Аллигат 2

— Два дня назад.

— Как и моя Лаура, — часто задышала женщина. Переезд отвлёк её от дум об умершей дочери, но при малейшем напоминании о ней, глаза мгновенно наполнялись слезами. — Нельзя трогать её вещи пока не пройдёт сорок дней, — тихо закончила она.

Ольга обняла её за плечи:

— Идёмте в кухню. Давно пора поесть. Я с утра ничего не ела.

А там уже хозяйничал быстро освоившийся Ньют. На столе стояли тарелки и чашки. В хлебнице лежали булочки и тонко нарезанный хлеб.

Чем ближе подступала ночь, тем больше портилось настроение Ольги. Она не стала перебираться в другую комнату, помогая Эшли складывать чужие вещи и наспех наводить порядок теперь в их с сыном комнате.

Эшли в который раз держала в руках понравившееся серое платье.

— Будто на меня сшито, — робко глянула она на Ольгу. — Если вещи больше никому не нужны, я бы кое-что взяла себе. И обувь, если можно… Подложить немного шерсти и будет в самый раз. Мне такого никогда не купить.

Верно, добротных вещей у семейства Фултон не было и в помине.

— Если вас не смущает, что они… В общем, берите, что хотите, — махнула рукой Ольга на условности. — Мне всё равно.

— А вот это пальто я перешью на Ньюта, — оживилась Эшли и заметно повеселела. — Я ведь неплохо шила, пока мы жили в Чарлвуде.

— Где это?

— Это маленькая деревушка в сорока милях от Лондона. Я жила на ферме отчима пока он не женился второй раз. Мачеха… Ай, — прикрыла она рот рукой, — очень плохая женщина. Поэтому я вышла замуж за первого, кто пожелал взять меня в жёны. Коллум служил почтальоном в Кроли, а я зарабатывала шитьём. Родился Ньют… Потом сгорела почта и наш домик, который был совсем рядом, — Эшли тяжело вздохнула. — Четыре года назад мы приехали сюда в поисках работы и лучшей жизни. Думали, что пока мы молоды, будет несложно устроиться в большом городе. Потом родилась Лаура, а год назад не стало Коллума. А теперь…

Она посмотрела на Ньюта, собиравшего в ящик мусор, который мог сгодиться для растопки плиты.

— Вы не слышите противного запаха и не чувствуете дрожания пола? — спросила Ольга, отвлекая женщину от мрачных мыслей и прислушиваясь к себе.

— Запах? Я привыкла. А подземка… Когда всё тело ломит от усталости и гудят ноги… Мисс Табби, у вас чудесный дом. Вам несказанно повезло.

Эшли выметала комнату уже в сгустившихся сумерках. Ньют, прихватив свечу, подозрительно долго не возвращался из санузла, а когда появился, пришлось переодеть его в сухую одежду. Мать недовольно поворчала на него и, погладив по голове и поцеловав в лоб, уложила спать на кровать королевского размера.

Не успели они оглянуться, как наступил глубокий вечер. В кухне уютно горела свеча. От плиты расходилось тепло, согревая уставших за день женщин.

— Не хотела при Ньюте, — достала Ольга из буфета бутылку вина и две гранёные рюмки на ножке. — Давайте выпьем за всё хорошее, за наше светлое и счастливое будущее.

— Давайте, — не отказалась женщина. — Храни вас господь, мисс Табби. Не знаю, чем я смогу отблагодарить вас. Буду вашей служанкой. Буду стирать, готовить, убирать, отрабатывать кров и хлеб. Буду век…

— Погодите, Эшли, не благодарите раньше времени, — остановила её Ольга, наполняя рюмки сладким рубиновым вином. — Я должна вам кое-что рассказать, — покаянно вздохнула она и с силой потёрла лицо. — Кажется, я сделала то, что не должна была делать.

— Вы жалеете, что привели нас с Ньютом к себе? — настороженно следила за её руками Эшли.

— О нет, я не жалею о своём поступке. Стоит представить, как тот гнусный тип вернулся в вашу пустую каморку и взбесился от злости и бессилия… Знаете, я до сих пор испытываю ни с чем несравнимое мстительное удовлетворение!

Ольга рассмеялась, и в ответ впервые увидела расслабленную улыбку на лице женщины.

— Всё же меня мучает совесть, — продолжила она. — Привести вас сюда было неосмотрительно с моей стороны. Я расскажу вам, что со мной произошло в последнее время. Если вы захотите уйти, я, как и обещала, помогу вам найти работу и жильё и даже внесу за него плату за месяц вперёд.

— Мисс Табби, я давно заметила, что вас что-то беспокоит. За тридцать лет жизни я повидала много разных людей, — Эшли накрыла её руку своей ладонью. — Вы не способны на свершение дурных деяний. Если бы я думала иначе, я бы с вами не пошла. Можете мне довериться и рассказать всё без утайки.

— Местами будет… страшно, — подала Ольга гостье полный лафитник вина.

— Рассказывайте. Вам станет легче, а меня уже очень трудно чем-либо напугать, — приняла угощение Эшли.

Ольга долго молчала, собираясь с мыслями. Сомневалась, насколько она может доверять незнакомой женщине.

Доверившись человеку, мы даём ему определённую власть над собой и подвергаем себя опасности. Мы рискуем. Чаще всего, этот риск оправдывает себя.

«Лучшая возможность узнать, можешь ли ты доверять человеку, — довериться ему», — вспомнила она высказывание Э. Хемингуэя.

Довериться или всё же нет? — раздумывала Ольга. Открыться отчасти? В той мере, которую она может себе позволить?

— Я ушла от мужа, — начала она. — Знала, что меня будут искать. Поэтому спросила у кучера, который вёз меня в город, знает ли он, где можно ненадолго снять комнату. Он привёз меня в этот дом.

Она не спешила, обдумывала каждое слово. Говорила коротко и безэмоционально. Опускала подробности и детали.

— Шесть тысяч фунтов? — глаза Эшли округлились от удивления, когда Ольга рассказала о заёмных листах, обнаруженных хозяйкой при обыске её вещей, пока она мылась в туалетной комнате.

— Утром миссис Фармер ушла на рынок, а я за это время нашла тайник, — тяжело вздохнула Ольга. — Когда увидела доказательства их преступлений, остолбенела и совсем забыла о времени. Золотые изделия, деньги… Всего было так много… Хозяйка и кучер появились в тот момент, когда я держала в руках их сокровища.

Ольга замолчала, а Эшли ахнула и закрыла рот рукой. Напугать её всё же удалось. Едва дыша, она впитывала каждое слово рассказчицы.

— Потом… кучер бросился ко мне, а миссис Фармер… В общем, она упала, ударилась виском об угол комода в коридоре и тотчас умерла.

Ольга закрыла глаза, чувствуя нарастающую дрожь. И это не было связано с подземкой. Чем ближе она была к финалу рассказа, тем тяжелее ей было говорить.

— Джекоб связал меня и запер в чулане, а сам стал собирать вещи. Я лежала у двери и подсматривала за ним в щель. Он ушёл из дома, забрав с собой тело женщины и оставив горящую в куче тряпья свечу. Ногами я выбила задвижку и… осталась жива, — Ольга залпом допила вино и выдохнула: — Эшли, я должна была сгореть заживо.

Слушательница втянула голову в плечи, молчала и не двигалась. На руках, лежащих на столе и сжатых в кулаки, побелели костяшки. Расширенные глаза и часто вздымающаяся грудь выдавали сильное волнение. Подбородок её задрожал, глаза наполнились слезами: