Шваб. Когда-нибудь ты, может, увидишь на этой стенке сертификат со скромной благодарностью от меня.
Бар в зале прилета аэропорта Даллеса был переполнен, и сначала, когда Коннор, держа под мышкой шлем Дейва, появился в нем, он подумал, что Монти еще не прилетела. Затем он увидел копну ее белокурых волос, и у него радостно подпрыгнуло сердце. Она сидела закутавшись в плащ и читала журнал; ее небольшая сумка стояла рядом на полу.
Она заметила Коннора, когда тот оказался в нескольких ярдах от нее. Какое-то мгновение она рассеянно смотрела на него, а потом ее лицо расплылось в такой сияющей улыбке, что ему захотелось навечно сохранить ее в памяти.
Он бросил шлем на ее сумку, и они обнялись так страстно, словно боялись, что какая-то внешняя сила оторвет их друг от друга. Монти приникла к его губам, и перед тем, как заговорить, они долго целовались.
— Коннор, — сказала она, не в силах перевести дыхание. — Ты здесь, у тебя все хорошо!
— Господи, как я беспокоился о тебе! Но ты справилась!
Она прижалась лицом к мягкой коже мотоциклетной куртки Шваба.
— Как ты классно выглядишь в ней. А я и не знала, что ты был в «Ангелах Ада».
Коннор улыбнулся, обнял ее и покачал, как ребенка.
— В первый раз за пятнадцать лет я ехал на «сузуки». — При этих словах он осмотрелся, но вокруг было столько народу, что вычислить того, кто наблюдает за тобой, было практически невозможно. Он был уверен, что от Патентного управления за ним
никто не следил. — Есть ли новости о твоем отце… или об Уэнтуорте?— Нет.
Он поцеловал ее.
— Давай выбираться отсюда, поговорим потом. — Он снова сунул под мышку шлем Шваба, а когда нагнулся взять ее сумку, она внезапно сделала шаг назад, и он увидел, как изменилось выражение ее лица и вспыхнули глаза.
— Куда мы направляемся, Коннор?
— В такое место, где мы будем в безопасности и где будет человек, который, вероятно, сможет найти твоего отца.
— Почему такие тайны?
Сбитый с толку, он смущенно улыбнулся:
— Здесь нет никаких тайн.
— Несколько дней назад ты сказал, что все объяснишь в Вашингтоне. И я здесь, — вызывающе сказала она. — И хочу получить объяснение. Здесь и сейчас.
— Монти, поверь, никаких страшных тайн я от тебя не скрываю. Это просто… — Он вздохнул. — Правда настолько фантастична, что порой я и сам сомневаюсь… поверишь ли ты мне, если я попытаюсь тебе все объяснить.
— А ты попробуй, — сказала Монти. — Расскажи мне, против чего мы выступаем.
— Слушайся меня, — ответил он, — и ты поймешь, во что ввязалась.
101
Коннор свернул с кольцевой и, оказавшись на тихой широкой улице, погнал мотоцикл сквозь пригородные заросли пышной растительности, беспокоясь лишь о том, чтобы не превысить лимит скорости. Поглядывая в боковые зеркала, он не видел, чтобы кто-то висел у него на хвосте.
Несмотря ни на что, он все же испытывал радостное возбуждение и от гонки, и от плотного кольца рук Монти на своей талии. Кроме того, он испытывал ностальгическое желание снова обзавестись такой машиной. Может, когда вся эта дьявольщина кончится, он купит ее себе, мечтательно думал Коннор, и пустится на ней в долгое путешествие туда, где тепло и безопасно. Если они еще будут живы и если в мире найдется для них безопасное место.
На перекрестке он повернул налево и прибавил газу. Теперь его взгляд не отрывался от здания, маячившего в полумиле впереди, от массивной невыразительной высотки. Когда до него оставалась пара сотен ярдов, он притерся к обочине, заглушил двигатель, твердо уперся ногой в землю, удерживая в равновесии нешуточный вес «сузуки», и поднял защитный щиток шлема.
Монти спрыгнула с седла, с облегчением убедилась, что ее сумка, примотанная к решетке сиденья, на месте, стянула шлем и встряхнула копной волос, после чего, согреваясь, потопала ногами. Она основательно замерзла, несмотря на куртку с теплой подкладкой Джулии Шваб, которую натянула поверх своей одежды.
Проследив за взглядом Коннора, она тоже уставилась на высотное здание перед ними. Оно было грязно-коричневого цвета, и с первого взгляда казалось, что это два здания, одно за другим, но, присмотревшись, Монти поняла, что так оно было спроектировано, в два яруса, и у заднего несколько этажей возвышались над тем, которое стояло фасадом к ним. Его внушительный размер должен был создавать впечатление величия, но Монти все же подумала, что выглядит оно мрачным и уродливым. Нестройные голоса демонстрантов, собравшихся у главных дверей здания, едва только в них появилась мужская фигура, перешли на скандирование, пока мужчина пересекал тихую улицу по направлению к рядам машин.