Алкоголи

Струился свет ее ветвей Она слиласьВ созвездья спелые поклеванные всластьМоим хмельным стихом Зрел урожай рассветаРаз по пути в Отей на набережной где-тоЯ услыхал в ночной тиши далекий звукКак будто голос пел и откликались вдругДругие голоса над берегами СеныВступая в разговор во тьме попеременноИ долго слышалась их перекличка мнеБудя ночную песнь Парижа в тишине О Франция Европа мир со всеми городамиВливайтесь в горло мне пьянящими глоткамиЯ видел как средь лоз уже хмельной ПарижСрывал за гроздью гроздь и становились песнейТе виноградины которых нет чудеснейЯ слышал голоса Кемпера Ванна Ренна [72] Мы пред тобой Париж И жители и стеныВсе гроздья наших чувств их золотистый токМы отдаем тебе наш ненасытный бог

72

Кемпер, Ванн, Ренн — города в Бретани.

И все умы и кладбища и сонмища домовПлач колыбелей хоть его ты не услышишьИ наши мысли вдаль текущие как рекиСлух классных комнат Наши вскинутые ввысьБесчисленные колокольни-рукиСвою двойную суть тебе передаемЧто тайной замкнута как комната ключомИ тайну куртуазности даруяИ мистицизма тайну роковуюНам внятно то о чем постигнув красотуНе знала Греция сама Восток не зналДвойная суть Бретани где из века в векШлифуя континент бежит за валом вал И города на севере сказалиПариж Мы с упоением впивалиПредместья где поет не умолкая вечноХор металлических святых в раю фабричномГде наши трубы мы вгоняем в облакаКак механический могучий Иксион [73] Неисчислимы наши рукиЗаводы фабрики мануфактурыБез устали снуют рабочие как пальцыПо грану в час производя реальностьИ это все тебе мы отдаем

73

Иксион — по греческой легенде, царь лапифов Иксион, допущенный Зевсом на Олимп, стал домогаться любви богини Геры. Зевс создал ее призрачный образ из облака, Нефелу, и когда Иксион стал похваляться победой над ней, Зевс в наказание привязал его к вечно вращающемуся огненному колесу и забросил в небо. От связи Иксиона и Нефелы родился Кентавр и пошел род мифических существ — кентавров. Аполлинер переосмысливает легенду, превращая Иксиона и Нефелу в метафору современной цивилизации, порождающей столь же неестественные создания техники.

И говорил Лион где ангелы ФурвьераВ молитвах небеса заткали шелком веры [74] Впивай же о Париж звук этих слов святыхТвердимых Роною и Соной губ моихЗдесь издавна один и тот же культ бессмертьяРазъединял святых и вел к кровопролитьюО благодатный дождь и капли и печальВсе окна настежь и ребенок замер созерцаяНад гроздьями голов хмельную птичью стаю

74

…ангелы Фурвьера / В молитвах небеса заткали шелком веры — имеется в виду церковь Нотр-Дам-де-Фурвьер в городе ткачей Лионе, с которым связаны имена многих христианских мучеников.

На юге города заговорили разомБлистательный Париж чей самый зоркий разумСтал пульсом нашего стремительного нраваИ Средиземных волн отхлынувшая славаВы поделили нас на вашем алтареИ эта вечная любовь с ее сиротствомКак лучшее вино в твои мехи вольетсяС Сицилии придя глухой томящий стон [75] В биенье крыльев до тебя слова донес

75

…Сицилии… глухой томящий стон — возможно, речь идет о землетрясении на Сицилии в декабре 1908 г.

И значили они что собран виноградИ гроздья мертвых тел вокруг лежатИ лозы обрели вкус крови пепла пылиКогда к твоим губам Париж они припалиСвет ненасытной тучей заслоненИ впав в обман ее ласкает ИксионИ вот она рождает над волнами вороньеО виноград Глаза тусклы Таков пределГрядущее и жизнь здесь не у делНо где же взор сирен сиявший властно нежноМанивший призрачной любовью моряковНет к Сцилле никому уже не плыть на зовТрех чистых голосов звучавших безмятежно Лицо пролива изменилось вдругЗемля вода и плоть и все кругомВсе то что может наяву явитьсяВы лишь личины на безликих лицахА молодой пловец меж новыми волнамиУтопленников влек с улыбкой за собойИ трех певиц Они застывшими губамиПрощались горестно с пучиною роднойИ со своими бледными мужьямиЛежащими средь скал и мчались прочь впередЗа солнцем вслед чтоб с ним исчезнуть в бездне вод От глаз открытых ночь в тиши укрытаОна блуждает там где задыхалась гидраВо тьме твой властный голос различимО РимПроклясть все мысли что владели мноюИ небо где любовь руководит судьбоюСплетение ветвей на дереве распятьяИ слава лилии увядшей в ВатиканеНа них настояно вино Испей егоВ нем привкус крови тех кто знает торжество Иной растительной свободы Ты о нейНе ведаешь но благодати нет сильнейНа плиты пала папская тиараИ попрана стопой тяжелой иерархаБлеск демократии тускнеет и близкаНочь самовластия и будут убиватьГолубку и орла Ягненка и волчицуГрядет жестоких королей апофеозТомимы жаждой как и ты средь вечных лозОни из-под земли стремятся в вышинуЧтоб к двухтысячелетнему припасть вину Сошлись обнявшись Рейн и Мозель молчаЗа Кобленц молится Европа днем и ночьюНа набережной я стоял в ОтееМинуты падали как листья облетаяС лозы И слушал я застыв о чем поетСлиянье голосов в слиянье ясных водПариж прекраснее стократ твое виноТого что в северных долинах взращеноНо здесь увы от жажды гибнет виноградПод прессом гроздья лучших из людей кровоточат